Последняя девочка - Вадим Юрятин

Однажды «сестра» зачем-то предложила ему отправить экспедицию в район университета. Мало того что это далеко, у чёрта на куличках, а, следовательно, и опасно, так ещё и бесполезно. Я пытался убедить нашего лидера, что нам там делать нечего, что в этом районе давно уже закрепился отряд вроде нашего, и нас там воспримут как врагов, а сформировать большой отряд мы просто не в состоянии. В общем, это было форменное самоубийство. К стыду Профессора, он в этом самоубийстве принимать желания не хотел, сославшись на обилие дел внутри Бункера. Зато вызвалось несколько добровольцев, которые согласились на дальний поход. Предчувствуя нехорошее, я предложил возглавить эту группу, поскольку полагал, что смогу помочь товарищам в этом опасном мероприятии.

В итоге всё закончилось, естественно, провалом. Нас засекли, мы попали в перестрелку. Выжил только я. Глупое, некомпетентное решение стоило жизни четырём нашим братьям. Я тогда твёрдо решил сделать всё, чтобы спасти оставшихся.

Тем временем часть «бункерцев» на фоне тяжёлых психологических испытаний стала подпадать под влияние того, что я бы назвал «Культом Сестры». Обожествление Профессора и его невидимой спутницы происходило на моих глазах, это было словно какое-то кино про дикие племена и жрецов, пытающихся узнать волю божью. Жрецом, разумеется, был Профессор, а богиней – Сестра. Мясник и Электрик первыми сгинули в этой секте. Плохо было даже не то, что они превратились в бессловесных рабов своего безумного господина, а то, что они своим агрессивным поведением пытались загнать туда всех остальных. Я скрипел зубами и вёл свою контрпропаганду. Профессор то пропадал в пучине своей неадекватности, то снова выныривал наружу и начинал интересоваться, как у нас тут дела.

А дела у нас шли плохо. Усталость, страх, депрессия, плюс ещё эти новые верования…. Читая твои записки, я вдруг отчётливо вспомнил про тех, кто массово умирал во вторую зиму. Закрываю глаза и ясно вижу, как они засыпают навсегда, прислонившись к холодным железобетонным опорам. Возможно, последнее, что они слышали в ту минуту, когда тело расставалось с душой, была моя песня. Наверное, они шептали в конце: «Никто не придёт».

Уверен, что вскоре нас не осталось бы совсем, если бы я не организовал то, что Профессор именовал в своих записках «Исходом».

Что до самой сестры, реальной, а не мифологической, то тут у меня информации слишком мало, чтобы сделать чёткие выводы. Из того, что мне удалось услышать, я допускаю, что такой человек действительно существовал, но сгинул в неразберихе, наступившей после «взрывов».

Что же случилось во время «Исхода»?

Около полутора месяцев тому назад я почувствовал, что климат начал меняться, причём в лучшую сторону. То есть, стало теплеть. Поначалу я боялся в это поверить. Профессор весьма верно описал душевное состояние, царившее среди людей в Бункере к концу второй зимы. Мы все тихонько готовились умирать, погребённые под многометровыми завалами чёрно-белого снега. В принципе Бункер должен был стать нам всем общим курганом-могильником, наткнувшись на который лет так через миллион, далёкие будущие исследователи нашей планеты гадали бы, что же привело особей, находящихся на данной территории, к массовой гибели. Примерно так же, как наши ученые недавно гадали над массовыми захоронениями динозавров. На этом фоне полнейшим чудом казалось даже слабое изменение в атмосфере, чуть видимое повышение ртутного столбика (оборот, сами понимаете, больше поэтический, никаких вредных ртутных термометров в КонСоюзе нет лет уж двадцать). Это явно дарило надежду, о существовании которой мы уже давным-давно забыли.

Когда я заговорил с Профессором о необходимости сменить дислокацию, он просто рассмеялся мне в лицо, хотя ничего смешного я не видел. На фоне страшного истощения, как людей, так и наших запасов, у нас вообще-то не было особых вариантов. Профессор всё говорил про «Холодильник», что надо питаться его содержимым, но на мой вполне резонный вопрос, что делать, когда станет слишком тепло, и «продовольствие» протухнет, он ответить затруднился, пробурчав что-то о том, что «можно всё стаскать на самый нижний уровень». Какую-то отсрочку это бы нам, возможно, дало, но скоро потеплело бы и там. Условия глубокой заморозки, в любом случае, уже не соблюсти, а это прямой путь к болезням.

