Даже для Зигги слишком дико - Сильвия Симмонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лео замотал головой. Феба планировала встретиться с ним через несколько дней в Лос-Анджелесе, однако об этом даже думать было страшно.
— А ваши поклонницы… Вы ведь с ними имели дело? Расскажите мне о них. Как вы оцениваете ваши отношения?
Лео усмехнулся. Если про это начать рассказывать, то никогда не остановишься. Много сентиментальных воспоминаний было связано с малышками, которым приходилось показывать, что делать с членом, в какую дырочку совать…
Доктор слушал внимательно и терпеливо. Казалось, его ничто не шокирует. Он серьезно кивал. А в ответ на описание эскапад с мочой или прижиганием интимных мест сигаретами только хмыкал с ученым видом.
— Насколько я понимаю, — пробасил, наслушавшись, доктор Мэнсон, — вы и в сексе как в жизни. Большая баржа, которая, если разгонится, прет уже без остановки. Ей плевать на суденышки, не успевшие увильнули в сторону. Это их проблемы.
— Похоже, я понимаю, что вы имеете в виду, — отозвался Лео. Ему было отрадно, что его считают баржей, и ему было приятно, что ему разрешают, в порядке исключения, никогда даже и не пытаться тормозить.
— В вашем случае события развивались слишком стремительно. Из неизвестности на вершину славы… Такой рывок, даром что приятный, иногда наносит травмы, которые проявляются только много-много позже. Так что боль может нарастать… Но вернемся к сексу. Вы большой любитель женских грудей, так?
— О да! — признался Лео. И это звучало как диагноз.
— Ладно, — сказал доктор, захлопывая блокнот, — в следующий раз поговорим о диссоциации. Вы включаете телевизор — и видите себя. Вы раскрываете газету — и видите свою фотографию, а дальше — целую статью о себе. То есть вы как бы перестаете жить только в своем теле. Какая-то часть вас гуляет самостоятельно по свету, появляется в телевизоре, в журнале или в газете. И вы практически не в состоянии ее контролировать. Вашу душу захватали чужие грязные руки. При очередной встрече мы пройдемся по ней чистой бархатной тряпочкой.
Они общались дважды в день по несколько часов, и уже через неделю душа Лео сияла как новенькая. По крайней мере он больше не комплексовал, снова был доволен собой и находился с собой если не в мире, то в надежном перемирии. Когда он ложился спать, груди более или менее распластывались: достаточно было поднапрячь воображение — и он снова был нормальным мужчиной. Гастроли скоро закончатся, он вернется домой, где за ним будет присматривать умная, добрая и всё понимающая мама… и всё будет хорошо. Всё будет лучше прежнего.
— Рассматривайте свои груди как особенно острую форму тоски по дому, — звучал в его голове ласкающий басок. — Вы так долго не были дома, что он стал для вас чем-то отвлеченным, абстрактным. Вы когда-нибудь ездили надолго на отдых с приятелями? Во время таких отлучек из дома действуют совсем другие законы — мужская компания, свой мир, свои законы и привычки. Гастроли — тоже шоковое, необычное впечатление. Жизнь в замкнутом мирке, который целиком передвигается по стране. Вы просто не догадываетесь о силе вашей тоски по дому, по нормальной жизни…
Утром того дня, когда они выступали в Бэкерсфилде, примерно через месяц после начала его трагедии, Лео проснулся от тянущей боли в груди и странной распирающей тяжести в низу живота. Возможно, так чувствуют себя женщины перед месячными, с содроганием подумал он.
— Друг мой, вы слишком сосредоточены на физических ощущениях, — пробасил медведистый доктор Боб и тут же прибавил: — Впрочем, в этом нет ничего дурного. Когда участвуешь в гастрольном марафоне, необходимо наблюдать за своим телом, ибо оно — орудие труда.
— Ну, зациклен на себе или нет… но ведь болит!
У Лео слезы наворачивались на глаза. Он весь день был какой-то плаксивый, раздражительный. И голова раскалывалась от боли.
— К тому же завтра приезжает Феба. А у меня по-прежнему… — Лео скосил глаза на свою грудь. — Конечно, благодаря вам я с этим примирился… и все-таки…
— Да бросьте вы нервничать насчет вашей Фебы! Что страшного, собственно, может произойти? Попытайтесь взглянуть на происходящее с другой стороны. С чем нельзя бороться, с тем следует уживаться. Плывите по течению, раз уж не получается выбраться на берег. Может, со временем вам в реке понравится… Может, и Фебе понравится ваша грудь!
Вечером, перед выходом на бис, Лео сложила пополам страшная боль в паху. Зажимая живот руками, он кое-как добрался до гримерной. Остальные пошли на сцену, навстречу настойчивым аплодисментам. Публика принимала группу без особого энтузиазма, но из бессознательной жадности требовала полную программу, а значит, и положенную песню на бис.
