Отягощенные злом. Разновидности зла - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То ли третий, то ли четвертый казак поднял тревогу. Чеченцы бросились бежать… каждый из них знал, куда он должен бежать, и каждый из тех, кто их прикрывал, тоже знал, что делать. Казаки, потеряв пять или шесть шевронов, на удивление быстро свернули преследование. Оно и понятно – горы шуток не любят, тут можно и шею свернуть. Это не чеченские пацаны, которые тут с детства лазали…
Встречу назначили в густых зарослях орешника… сам по себе цепкий, с ломкими ветвями он служил отличной сигнальной системой, на случай, если кому-то придет в голову подкрасться к чеченцам вплотную. Все новые и новые чеченцы ныряли в орешник, где заранее были проделаны ходы, и ползли на четвереньках к месту сбора.
– Ну?
Вместо ответа Адам, невысокий, но быстрый и проворный, как змея, показал Салману свой шеврон и протянул сорванный у врага. Закинув голову к небу, по-волчьи завыл, празднуя одержанную победу…
– У-о-у-у-у-у…
– Тихо. Услышат…
– Пусть сунутся.
– Может, еще сходим…
– Нет. Князь скажет…
Салман пересчитал шевроны. Их было шесть, а они потеряли пока двоих. Шесть к двум – неплохое соотношение, хотя могло быть и лучше.
Чеченята обменивались впечатлениями после налета, отхлебывали из фляжек.
– Ты чего ему рот не заткнул…
– Здоровый…
– А я за дерево, он бежит – хрясь! А я к нему…
– А я извернулся… меня так дед учил. Он с казаками по-настоящему воевал…
– Завтра добьем…
– Надо что-то другое придумать. Завтра как бы нам самим не попасть…
Салман взглянул на часы – хорошие, со светящимися стрелками, подаренные на двенадцатилетие. Время сбора вышло.
– А где князь? – спросил он.
– Я унижен…
Полковник горных стрелков Мадаев неотрывно смотрел на стоящих перед ним навытяжку двоих пареньков – один среднего роста, но с военной выправкой, второй – неуклюжий, огромный, как трактор, не знающий, куда деться…
На обоих шевронов нет.
– Как это произошло?
– Мы не услышали их. Это были пластуны.
Казачьи пластуны. Этого только не хватало…
– Сколько?
– Трое.
Мадаев поморщился. Без князя шансы выиграть призрачные, не говоря уж о том, что княжеский шеврон стоит пяти рядовых. Стае нельзя без вожака.
– А ты куда смотрел?
Салим упорно смотрит в землю…
– Его придушили, – отвечает за него Арсанукаев, – что-то вроде пастушьего лассо.
– Ха вьен тьен дойл! – не сдерживается Мадаев. – Клянусь Аллахом, я не вынесу такого позора. Откуда у них лассо?
– Там остался Адам… – сказал Аслан, – и Салман. Они поведут людей.
Но оба знали, что это неправда. И Адам и Салман относятся к разным тейпам, хуже того – к враждующим. Поведут-то они поведут, вопрос в том, куда…
Они уже понимали, что поиск в лесу проигран.
Стрельба. Одна из основных дисциплин, в стрельбе сильны и чеченцы и казаки, многие из которых – пластуны. Все понимали, что в стрельбе наверняка и решится, кто победит на этот год. Проиграв стрельбу, чеченцы наверняка сломаются.
У обоих народов были давние традиции стрельбы. Причем стрельбы снайперской. В России – снайпинг начал развиваться только в двадцатом веке и почти что с ровного места. У русских почти не было винтовок, их считали баловством, гладкоствольное ружье более универсально и добычливо в лесу. Даже армейское нарезное оружие переделывали в гладкоствол – так называемые «фроловки». И крупного зверя тоже били пулей гладкоствольного ружья. В России не было гор. Мало было настоящих дистанций – например в степи, не перерезанной деревнями и перелесками. Искусство дальней стрельбы не было востребовано.
Но вот казаки…
Казаки даже не были русские, ни один казак не считал себя русским и на вопрос о национальности гордо отвечал – казак. Казаки жили на юге, вблизи гор, степей, и вот тут дальний выстрел был как раз востребован. Было тут и вот что: казаки считались военнообязанными, потому армейская нарезная винтовка была неотъемлемой принадлежностью любого казачьего дома. Умели казаки и стрелять, но особенно пластуны. Пластуны вообще не умели промахиваться – патроны стоили дорого, а они покупали их за свой счет. В засадах, на пограничных заставах росло и мастерство.
