Серебро далёкого Севера (СИ) - Юрий Циммерман

Но самым мучительным стала для Юрая необходимость наладить отношения с великой княгиней. Он уже несколько раз видел ее издали, но все еще не был представлен в своей новой должности. А воспоминания о целительных прикосновениях пальцев Тацианы к его израненой спине совершенно выводили Юрая из себя: он никак не мог взять в толк, как к этому относиться. Что‑то надо было делать, и не откладывая. И для начала придумал себе в оправдание другое занятие, попроще: расквитаться со старыми долгами.

Когда породистая гнедая кобыла остановилась у трактирной вывески с бурым мишкой, пан Славко лишь с огромным трудом признал в спешившемся ездоке прежнего приятеля: Юрай как‑то весь распрямился, а сила в его глазах потеряла прежнюю угрюмость.

– Фу‑ты, ну‑ты, – ошарашенно произнес трактирщик, и друзья обнялись. – А мы тебя уж и живым увидеть не чаяли!

Действительно, за все прошедшее время – с тех пор, как избитого алхимика под конвоем увела великокняжеская стража, – о нем не было слышно ровным счетом ни единого слова. И народ в предместье уже начал потихоньку приценяться к дому и утвари невесть куда сгинувшего знахаря.

– Да я поначалу и сам не ждал, что живым из тюрьмы выберусь. А теперь вот, видишь ли, в большие начальники выбился. Из грязи да в князи… Ну пойдем, что‑ли, выпьем, дружище?!

…Засиделись они в тот вечер допоздна.

– Так как же тебя теперь звать‑величать прикажешь? – допытывался Славко после каждого стакана "Медвежьей крови". Самого дорогого в заведении вина поднесли сегодня всем завсегдатаям и знакомым: нынче Юрай гулял широко, с размахом. В глубине души он чувствовал, что с прошлой жизнью надо распрощаться, и распрощаться красиво, иначе новая судьба за высокой стеной ему не заладится.

– Вообще‑то меня теперь титулуют "Ваше преподобие господин тайный советник", – с недоуменным смешком объяснялся бывший знахарь. – Но для тебя, хайло кабацкое, я навсегда останусь тем же Юраем, еретиком и висельником!

К этому моменту он уже успел тихо рассказать трактирщику историю своей молодости. Без догматических подробностей, конечно, но Славку и этого хватило. А Настёна, как завороженная, смотрела на магическое кольцо Юрая – и все вертела на пальце свое колечко, а точнее, золотой перстень с турмалином, которое он ей привез из города в подарок. "Эх, дура я, дура, – читалось на ее растерянном личике. – Вот за кого замуж‑то надо было!"

На прощание Юрая выдал кабатчику небольшой кошель с золотом.

– Ты, Славко, за хатой‑то моей присмотри пока, никому не отдавай. А то знаешь ли, сегодня у Великого одна пятка почесалась, а завтра другая зачешется. От тюрьмы да от сумы, как говорится… Словом, пускай все пока остается, как было.

…

Встреча со старыми друзьями каким‑то образом успокоила Юрая, и наутро он в парадном облачении испросил аудиенции у Ее Высочества. Тациана приняла его через час, выйдя к нему в бледно‑сиреневом дневном платье с неглубоким вырезом. Волосы ее были уложены аккратно, но не вычурно, а на шее была только тонкая нитка жемчуга. Когда она поздоровалась с новым тайным советником своего мужа, ее взгляд выражал лишь вежливое внимание…

…но где‑то в глубине глаз затаился страх.

– Ваше Высочество, прежде всего позвольте вам признаться, что я и сам в некотором недоумении по поводу обрушившейся на меня благосклонности князя Ренне.

Готовясь к этому разговору, Юрай решил, что лучше не тратить время на дипломатические хождения вокруг да около: в их отношениях был нарыв, который следовало вскрыть, пока тот не начал нагнаиваться.

– В любом случае я приложу все старания и все мои способности, чтобы с честью выполнить то задание, которое Его Высочество в общих чертах мне уже обрисовал. Однако…

Он выдержал паузу и внимательно посмотрел в глаза княгине, подчеркивая всю значимость этого "однако".

– Однако мои усилия рискуют оказаться напрасными, если я не проясню для себя ситуацию в княжестве, в городе и в правящей семье.

Это был самый тонкий момент в речи "не знахаря, но тайного советника". Юрай сказал "в правящей семье", а не "в правящей династии". В бытность деревенским лекарем ему доводилось увещевать и бесноватых юродивых, и молодую жену, которую затравила свекровь, и здорового крепкого кузнеца, съехавшего с катушек посли смерти матери. Сейчас он тоже чувствовал разговор и знал: если великая княгиня стерпит сейчас это нарушение этикета – удача у него в кармане. Хотя в чем эта удача должна заключаться, сам не имел еще ни малейшего понятия.

И Тациана стерпела. По высочайшему лицу промелькнула тень сменяющих друг друга эмоций, но все сразу же успокоилось, и она почти спокойно произнесла:

– Прошу вас, продолжайте.

– Я глубоко сожалею, Ваше Высочество, что вынужден обращаться к вам с этим вопросом, но без ответа на него я не смогу оправдать доверие вашего супруга. Поэтому прошу, скажите мне: что привело вас несколько дней назад в тюремный подвал? Что побудило вас утешить боль и страдания впервые увиденного вами безродного арестанта? И что же, во имя двух богов, напомнило вам, что вы – не только сиятельная княгиня, владычица огромной страны, но и женщина, обладающая даром целительства?

Молчание Тацианы длилось довольно долго. Потом она решительно встала со своего высокого кресла:

– Идемте, я вам покажу.

"Интересно, что она избегает ко мне обращаться, – подумал Юрай, пока они шли коридорами дворца. – Ни по имени, ни титулом… Просто никак. Что‑нибудь это значит, но что?"

Наконец, они подошли к дверям, украшенным розовыми лентами и рисунками различных зверей и птиц. Сидевшая у входа камер‑фрейлина вопросительно посмотрела на княгиню и после утвердительного кивка распахнула дверь.

– Доченька, дорогая, познакомься с папиным новым советником! Его зовут Юрай.

– Рупс! – сказала великая княжна. По всему внешнему облику и росту она вполне выглядела на свои четырнадцать лет: угловатый подросток с неразвитыми формами, и не более того. Но на лице застыло недоуменное и капризное выражение трехлетней девчушки, у оторой отняли любимую куклу. Впрочем, когда Юрай подошел к ней и, преклонив колено, поцеловал руку, она неожиданно улыбнулась. – Ю‑у‑у!

– Вы наверняка слышали, советник, о недуге, поразившем нашу дочь. И врачи, и маги оказались бессильны. Но за два дня до вашего – очень зрелищного – появления во дворце мне приснился сон, и в этом сне были вы. Летний лес, приятная прохлада, и вы навстречу. Снился мне сон и на следующую ночь, но на сей раз я встретилась с вами уже не одна, а вместе с Идой. И первое, что я увидела, когда проснулась – это были вы в арестантской телеге, мой загадочный юноша из сна. Я буду откровенна, Юрай: меня привели к вам именно эти сновидения. И отчаянная надежда на то, что, возможно, мой сон и ваше появление – это добрый знак. Не больше, но и не меньше.