Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины» - Саул Боровой

Кардинал Казимир немедленно послал начальнический жезл (по-польски называется булава) владельцу св. общины Заслав светлейшему князю Владиславу Доминику, назначив его главнокомандующим. Этот князь еще больше увеличил злосчастье евреев и всего королевства Польского: он был знаменит своим богатством и никогда в жизни не принимал участия в войнах; он был труслив и мягкосердечен. Кардинал назначил его военачальником из-за его богатства. «Когда пастух сердится на своих овец, то назначает им вожаком слепую овцу»[77]. И так — за прегрешения наши великие — случилось и в Польше[78]. Упомянутый кардинал приказал также объявить по всему королевству Польскому — под угрозой суровой кары — сбор всех панов на войну, на отомщение врагам. А паны собирались чрезвычайно медленно, как это вообще принято в королевстве Польском, где на войну собираются не торопясь, очень мешкая, в противоположность татарам и православным, которые отправляются в поход не ленясь, с большой поспешностью.

Бедствия св. общины Немиров

И было когда доведался злодей Хмель (д.с.е.и.), что множество евреев собралось в св. общине Немиров, и с ними много золота и серебра (да и сама община была знаменита своим богатством; это была великая община, прославленная своими учеными и писателями, исполненная правосудия, правда обитала в ней, а теперь — убиенные[79]) — он послал в упомянутую общину одного начальника, ненавистника евреев, и с ним шестьсот вооруженных человек; он написал также старостам города, прося их прийти ему на помощь; горожане, не успев услышать предложение, поторопились выполнить его и оказали всеми силами свое содействие, и делали они это не столько из приверженности к Хмелю (д.с.е.и.), сколько из ненависти к евреям. И было в среду 20 сивана (10 июня 1648 г.) — казаки подошли близко к городу Немирову. Когда евреи увидали издалека войско, их обуял страх. Еще не зная; поляки это или казаки, они пошли в крепость со своими женами и детьми, с золотом и серебром. И закрыли ворота крепости на засовы, решив воевать. Как поступили злодеи-казаки? Они изготовили себе флаги такие же, какие были у поляков (ведь казаки от поляков не отличались ничем, кроме как флагами). А горожане знали про обман и они кричали евреям в крепость: «Откройте ворота, ведь это польское войско, что пришло к вам на помощь против ваших врагов». И евреи, стоявшие на стенах крепости, увидав польские флаги, поверили, что горожане говорят им правду, и сейчас же открыли ворота. Как только они это сделали, в крепость ворвались казаки с обнаженными мечами и с ними горожане, вооруженные саблями, копьями и косами, а частично только пиками, и убили множество евреев. Женщин и девушек они насиловали по произволу своему. Некоторые женщины и девушки, желая себя спасти от осквернения нечестивыми, прыгали в водяные рвы, что возле крепости, и топились. Так же и многие мужчины, умеющие плавать, бросались в воду, и плавали в ней, надеясь таким образом спастись от резни, однако православные бросились за ними вплавь с саблями и копьями, и убивали их в воде, а часть православных стреляла в них из ружей — и убивали их до тех пор, пока вода не стала красной от крови убитых. Рош-гаиешивой[80] св. общины Немиров был тогда гаон Иехиель Михель, сын гаона Элиезара (да будет благословенна память мученика), он знал всю тору[81] наизусть и был знатоком также и всех светских наук, и он еще за год до бедствия увещевал и поучал народ, чтобы он, если — от чего сохрани господь — придет неприятель, отдал свою душу за святость имени, а не изменил вере. И так святой народ и поступил. И гаон тоже бросился в воду, ища спасения. И схватил его один православный, желая убить. Гаон стал просить не убивать его и обещал дать за это много золота и серебра. Православный согласился и, отведя гаона к нему домой, к тому месту, где было глубоко закопано золото и серебро, он отпустил гаона, оставив его в живых. И пошел оттуда гаон со своей матерью, и они прятались в другом доме всю ночь до рассвета, а на другой день, 21 сивана, православные обыскивали все дома, ища, не скрывается ли где-нибудь еврей, и гаон бежал вместе с матерью на кладбище, для того, чтобы, если они будут убиты, быть погребенными на кладбище[82]. И когда они были уже совсем невдалеке от кладбища, их настиг один православный сапожник из местных горожан, с пикой в руках, и он ударил и поранил своей пикой гаона. И взмолилась к нему мать гаона, чтоб он убил ее вместо сына; но злодей не послушался ее и убил сначала гаона, а потом и мать (да отомстит господь за их кровь). На третий день после убийства гаон был предан земле своей женой, потому что во всех местах, где разразились бедствия, большинство женщин было оставлено в живых, если они не были стары либо больны (а таких убивали).

