Все ради любви - Петерсон Элис

– Ага, сейчас. Он забыл свой бумажник. Знаешь, мне всего-то нужен нормальный добрый парень, веселый, сексуальный и с чувством юмора.

То есть такой, как Дэн. Я сажусь рядом с Лиззи и интересуюсь, как у нее дела с того момента, как они с ее бойфрендом расстались.

– Стараюсь себя чем-то занять. На следующей неделе иду на собеседование – устраиваться в туристическую компанию. Пора бы мне уже от тебя съехать, – пожимает она плечами.

Я ласково толкаю ее локтем.

– Мне нравится, что ты здесь.

Последние несколько недель я каждый день кормила Лиззи бульоном и сидела с ней по вечерам.

Я беру сумочку и надеваю пальто.

– Лиззи, точно все хорошо?

– Да, все хорошо. Ты же напишешь смс?

Лиззи обнимает свои колени.

– Дай знать, как все прошло, ладно?

Я посылаю ей воздушный поцелуй.

– До вечера.

Она улыбается:

– Или нет – у меня хорошее предчувствие.

Дэн стоит посреди толпы с сигаретой в руке. На нем джинсы, темная куртка и бледно-розовая рубашка. Говорит с кем-то по мобильному и пока еще меня не заметил. Я иду к нему, а сердце выскакивает из груди, и меня даже немного подташнивает, наверное, из-за того, что я почти ничего не ела.

– Привет, – говорю я, не зная, стоит ли поцеловать его или пожать ему руку: мы ведь познакомились всего четыре дня назад. Дэн бросает сигарету на землю, затушив ее каблуком. Когда он улыбается, мое сердце тает снова и снова.

Я ощущаю себя в сказке, когда мы идем, рука об руку, вдоль берега Темзы. Мы останавливаемся и смотрим на уличных артистов. Миниатюрная женщина стоит на постаменте, с ног до головы покрытая золотой краской. Дети подпрыгивают и заглядывают к ней в лицо с глупыми рожицами, но она и ухом не ведет. Дэн решает бросить несколько монет в баночку, стоящую перед ней. И, словно по волшебству, она вдруг оживает – кланяется и хлопает ему своими покрытыми золотом ресницами.

Уличный художник рядом рисует компанию ребятишек. Какой-то мальчик плачет, потому что мама отказалась купить ему попкорн. Потом мы видим мужчину, загримированного под пса, скулящего в клетке. Его голова высунута наружу, а тело прячется под покрывалом, которым накрыта клетка. Дети с удовольствием рассматривают его пушистые черные ушки и мокрый собачий нос, смеются, когда, облизав губы, он говорит: «Дайте вкусняшку». Мы проходим мимо лошадей и уличных танцоров в зеленых и красных топах, но смотрим лишь друг на друга. Вскоре толпа и шум исчезают. И остаемся лишь мы. Смотрим друг на друга – во взгляде уверенность, что между нами что-то есть, но торопиться мы не хотим.

Дэн поднимает бокал с шампанским. Наши бокалы звенят, столкнувшись, а тем временем мы медленно поднимаемся все выше.

– Как интересно, – говорю я. Когда Дэн упомянул южный берег, в меня сразу закралось подозрение, что мы будем кататься на колесе обозрения. Мы в кабинке с несколькими девушками – наверное, они на девичнике, одеты в розовые и серебристые наряды, с подходящими аксессуарами. Мы с Дэном присели на деревянную скамейку посередине кабинки.

– Итак, – говорим мы одновременно. Я замечаю, что Дэн снова потирает ладонь. Наверное, он нервничает так же, как и я, хотя мне трудно представить себе, что этот человек в принципе способен нервничать.

– Ты первый, – начинаю я.

– Ты первая, – начинает он в тот же момент.

– Я первая, – предлагаю я. – Чем ты занимаешься?

– А ты как думаешь?

– Ведущим работаешь на телевидении? Или на радио?

Он поворачивается ко мне:

– То есть для телевидения я слишком страшный?

Дэн пытается изобразить страшного мужчину, но у него не очень получается.

– Ты работаешь где-нибудь в Сити?

Только не адвокатом, как Лукас. Или как Кристиан.

– Со своими-то деньгами еле управляюсь, куда уж мне чужие.

– Агент по продаже недвижимости?

– По-моему, я сейчас скину тебя отсюда! – хихикает Дэн.

