Серебро далёкого Севера (СИ) - Юрий Циммерман

Юраю оставалось только сделать последний шаг. Влад лежал на спине, широко распахнув рот с оскаленными клыками, а Энси оседлала его сверху, мимолетными касаниями подушечек пальцев укалываясь о зубы вампира в такт тем движениям, которыми она насаживала свое тело на его восставший член. Сквозь эту картину проступала другая, чуть более призрачная, где Мэйджи билась в сладострастном порыве над Торвальдом. "Воистину, что внизу, то и наверху; что наверху, то и внизу" – снова всплыла в памяти Заповедная книги иодаев. Но совместить два плана реальности мог и должен был только он, он один. И Юрай решительным движением вогнал свой мужской орган в "золотые врата желания" Энцилии, располагавшиеся чуть сверху над нефритовыми, в которых уже властвовал Владисвет. Второй вход Энси был уже скользким и мокрым от влаги, бившей фонтанами из ее лона, и фаллос Юрая без малейшего усилия проскользнул до самых глубин, ощущая сквозь тонкую перегородку другого мужчину, овладевавшего той же самой женщиной. Энцилия‑Мэйджи светилась багровым огнем, и Юрай видел ее сейчас на шахварском песке, на фоне заходящего солнца. Влад же, сливающийся с образом Торвальда, сиял серебристым цветом и скользил под женщиной немыслимыми по быстроте и тонкости движениями… Юрай чувствовал, что змея Кундалини готова развернуться в полный рост, и что разгадка его поисков невыразимо близка, но что‑то еще не давалось для понимания и ускользало. И в тот момент, когда голова алхимика уже раскалывалась от боли и готова была разлететься надвое, он увидел прямо перед собой ослепительное белое сияние. Его щеки ощутили целительное прикосновение женских ладоней, боль исчезла, а вместо этого в шестом шаккаре – в центре сознания, в самой срединной точке его головы – расцвел белоснежный цветок, которого Юрай никогда в жизни не видел и названия которому не знал. Все части головоломки встали на свои места, и с торжествующим криком Юрай выплеснул долгий фонтан семени в Энси, ощущая одновременное высвобождение столь долго сдерживаемого желания Влада в соседних вратах. И женщина между ними забилась в двойном наслаждении, содрогаясь и плача от удовольствия.

Когда же миг сумасшествия наконец схлынул, ослепительный свет перед глазами Юрая утих, стал менее пронзительным и, наконец, приобрел очертания… Знакомые очертания лица миловидной светловолосой дамы. Прямо у входа, в шестой вершине звезды дравидов, с широко распахнутыми от ужаса и восхищения глазами стояла ее высочество Тациана.

10. Эндшпиль

Собственно говоря, великая княгиня уже собиралась отходить ко сну. День сегодня выдался совершено обыкновенный, ничего особенного. Никаких светских приемов и протокольных событий, которые требовали бы ее присутствия. Так что, разобравшись с фасонами новых платьев и устроив маленький разнос оберхофмейстеру за ненадлежащий порядок в нескольких залах, Ее Высочество покончила на сегодня с рутиной дворцовой жизни и посвятила остаток дня личным делам и отдыху: немного поиграла с фрейлинами в трик‑трак, помузицировала на клавикордах, а потом несколько часов проболтала о всякой всячине с маркизой Орсини.

Понятно, что Тациана не могла себе позволить иметь в конфидентках какую‑нибудь графиню или герцогиню – слишком коротка была бы между ними дистанция. А вот баронесса или маркиза – вполне, и Хелена Орсини была идеальным вариантом. Высокая и какая‑то хрупкая до ломкости брюнетка с длинными волнистыми волосами и идеальным профилем носа, она привораживала взгляд. В огромных миндалевидных зеленых глазах сквозили излом и утонченность, а белоснежная алебастровая кожа создавала ощущение нереальности. И очень правильно, что ее мужем был капитан княжеской гвардии: он прекрасно дополнял своей весомостью и основательностью столь переменчивое создание, как сама маркиза. Злые языки поговаривали, что на ложе любви он заковывает Хелен в кандалы или сажает на цепь, а она находит в этом извращенное удовольствие. Эти подробности, впрочем, они с княгиней не обсуждали – разговор шел о свежих сплетнях и моделях туфель. О загадочном знахаре, которого барон Збровский вытащил откуда‑то из захолустья и который был теперь в большом фаворе у монарха. Потом о бойкой молоденькой волшебнице‑практикантке, которая на пару с бароном следует повсюду за тем самым знахарем – преподобным Юраем. О том, положил ли глаз на эту ведьмочку Его Высочество, и если да – то как скоро он заполучит ее к себе в постель.

Не только при дворе, но и во всем Вильдоре было широко известно, что князь Ренне меняет любовниц каждые две‑три недели. Их с Тацианой династический брак с самого начала не предполагал каких‑либо пылких чувств, а после рождения дочери‑недоумка и безуспешных попыток зачать еще одного ребенка вообще свелся к чистой формальности: князь строго пунктуально выполнял свой супружеский долг два раза в неделю, по вторникам и пятницам после ужина. Ровно полчаса, иногда даже не снимая сапог. Но сегодня была среда, и поэтому княгиня не ожидала высочайшего визита. Служанки уже переодели ее в шелковую ночную рубаху и расчесали волосы для сна, когда в спальные покои торопливо вошла камер‑фрейлина юной Иды.

– Ваше Высочество!

Спешно закутавшись в легкую накидку, Тациана проследовала в покои княжны. С дочкой периодически случались приступы необъяснимого беспокойства, когда она начинала вдруг дергаться, бормотала тарабарские слова и даже могла серьезно пораниться неострожным движением. В этих случаях присутствие матери действовало на нее успокаивающе. Правда, в последние недели такие приступы стали случаться реже, и надо честно признаться, что немалая заслуга в этом принадлежала новому тайному советнику Его Высочества. Юрай как‑то сразу наладил контакт с девушкой, они хорошо чувствовали друг друга, и ее лексикон даже пополнился новым словом: "Ю‑у‑у!". Кроме того, по старой знахарской памяти он предложил для княжны собственное снадобье на основе сулемы, которое не свершило чудес, однако же сделало состояние Иды намного более ровным, а ее слезы на ровном месте – более редкими. Несколько раз он приходил к ней вечером и рассказывал какие‑то северные сказки из своего забытого детства, а однажды солнечным днем они даже погуляли вместе в дворцовом парке.

Сейчас же Ида в совершеннейшей ажитации металась по своим комнатам, раскидывая игрушки и бормоча невнятное "клык‑дрынь‑брынь". Увидев мать, она подбежала к ней, обхватила руками и радостно, но вместе с тем озабоченно произнесла: "Ю‑у‑у!" Понять ее мысли было непросто, но за долгие годы Тациана неплохо натренировалась.

– Ты хочешь, чтобы сейчас к тебе пришел Юрай? Но ведь уже почти что ночь, радость моя!