Случай был с одной очень красивой девушкой из почтенной и богатой семьи. Она была пленена казаком и взята им в жены. Но раньше, чем он овладел ею, она схитрила: она сказала ему, что знает заклинание, которое предохраняет от всякого оружия. «Если не веришь мне, — сказала она, — возьми ружье и выстрели в меня — это мне не причинит вреда». Казак — ее муж, — поверив ей по наивности, выстрелил в нее из ружья, и она была убита наповал за святость имени, и не была осквернена неверными (господь да отомстит за ее кровь!). Еще случай был с красивой девушкой, которая была выдана замуж за казака. Она просила, чтобы он обвенчался с ней в церкви, стоящей на другой стороне реки. Казак выполнил ее просьбу и ее повели на венчальный обряд в великолепном одеянии под звуки музыки и танцев. Взойдя на мост, она прыгнула в воду и утонула за святость имени (господь да отомстит за ее кровь!). И еще было такое множество подобных случаев, что обо всех их рассказать невозможно. Всего было убито и утоплено в св. общине Немиров около шести тысяч душ, и они были умерщвлены разнообразнейшими способами. Господь да отомстит за их кровь! А спасшиеся от меча в св. общине Немиров бежали в св. общину Тульчин, потому что подле этого города находилась сильная крепость.

