Стая - Алесто Нойманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это было? — спрашиваю я, переводя взгляд на своих спутников.
Все происходит буквально в пару мгновений. Сначала я вижу перепуганные глаза Вал и Эстер, а в следующее мгновение что-то подхватывает меня за плечи и отрывает от земли, утаскивая куда-то в небо.
— Бруно!
Крик Эстер тонет в лесной глуши, и я сам начинаю орать, как потерпевший. Под ногами мелькают макушки древних сосен, а рядом хлопают гигантские кожистые крылья.
— Опусти меня! — С силой дергаю существо за мощную лапу.
Заверещав, огромный нетопырь разжимает когти, и я готовлюсь к свистящему в ушах падению на лесную опушку, но существо ловко перехватывает меня, зацепившись за здоровую лодыжку.
— Кверху ногами?! — кричу я. — Да ты охренел… АЙ!
С силой подбросив меня словно тряпичную куклу, лесной вампир словно призывает заткнуться и идет на снижение. Заслонив лицо руками, встречаю крепкие ветви и заросли, через которые меня протаскивает громадная скотина. Кристиансен пытался оттянуть Эстер в безопасное место, зато про меня никто не подумал.
— Я оборотень, а не еда! ДА БОЛЬНО ЖЕ!
Лапа крепче стискивает лодыжку. Либо я вырвусь, либо существо сейчас просто оторвет мне ногу. Чувствую, как внутри скапливается животная энергия. Напрягшись, стараюсь поднять голову и заглянуть в черные глаза огромной твари, но пока не осознаю, какую ошибку совершаю. Хищный взгляд пронзает меня незримой стрелой.
— Тебе хана! — рычу я и судорожно вздрагиваю. — Я ведь сейчас обращусь!
Победно вскрикнув, нетопырь резко опускается ниже, и я не успеваю заметить громадную ветку.
Крепкий удар напрочь вышибает меня из сознания.
4
Мне невероятно сложно открыть глаза, веки наливаются свинцовой тяжестью. Сонный и контуженный, как насекомое, прихлопнутое мухобойкой, я морщусь и с трудом прихожу в себя. Нос наполняется тяжелым дурманящим запахом, поэтому приходится задержать дыхание, чтобы не глотнуть слишком много.
Сквозь пелену выступивших на глазах слез замечаю влажный блеск пещерных стен в полумраке. Быстро хватаю еще воздуха и снова задерживаю дыхание. Кажется, пахло травами. Пошевелиться не получится — я замотан в кокон и свисаю с потолка пиньятой, по которой сейчас будут лупить палками, чтобы сыпались конфеты.
Вал рассказывала мне про то, как вампиры сохраняют свои запасы свежими — крепкие эластичные бинты, пропитанные настоями из трав, усыпляют жертву, и та дремлет до тех пор, пока стая не решает ее осушить. Одна беда — Рихтенгоф утверждала, что так делают только с животными, потому что людей и прочих ночных существ лесные вампиры предпочитают не есть.
А меня зачем в кладовку?! Я вам что, кабан?!
Стараясь не вдыхать тяжелый дурман, двигаю корпусом, раскачиваясь взад-вперед. Тщетная попытка освободиться — лента слишком крепко закреплена на потолке. Скорее всего, эта штука способна выдержать приличного оленя, так что под моей скромной персоной она точно не оборвется. Громко ругаюсь себе под нос и моргаю, смахивая выступившие слезы. Нужно оглядеться.
Света в пещере немного, но я все равно различаю два таких же кокона, висящих напротив меня. Один из свертков был совсем небольшой, поэтому я быстро соображаю, кто там.
— Терри!
И после этого я должен верить, что лесные психи не трогают детенышей?!
Мальчик не откликается, безжизненно склонив голову вперед. Качнувшись вперед, я дергаю руками, тщетно пытаясь сдвинуть бинты хотя бы на дюйм. Мышцы пронзает невероятная усталость, но организм все еще борется со сном. Дурман словно наполняет изнутри, проникает в суставы и органы, обволакивает кровеносные сосуды. Продолжая качаться, как макака на лиане, я хрипло выкрикиваю имя мальчика. Картина ужасная — чертовы вампиры связали меня и повесили тут. Что я им сделал вообще?! Хотя, скорее, риторический вопрос.
Вампиры всегда считали оборотней тупыми неотесанными обитателями лесов, которые убивают все, что шевелится, потому что не умеют себя контролировать. Если бы не дружба с Вал, я бы тоже никогда этому не научился.
А пока считаю свое подвешенное состояние несправедливым.
Во всех смыслах.
Черт возьми, маленький носферату оттащил Эстер подальше от нападавшего нетопыря! Я почти забыл об этом, потому что был сосредоточен на том, чтобы не вывалиться из когтей братика посолидней. Мне бы и в голову никогда не пришла мысль о том, что вампир может защищать человека. С чего бы ему этим заниматься? Носферату едва вырвался из клетки, куда его затолкали эти самые люди и теперь самоотверженно защищал своего врага.
Все эти размышления вились в голове оттого, что я практически заснул.
— Бо-о-о-о-оже, храни Королеву!
Собственный вопль приводит в чувство. Господи, ну и голос у меня. Еще и это отвратительное эхо… Распахнув глаза, снова разглядываю коконы, висящие напротив и, наконец, догадываюсь, кто находится во втором.
Слишком маленький для медведя и слишком большой для нормального человека.
— Байрон! — Голос звучит очень сипло, но я все еще стараюсь напрягать легкие. — Байрон, старая ты кляча, не спи! Отзовись!
Никакой реакции не следует. Людей они не едят, паразиты лживые… Громко фыркаю себе под нос и устало опускаю голову. Бороться со сном больше нет сил. Кажется, пришло время уйти в долгую спячку, пока меня не разбудили голодные нетопыри.
Если я чей-то ужин, то хотя бы высплюсь от души последний раз в жизни.
От влажного потолка пещеры эхом отражается едва слышное хлопанье крыльев. Приоткрыв правый глаз, замечаю уже знакомого маленького нетопыря с небольшим шрамом на правом крыле. Слабо помахивая крыльями, он с трудом цепляется за свод пещеры и оглушительно пищит.
— Кристиан… как тебя там…брат… — Язык заплетается, я изо всех сил стараюсь не отключиться.
Тихо пискнув в ответ, носфератик еще раз взмахивает крыльями и ловким нырком пролетает в узкий вход пещеры, исчезнув из виду.
Вот черт, я даже не успел его ни о чем попросить. Глаза неумолимо слипаются, я не смогу оставаться в сознании, даже если буду орать себе под нос свои отвратительные песни.
Оборотням не снятся сны. А если и снятся, то это не просто мечты, сплетенные с бредовыми идеями. Это то, что я уже видел и встречал в своей жизни, словно память старалась еще раз прокрутить перед глазами все, что происходило со мной за сто пятьдесят лет.
Чтобы я всегда помнил, кто я такой.
(Морбатор, начало двадцатого века)
— Очередной саботаж. Тебе еще не надоело, тринадцатый?
Я не успеваю ответить, как доктор Вудсен размахивается и отвешивает мне звонкую пощечину. Усталый, оголодавший и ослабленный, я не могу устоять на ногах и заваливаюсь на бок. Кожа на щеке тут же вспыхивает обжигающей болью,