Что же касается чеченцев… нарезное оружие у них тоже было всегда. Кавказские горы обычно покрыты лесами, на них тоже не так много возможностей для дальнего выстрела, но чеченцы, прирожденные налетчики и разбойники, умели стрелять метко, с первого выстрела сбивать всадника со скачущей лошади. Набирались они опыта и во время разбойных походов… например, если пойти в Осетию, то там как раз научишься стрелять… осетины христиане, горы в их стороне в основном голые или покрыты лугами, а сами осетины учатся метко стрелять с детства.
Так что и казаки и чеченцы относительно навыков стрельбы, которые могли им передать отцы и деды, были примерно в равных условиях…
На пистолетах и на винтовках уже отстрелялись – по очкам чеченцы были немного впереди, но отставание казаков было столь небольшим, что одна ошибка на третьем упражнении могла все разрушить. Тем более что третье упражнение оценивалось максимальным количеством баллов.
Выложиться надо по максимуму…
Аслан Арсанукаев, черный от позора, – он не мог отказаться от своих слов, и понимал, что в значительной степени утратил свой намус[24], – зарядил свой пистолет. Это был пистолет, предназначенный для тренировок – по виду почти как настоящий, только вместо боевых патронов – специальные патроны с желатиновой краской. Бьет больно…
– Готовы? – спросил их Мадаев, стоявший рядом.
– Так точно, – ответил за всех Аслан.
– Бисмилло рахмону рахим…[25] Отсчет.
И тут все, кто был на площадке, – в качестве импровизированных укрытий здесь использовались пустые картонные коробки и выстроенные заранее стенки под пояс взрослому человеку, – услышали вертолет…
Вертолет был гражданским, белым, с синей каймой по бортам. Несерьезным по военным меркам, хотя наверняка очень комфортабельным внутри. Такой вертолет, несомненно, сбили бы в местах, подобных Эльбрусу или Северо-Западной Персии, стоило бы ему только вылететь с горной базы…
– Шайтан… Стоять…
Примерно в километре то же самое сказал казачатам и Тимофеев, неотрывно смотря на вертолет. Похоже… все-таки… догнала пуля атамана. Из спецназа просто так не уходят. Как говорил один старый-престарый казак, видавший еще замирение, а сейчас тихо доживающий свои дни в станице: ты можешь не идти на войну, но тогда война придет к тебе…
Вертолет приземлился на плацу и исчез из виду. Потом Тимофеев увидел мчащийся по колдобинам небольшой внедорожник, один из тех, которые были в центре. Их собирали прямо здесь, недалеко от Грозного, и они были единственными, что могли пройти по местным горным дорогам.
– Погнали наши городских… – сказал один из казачат разочарованно и тотчас заслужил подзатыльник.
– Я научил вас всему, что нужно для победы. Кто сомневается в себе?
Казачата подобрались.
– Ну?
– Никто, господин атаман.
– Верьте в себя. Держитесь друг за друга. И сделаете их, ясно?
– Так точно.
– Победа – в вашем враге. Поражение – в вас самих. Действуйте!
Из внедорожника выскочил молодцеватый посыльный, чеченец.
– Господин полковник, вам депеша. Вручить лично…
Воздушный поток от вертолета мел винтами и так чисто вымытый плац, стоящий у кабины пилот в гражданской форме отсалютовал как смог, пригибаясь, чтобы не попасть под винты. Судя по возрасту и виду – военный, отслужил свое, теперь, наверное, нефтяников возит или экскурсии. Вертолет принадлежал нефтяной компании, судя по знаку: вышка и над ней – желтый кружок солнца…
Полковник запаса Тимофеев – он же Араб – приземлил свою пятую точку на обтянутое черной телячьей кожей сиденье и наткнулся на острый, как горский кинжал, взгляд. Полковник горных стрелков Мадаев сидел напротив, прищурив глаза.
– Подбросить до Баку, аскер? – спросил Тимофеев.
– Сделай милость, мне туда же…
– У меня там встреча.
– И у меня тоже, казак. И сдается мне, встреча у нас одна.
Легкий, не отягощенный броней вертолет, как бабочка, прыгнул в кавказское небо, и, как по заказу, солнце пробилось из-за туч, изрешетив их острыми, как шпага, лучами. За бортом оставались и горная школа, и чисто выметенный плац, и нерешенное между чеченцами и казаками дело, которое никто и никогда до конца не решит. Пока существуют чеченцы[26], и пока существуют казаки.
– Если ты не пойдешь на войну, война придет к тебе… – сказал Тимофеев и провел руками по небритым щекам.
– Я молю Аллаха только об одном, аскер, – откликнулся Мадаев, – нам от этого никуда не деться, это уже понятно. Я молю Аллаха только о том, чтобы хотя бы они нашли тот мир, который мы потеряли…