Бедствия св. общины Тульчин

И было после того, как казаки беспрепятственно совершили все свои злодеяния в св. общине Немиров — пришли туда праздношатающиеся и голота — всего до десяти тысяч человек во главе с ненавистником евреев Кривоносом (д.с.е.и.) и отправились оттуда в св. общину Тульчин. В крепости было 600 воинов из польских панов, а также там собралось до двух тысяч евреев, и среди них были храбрецы и обученные воинскому делу. И они — евреи и паны — заключили союз, по которому должны были оказывать друг другу взаимную помощь в войне с врагом, и присягали, что не изменят один другому. И они очень сильно укрепили крепость. И вышли сыны Израилевы вооруженные[83] всевозможным оружием и они — паны и евреи — охраняли стены. Всякий раз когда православные подходили к крепости, стоявшие на стенах стреляли в них из луков и ружей и наносили им тяжкие потери, и православные спасались бегством от евреев. А евреи «препоясались силой»[84] и, преследуя православных, убили несколько сот. И собрались православные еще раз вместе с присоединившимися к ним жителями окрестных сел и городов в числе многих тысяч и, приготовив железный таран, который должен был разрушить стену, появились внезапно, штурмуя крепость с громкими и дикими криками, как это принято у казаков. Страх охватил стоявших на стенах, пораженных видом такого множества народа, несмотря на это, они стреляли со стен и не дали подойти неприятелю; и православные и на этот раз были обращены евреями в бегство. Увидав, что дело затягивается, православные порешили отправить панам, находившимся в крепости, мирное предложение, предлагая им мир, при условии, что те, как выкуп за свою жизнь, отдадут им евреев на разграбление. Так они и поступили и отправили панам в крепость мирное предложение упомянутого содержания. Паны немедля согласились. Они стали вызывать к себе евреев поодиночке и отбирать у них оружие. Когда евреи поняли их хитрость, они решили отомстить прежде всего панам, которые нарушили заключенный с ними договор, и постоять за себя. Тогда рош-гаиешива св. общины Тульчин гаон Аарон громко закричал: «Слушайте, братья, и мой народ, мы находимся в изгнании между народами. Если вы подымете руку против панов и об этом услышат короли Эдома, они отомстят за них всем нашим братьям, что в изгнании, от чего сохрани господь. Если так решено на небесах — примем нашу кару с радостью. Чем мы лучше наших братьев в св. общине Немиров? Да внушит господь милосердие нашим врагам. Быть может, отдав им все наши ценности, мы выкупим свои жизни». Евреи его послушались и снесли все свое имущество во двор крепости. Немедленно пришли злодеи православные, и сказал им глава панов князь Четвертинский; «Вот то, чего вы желали». И они взяли все еврейское добро. И потребовали православные от упомянутого князя, чтобы он взял всех евреев под стражу. И жизнь всех евреев висела как бы на волоске, так как они не знали, каково будет решение злодеев и сдержат ли они свое обещание или нет. И было на третий день, проведенный евреями в смертельной тревоге, — явились православные и потребовали от панов, чтобы те им выдали всех евреев. Паны, чтоб «самим не обжечься на этих углях»[85], немедля принудили евреев выйти из крепости. И вышли все евреи, с сокрушенными и разбитыми сердцами, и были они взяты православными под стражу в одном саду, наглухо огороженном, дабы никто не мог бежать. Евреи там томились долго. Среди них было три гаона: гаон р. Элиазар, гаон р. Соломон и гаон р. Хаим, и они увещевали святой народ, уговаривая его погибнуть во славу имени, но не изменить своей вере, и отвечал весь народ одновременно: «Слушай, Израиль, Господь Бог наш, Бог единый[86], и так как в ваших сердцах — он един, так и в наших он только единый». Сейчас же после этого пришел к ним посредник и, водрузив знамя в землю, сказал им громко: «Всякий, кто изменит своей вере, останется в живых; пусть он сядет под этим знаменем». Но никто ему не отвечал. И так он возвещал три раза — и не получал ответа. Тогда он открыл ворота сада и в него вошли озлобленные православные и поубивали множество евреев всеми существующими на свете (они уже перечислялись раньше) способами убиения. Так же и три упомянутых гаона пали под ударами сабель (господь да отомстит за их кровь!). Бывшие же там десять раввинов были оставлены в живых; на их ноги одели железные оковы и их взяли под стражу, требуя за них выкуп в размере 10 тысяч золотых. Один из них был упомянутый гаон р. Аарон, сын гаона Мейера, рош-гаиешивы св. общины Львов. Православные знали, что он очень богат и уплатит за сына любой назначенный выкуп. После убийства евреев православные подошли к крепости, намереваясь ее захватить. Тогда им сказали паны: «Вы ведь заключили с нами договор, зачем же его нарушаете?». И отвечали на это православные: «Так же, как вы поступили с евреями и нарушили заключенный с ними договор, и так же и мы поступаем с вами». Мера за меру. Тогда стоявшие на стене начали стрелять в православных. Но православные, употребив хитрость, сожгли крепость дотла, и поубивали всех панов, что были там, а добро их разграбили. Перед тем, как убить упомянутого князя Четвертинского, они изнасиловали на его глазах его жену и двух его дочерей. А князь был человеком очень тучным, и он не мог стоять на ногах и сидел все время на стуле. И подошел к нему один наглец, мельник из его бывших крепостных, и, сняв перед князем шапку, сказал ему, смеясь и издеваясь: «Что пан прикажет?». После этого он напомнил князю, как тот мучил своих крепостных, как он их угнетал тяжкими работами. Потом он сказал: «Встань со своего стула. Я сяду вместо тебя и буду твоим барином». Но князь не смог встать с места, тогда его сволокли со стула и с великой жестокостью отпилили ему голову на пороге дома. Так Господь отплатил панам за то, что они нарушили союз, заключенный с евреями. Паны, узнав об этом происшествии, сочли это заслуженным возмездием, и с этого времени паны держались вместе с евреями и не предавали их злодеям; и, несмотря на то, что православные много раз присягали панам, что не тронут их, а только евреев, — паны им больше не верили. Если бы не это — был бы конец — от чего храни господь — и остатков Израиля. На третий день после избиения православные послали возвестить среди убитых, что все оставшиеся в живых не должны более бояться, ибо миновал для них час опасности. И поднялось около трехсот душ — желая спастись, они легли среди трупов — и они изнывали от голода и жажды, а некоторые среди них были изранены, но не смертельно, и у них еще достало силы, чтоб добраться до упомянутого города — больными и ослабевшими, босыми и нагими. И сжалились над ними православные жители города и отпустили.