Он просто не хотел уходить отсюда, из этого места, где был царем и богом. Здесь мы ценили его и любили, здесь в него верили. Однако вера, как выясняется, девица ветреная. После разговора с оставшимися жильцами почти все приняли мои доводы и изъявили желание покинуть Бункер. Спасибо, что ты не стал препятствовать, Профессор! Спасибо, что предотвратил гражданскую войну и не дал своим верным «церберам» нас перестрелять!

Кто-то скажет, что я поступил нечестно и оставил старика умирать. Неправда, это был его выбор, а также тех немногих, которых он втянул в свою секту. Мы оставили им часть оружия и, само собой, значительную часть запасов «Холодильника». Как выяснилось позднее, экстремальность ситуации снова вернула к жизни того, прежнего Профессора, заставила его действовать и даже, в итоге, оставить «сестру»! Так что, скажи мне «спасибо», мой второй отец, и не думай, что мне было легко с тобой расставаться.

Мы договорились двигаться в сторону торгового центра «Матрица». В былое время я дошёл бы туда за пятнадцать минут, сейчас же вся дорога заняла почти полсуток. Профессор был отчасти прав в том, что обитатели «Матрицы» не очень-то нас и ждали. На входе мы встретили примерно такие же, как у нас в Бункере, заградительные сооружения, а потом ещё долго общались с Алексеем, главным в этом сооружении.

Мы быстро пришли с ним к соглашению, более того, Алексей почти сразу стал всецело мне доверять и постоянно советоваться. Решающим фактором, я думаю, стало то, что мы привели девочек, а у «матричных» с женским полом тоже были проблемы. В итоге нас теперь всего около сотни человек вместе с теми тридцатью, что я привел с собой.

Алексей устроил тут всё весьма средненько, учитывая, что изначально стартовые условия в «Матрице» были гораздо лучше, чем в Бункере. Здесь, помимо огромной двухуровневой парковки, где можно укрыться как от вражеских охотников, так и от радиации, есть ещё пятиэтажный верхний комплекс, где в былые годы располагались магазины. Так что, если мы вынуждены были таскать всё, что под руку попадётся в Бункер, рыская по окрестностям, то «матричным» многие вещи достались просто так, по факту нахождения на территории.

Алексей говорил, что в первый год их тут было просто какое-то огромное количество, он даже не может точно сказать сколько, но явно несколько тысяч, если не десятков тысяч. Они, в отличие от нас, принимали всех. Точнее сказать, к ним просто приходили сюда и здесь оставались, никаких запретов и ограничений никто не устанавливал. Потом взаимные разборки, межнациональные конфликты, а прежде всего, болезни проредили «Матрицу» настолько, что сейчас можно ходить по ней полдня и никого не встретить.

Так что, в общем, всё у них кончилось так же, как и у нас. Можно даже сказать, что процент выживаемости в Бункере был гораздо выше. Большая проблема была (да и есть до сих пор) с уборкой трупов. Собственно, этим и занимаются каждый день все оставшиеся в живых.

Тут недалеко от входа есть дорога, точнее, мостовой переход, проложенный над маленькой местной речкой, так вот с этого моста их и выкидывают. Не уверен, что это хорошая идея, но выхода пока другого тоже не вижу.

Алексея народ избрал местным президентом. Решения, правда, он сам почти никогда не принимал, предпочитая собирать какие-то сборища, какие-то протоколы вести, прямо как у нас в Континентальном Союзе. Как я понял, это у них так завелось ближе к концу второй зимы, а до того, вообще, была какая-то анархия, точнее, борьба нескольких групп.

Сначала у них властвовали какие-то кавказцы, потом их потеснили узбеки, потом после долгой взаимной резни было решено поделить «Матрицу» на сектора. Потом начались болезни, которым глубоко наплевать на национальности, потом оставшиеся решили объединиться и избрать «Совет». Потом члены этого «Совета» между собой передрались, потом возникла фигура какого-то «Сёмы» – локального диктатора. Потом Сёму замочил кто-то из его окружения, потом снова избрали «Совет», потом опять эпидемия, а уже потом откуда-то выплыл этот Президент Алексей. Такое вот краткое изложение истории «Матрицы».

Да, вот ещё кое-что: буквально несколько часов назад я убил Алексея. За некомпетентность, нежелание брать на себя ответственность, мягкость в ведении переговоров с Профессором, ну да много ещё за что. По терминологии моего Учителя, адепта «Цифрового Бога», «Глашатая Сестры», Алексей был явно ненужным человеком. «Сборищу» я объявил, что у него теперь новый Президент – Я. Они очень радовались, особенно Макарка.