Голливудский мустанг - Генри Денкер

Но что, если адвокат Карра скажет «нет»? Что, если его доктор скажет «нет»? Есть дюжина причин, по которым Карр может отказаться. Великий Режиссер, сидящий на небесах, мог все перечеркнуть. Джок превосходно сознавал это.

В одной из последних пьес, поставленных Джоком на Бродвее, играла величайшая звезда. Три года Джок прожил без хитов и нуждался в громком успехе. Прошло четыре года со дня премьеры хита с Джулией Уэст в главной роли. Джок уже начал отчаиваться, терять веру в себя. Затем ему достались хорошая пьеса и знаменитый актер. В театре заранее устроили вечеринку по случаю грядущего успеха, который гарантировало имя звезды.

На пятый день репетиций актер не проснулся. Просто не проснулся. Он умер во время сна в своем «люксе» на четвертом этаже отеля «Алгонкин».

Постановку отменили. О ней просто забыли, отказавшись от поисков новой звезды. Автор, труппа, блестящий двадцатидевятилетний режиссер остались без работы. Это произошло после того, как Джон потратил пять месяцев на доводку пьесы и подбор актеров.

После этого случая всякий раз, когда какая-то звезда становилась слишком упрямой, несговорчивой, требовательной, Джок вспоминал свою удобную личную формулу. Он говорил себе: «Если этот актер умрет завтра во время сна, кто устроит меня в качестве замены? Пригласим этого человека и забудем о самоуверенном наглеце!»

Ни одна звезда не занимала слишком большого места в сознании Джока Финли! Однако сейчас президент заявил: «Заставьте Престона Карра сняться в этой картине, и вы получите контракт». Он не сказал «кого-нибудь вроде Престона Карра». Или: «Нужно найти второго Престона Карра.»

Чем сильнее зависел Джок от какого-нибудь человека, тем яростнее ненавидел его. Когда Джок добрался до тонущих в смоге окраин Лос-Анджелеса, он уже готов был ненавидеть Престона Карра.

Если Карр не согласится сняться в «Мустанге»…

Подъезжая к своему дому. Джок рассчитывал увидеть возле него автомобиль Луизы. Но ее машины там не оказалось. Джек вошел в дом. Он был пуст. Джок понял, что сюда приходила женщина, регулярно убиравшая в доме. Но ни здесь, ни возле бассейна Финли не увидел Луизы.

Он позвонил телефонистке. Девушка не оставляла ему сообщений. Звонил лишь Марти Уайт, дважды — вчера вечером, четырежды — сегодня утром и трижды за последний час. Марти настоятельно просил срочно связаться с ним.

Джок заставил себя сначала выпить возле бассейна, затем взял телефон, сел на пластмассовое кресло и набрал номер Филина.

После трех гудков в трубке раздался торопливый голос Марти:

— Подождите, я сейчас!

Семь минут Джок слушал, как Марти Уайт отчаянно уговаривал какого-то упрямца. Наконец Филин произнес в трубку:

— Алло! Кто это?

— Это я, Марти.

— Джок, малыш! Извини, что заставил тебя ждать. Но у меня неприятности. Большие неприятности. Ты знаешь Пэт Ноулз? Я подыскал ей большую картину в Риме. А она, оказывается, на шестом месяце! Ты слышишь — на шестом месяце! И к тому же не замужем. Это религиозная картина. Студия умоляет ее выйти замуж. Парень, малоизвестный актер, согласен. Но она не хочет. Во всяком случае, до рождения ребенка. Сейчас среди актрис модно пренебрегать общественным мнением. Трахаются они, как обычные женщины. Свой нонконформизм они проявляют только в отношении брака.

У меня не было никаких проблем с девушками с тех пор, как я убеждал Дейзи Доннелл уйти из театральной студии и сняться в кино. Мне приходилось умолять ее: «Дейзи, пожалуйста, перестань работать на чердаке и снимись в картине с сэром Лоренсом Оливье». Ну и мир!

Но к черту все это! Почему ты не позвонил мне вчера вечером? Где ты, черт возьми, пропадал?

Невозмутимым елейным тоном, с подчеркнутым спокойствием, Джок сказал:

— Я не мог позвонить. Мне пришлось остаться на ранчо.

— Он предложил тебе остаться? — спросил Марти, однако без того возбуждения и интереса в голосе, которые рассчитывал услышать Джок.

— Мы проговорили весь ужин, половину ночи, а затем завтрак.

— Ну? Он будет сниматься? — спросил Марти.

— Возможно, Марти. Возможно. Вот все, что он сказал.

Марти Уайт захохотал. Джок представил себе маленького человека с трясущейся лысой головой, сидящего в обитом натуральной черной кожей кресле.

— Я не шучу, Марти. Он не взял на себя никаких обязательств.

— Послушай, малыш, скажи мне правду! — Марти задыхался от смеха.

— Я сказал тебе, что произошло! — возмущенно повысил тон Джок.

— Меня не зря называют Филином. Малыш, малыш, не играй в карты с дядей Марти, — дружелюбно попросил Уайт.

— Я не обманываю тебя!

— Режиссер всегда узнает последним! — снова засмеялся Марти. — Малыш, послушай меня. Послушай меня внимательно. Меньше чем час назад Герман Паркс позвонил в Нью-Йорк. Карр попросил его «расследовать» это дело. Это означает, что Карр согласится! Если условия его устроят. Ты слышишь меня, малыш?

— Да, Марти, слышу, — Джок пытался справиться с охватившим его возбуждением.

Спокойствие Джока заставило Марти произнести:

— Малыш, речь идет о картине с Престоном Карром. Ты понимаешь, что это значит? Я могу сделать основой для контракта на три фильма. Знаешь, что мы должны создать? Компанию! Она понадобиться тебе, малыш, для снижения налогов. Загляни ко мне утром. Я приглашу сюда моего бухгалтера, мы все обсудим. Я уже поступал так с некоторыми из моих клиентов. Мы зарегистрируем компанию и станем партнерами, это даст нам большую свободу действий. Я смогу выступать от твоего имени, когда ты будешь в отъезде или занят съемками. Я тебе все растолкую. Картина с Престоном Карром! — ликующе закончил Марти.

— Сколько времени это займет? — спросил Джок.

— Создание компании? Неделю или две. Почему ты спрашиваешь?

— Я имел в виду получение окончательного ответа от Карра.

— Несколько дней. Звонок Германа означает, что они хотят подписать контракт. Если бы позвонили со студии, переговоры заняли бы больше времени. По-моему, Карру нужны деньги.

— Да, — сказал Джок, понимая, что решающим аргументом стал нефтяной контракт, который Карр собирался обсудить с Мак-Алистером за ленчем. Не «Мустанг». Не Джок Финли. Ну и ладно. Главное — получить Карра.

Проглотив порцию напитка, Джок услышал голос Марти.

— Малыш, я предвижу только одну проблему.

— Какую, Марти? — спросил Джок, всегда настороженно относившийся к «постскриптумам» агента.

— Он может потребовать, чтобы за ним закрепили право решать художественные вопросы.

— Пошел он к черту! В моих фильмах все художественные вопросы решает режиссер. Я отказался от завершения съемок в Лондоне. И я откажусь от этой картины, если возникнет такая проблема.