Лео, весь в холодном поту, дотащился до туалета. Порез ниже мошонки, который он считал давно зажившим, открылся. И, похоже удлинился в сторону промежности. Его края были распухшие и красные, как… как…
Из глубокого отверстия на бедра катила густая кровь.
Лео прижал лоб к холодному кафелю и, не в силах обманывать себя дальше, разрыдался.
Гастрольный автобус «Нимфолептикс» пах сигаретами, пивом и потными мужчинами. На окна были налеплены стикеры: «Торможу, когда вижу блондинку», «Ищу глубокие чувства на одну ночь». Пока автобус катил по шоссе к Лос-Анджелесу, Кевин дремал на кушетке. Ян и Ангус в десятый раз смотрели по телевизору известную комедию.
Лео лежал лицом вверх на своей койке. Мюррей сидел на стуле рядом, склоняясь над певцом и ласково гладя его волосы.
Пах Лео был свежеперебинтован, но кровь уже успела выступить через повязку. На смертельно бледном лице Лео, и прежде некрасивом, не было, однако, ни ужаса, ни страдания. Одна кроткая обреченность.
Со стороны эта пара напоминала «Пьету» Микеланджело. Олицетворенная скорбь.
В жизни бывают моменты, когда есть уникальная возможность не то чтобы понять всё до конца, а хотя бы что-нибудь для себя уяснить. Обычно чешешь вперед, не разбирая пути — куда нога попала. А тут вдруг как будто стоишь по одну сторону черты и можешь сознательно, не спеша решить, переступать через нее или нет.
Лео пережил именно такой момент.
Он смело смотрел в будущее и больше не противился судьбе. Он переступил черту.
Рак от «диет-колы»
Коль скоро вы интересуетесь, отвечаю: да, я встретилась с ней снова, и потом мы еще несколько раз виделись. Впервые — в те давние времена, когда Фрэнки Роуз был еще жив и организовывал альбом в честь Пусси. Он пригласил меня зайти в студию и послушать, что получается. Я зашла — и как раз тогда там появилась Пусси.
Ходила она всегда диковинно — будто плыла по воздуху на манер воздушного шарика, который вырвался из рук. Судя по тому, как уверенно-властно и по-хозяйски она общалась с Фрэнки Роузом, воздушный шарик в данный момент придрейфовал в его постель. Пока шла музыка, Фрэнки в кресле у пульта водил движками и комментировал нам самые удачные, на его взгляд, места. Пусси сидела в сторонке, молчком, без какого-либо выражения на лице. Большая электронная кукла. Сумасшедше красивая. По ошибке запрограммированная на вселенскую тоску.
Когда после прослушивания я встала, чтобы прощаться, кто-то доложил, что подали машину Пусси. И получилось так, что мы спускались к выходу вместе. По дороге она обронила пару незначительных светских фраз — как совершенно незнакомому человеку. Если она и помнила меня по давним многочисленным интервью, то вида не подавала. А я не торопилась освежить ее память. Звезды встречаются с таким количеством людей, что им, наверное, любое лицо кажется где-то когда-то виденным.
На улице был обычный серенький лондонский полдень. Машины у подъезда не оказалось — водитель, очевидно, перепутал выходы и ждал с другой стороны здания. Поблизости на тротуаре околачивалась группа девочек-фанаток. На Пусси они и глазом не повели — собрались ради Фрэнки. Хотя я подозреваю, что подобного рода девочки всегда собираются ради друг друга, а рок-звезда только повод для их кучкования.
Зато Пусси, к моему удивлению, остановилась и уставилась на девочек, которые и не думали кидаться к ней за автографами. Наверное, Пусси машинально ощутила, что что-то неправильно, и не знала, как себя вести. Но тут от группки отделилась самая старшая на вид девочка — возможно, даже восемнадцатилетняя, — и направилась в нашу сторону. Пусси расцвела той смущенно-детской улыбкой, которая рефлексивно появлялась у нее в ситуации общения с поклонниками.
Девушка быстро подошла вплотную к Пусси и начала тихим голосом торопливо что-то ей говорить. Я стояла на почтительном удалении от певицы и не разобрала ни одного слова из этого почти шепота. И вдруг Пусси с воем раненого зверя накинулась на девчушку с кулаками. Я только ахнула. Девушка защищалась… В конце концов они вцепились друг другу в волосы. К счастью, охрана наблюдала за мониторами внимательно, и уже через несколько секунд дюжие парни растащили дерущихся. Через минуту прибежал Фрэнки. Остальные фанатки безучастно наблюдали за происходящим издалека.