Я смеюсь.

– Регулировщик?

Он пихает меня:

– Или хочешь искупаться в Темзе?

Я опять смеюсь, наслаждаясь его прикосновением. И сдаюсь.

– Прекрасно. Я журналист.

– Я была близка. Подумала про СМИ.

– Перестань, ты же говорила про агента.

– Да, я надеялась, что ты не агент.

– Вернее, пока еще я не журналист, но учусь и обязательно им стану.

Он рассказал, что с десяти лет хочет быть спортивным журналистом; его мечта была вести «Матч дня».

– В глубине души я настоящий ботаник, Дженьюэри. В школе я был главным зубрилой. Во время летних каникул, когда мои друзья тусовались в городе, я работал в одной из местных газет – в основном чай и кофе для редакции заваривал, но зато достал много полезных контактов.

Дэн рассказывает, что изучал английский в университете Рединга, где заведовал редакцией местной газеты. Окончив Рединг, он поступил стажером в одну из крупных газет, где сейчас и работает. Ему двадцать два года, то есть он на год моложе меня.

– Я пишу на разные темы – про стиль, здоровье, политику. Работа не из легких, и я ненавижу своего босса. Он всегда рубит все мои идеи на корню, унижает, понимаешь? Но я подал резюме на одну интересную должность. Хотя вряд ли я ее получу…

– А вдруг! Кто-то же должен.

– Да, именно так я себе сам и говорю. Многие хотят быть спортивными комментаторами, разъезжать по всему миру на футбольные и теннисные матчи и неплохо за это получать. Только речь идет не просто о том, чтобы наблюдать за игрой, – говорит Дэн.

– В каком смысле?

– Хороший спортивный комментатор всегда знает, почему та или иная команда выиграла. Мне всегда было интересно, почему у кого-то из нас потрясающая интуиция, а у кого-то нет. Чем просто хороший игрок отличается от прирожденного чемпиона. И так может быть в любой профессии, не только в спорте, – говорит он, стараясь подогреть мой интерес, – речь идет о том, что здесь. – Дэн показывает себе на лоб: – Тут речь о чувствах, стремлении быть первым, пробиться к вершине.

– Надо же, никогда об этом так не думала, – удивляюсь я.

– Тебе нравятся автомобильные гонки?

– Это вот когда куча мужиков на тачках ездят по кругу?

– Допустим. Но интересно же ведь то, почему ради каких-то там кубков они рискуют своей жизнью? Что заставляет гонщика играть со смертью каждый раз, когда тот садится за руль? Жажда острых ощущений, любовь к бешеной скорости? Или что-то другое? – с жаром произносит Дэн.

– Наверное.

– Да, ты, скорее всего, права.

Он смеется.

– Мы, мужчины, создания прямолинейные. А ты? Любишь спорт?

– Меня всегда в школе принимали в команду в последнюю очередь. Мы со спортом никогда особенно не дружили.

Я подпрыгиваю и встаю перед Дэном.

– Вот так вот я принимаю подачу справа.

Я вытягиваю руки перед собой и делаю вид, что в меня летит мяч. Изображаю, что он упал на землю, и теперь я прыгаю вокруг него в панике и пытаюсь поймать. Играть в лакросс[2] всегда было для меня пыткой. Однажды я вернулась домой с синяком под глазом, и бабушка даже подумала, что меня снова начали бить в школе.

– Лови, – говорит Дэн. Он кидает мне свой бумажник и, к моему огромному удивлению, я его ловлю.

Я пожимаю плечами.

– Да, кредитные карты я ловлю хорошо.

Дэн смеется, и взгляд его становится теплее. Я сажусь рядом.

– Спасибо. Идеальное свидание.

Он проводит рукой по волосам:

– Я подумал, что это немного стереотипно.

– Прекрасно, – заверяю я его, снова подпрыгнув и рассказывая Дэну, как мне нравится быть рядом с Темзой, смотреть на баржи. Я смотрю на прекрасные здания Парламента и Министерства обороны с зеленой черепицей на крышах. Где-то вдали виднеется Букингемский дворец, а еще множество башен и жилых домов, которые я не очень-то узнаю, но мне так нравится их форма, цвет и текстура…

– С колеса обозрения даже Биг-Бен не кажется таким высоким, правда? – говорю я, задрожав от его прикосновения к моей талии. Дэн кладет подбородок мне на плечо.