Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Стало быть, сначала граждане были фактически господами и покровителями, а неграждане состояли под их покровительством; но, как и во всех других общинах, открывавших свободный доступ для переселенцев, но не дававших этим переселенцам гражданских прав, в Риме было трудно и постоянно становилось труднее согласовать такие юридические порядки с фактическим положением дел. Даже в мирное время должно было не в меру увеличиваться число новых поселенцев вследствие развития торговых сношений, вследствие того, что латинский союз предоставлял всем латинам одинаковые с римлянами частные права, включая даже приобретение земель, и вследствие того, что с развитием благосостояния все чаще и чаще отпускались рабы на волю. К тому же большая часть населения покоренных и инкорпорированных Римом соседних городов обыкновенно меняла свое собственное гражданское право на право римских метеков и в том случае, когда она переселялась в Рим, и в том, когда она оставалась на своей прежней родине, превращенной в деревню. Наконец следует иметь в виду и то обстоятельство, что тягость войны лежала исключительно на прежних гражданах и постоянно разрежала ряды патрицианского потомства, между тем как новые поселенцы пользовались плодами победы, не расплачиваясь за них своею кровью. Можно только удивляться тому, что в таких условиях римский патрициат не убывал еще быстрее, чем это было на самом деле. Причину того, что он еще долго составлял многочисленную общину, едва ли можно искать в пожаловании прав римского гражданства некоторым знатным иноземным родам, покинувшим свою родину или переселившимся в Рим после покорения их города, так как пожалования этого рода, как кажется, были и сначала очень редки, а впоследствии становились все более и более редкими, по мере того как право римского гражданства росло в цене. Более важное значение, как кажется, имело введение гражданских браков, вследствие которого дети, прижитые патрициями в супружеской связи, которая не была освящена обрядом конфарреации, получали полное право гражданства наравне с детьми, прижитыми в браке с конфарреацией; по меньшей мере весьма вероятно, что гражданский брак, существовавший еще до введения законов «Двенадцати таблиц», но без сомнения не принадлежавший к числу исконных учреждений, был введен именно с целью помешать убыли патрициата 32 . Сюда же следует отнести и те мероприятия, посредством которых еще в самые древние времена община старалась обеспечить в отдельных семьях многочисленность их потомства. Тем не менее число новых поселенцев неизбежно должно было постоянно увеличиваться и не подвергаться никакой убыли, между тем как число граждан могло при самых благоприятных условиях только не сокращаться; поэтому понятно, что новые поселенцы незаметным путем достигли иного и притом более свободного положения. Неграждане состояли уже не из одних отпущенных на волю рабов и нуждавшихся в чужом покровительстве иноземцев; к их числу принадлежали бывшие граждане побежденных на войне латинских общин и главным образом латинские переселенцы, жившие в Риме не по милостивому дозволению царя или какого-либо другого гражданина, а на основании союзного права. Они могли без всяких стеснений приобретать в новом отечестве деньги и имущества и наравне с гражданами оставлять все, что имели, в наследство своим детям и внукам. И тяжелая зависимость от какого-нибудь из гражданских семейств мало-помалу ослабевала. Если отпущенный на волю раб или переселившийся в Рим иноземец и чувствовал себя совершенно одиноким в государстве, то этого уже нельзя было сказать о его детях и еще менее о его внуках, и вместе с этим отношения к патрону сами собой постоянно отступали на зданий план. В старину клиент мог искать законной защиты не иначе, как через посредство своего патрона; но чем более упрочивалось государство и чем более вместе с тем утрачивали свое значение родовые и семейные союзы, тем чаще клиент получал без посредничества патрона, прямо от царя, защиту в своих правах и удовлетворение за обиды. Множество неграждан и в особенности бывших членов тех латинских общин, которые утратили свое самостоятельное существование, вероятно, уже издавна, как было ранее замечено, не было клиентами царских и других знатных родов и повиновалось царю приблизительно так же, как и граждане. Власть царя над гражданами в конце концов зависела от их доброй воли, и ему конечно было выгодно образовать из его собственных клиентов новый класс таких людей, которые были связаны с ним более тесными узами. Таким образом, рядом с гражданством образовалась вторая римская община — из клиентов возник plebs. Эта перемена названия очень знаменательна: в правовом отношении не было никакого различия между клиентом и плебеем, между подвластным человеком и человеком из простонародья, но фактическая между ними разница была очень велика, так как первое из этих названий указывало на подзащитное отношение к одному из политически полноправных членов общины, а второе указывало только на отсутствие политических прав. По мере того как в свободном поселенце слабело чувство личной зависимости, в нем просыпалось сознание его политического бесправия, и только власть царя, равномерно распространявшаяся на всех, не дозволяла вспыхнуть политической борьбе между полноправной общиной и общиной бесправной.

Однако первый шаг к слиянию этих двух классов населения вряд ли был сделан таким революционным путем, какого можно было ожидать при таком разладе. Конституционная реформа, получившая свое название от царя Сервия Туллия, покрыта в своем историческом зародыше таким же мраком, как и все события этой эпохи, о которой все наши сведения добыты не из исторических преданий, а путем выводов из позднейших учреждений; но ее сущность свидетельствует о том, что она не могла быть вызвана требованиями плебеев, так как она наложила на них только обязанности и не дала им никаких прав. Ее можно скорее приписать мудрой предусмотрительности одного из римских царей или настоятельному требованию граждан освободить их от чрезмерного обременения повинностями и привлечь неграждан частью к уплате налогов, т. е. обязать их в случае нужды давать взаймы государству (tributum), и к трудовым повинностям, частью к военной службе. И то и другое включено в сервиеву конституцию, но едва ли одновременно было введено в жизнь.

Привлечение неграждан началось, вероятно, вследствие экономических тягот: последние рано были распространены на людей зажиточных (locupletes) или «податных» (adsidui), и освобождены от них были только совершенно неимущие, «производители детей» (proletarii, capite censi). Затем последовало политически более важное привлечение неграждан к воинской повинности. Отныне эта последняя возлагалась уже не на граждан как таковых, а на землевладельцев (tribules), все равно были ли они гражданами или нет: воинская повинность превратилась из личной в имущественную. В своих подробностях эти порядки заключались в следующем. Военную службу обязаны были нести все оседлые жители с восемнадцатилетнего до шестидесятилетнего возраста, со включением их сыновей и без различия происхождения, так что даже отпущенный на волю раб должен был отбывать воинскую повинность, если ему удалось приобрести земельную собственность. Привлекались к военной службе также и землевладельцы-латины (прочим иностранцам приобретение римской земли не было разрешено), поскольку они жили на римской территории, а таких несомненно было большинство. Смотря по величине земельных участков, все люди, способные нести военную службу, разделялись на пять разрядов, но из них только принадлежавшие к первому разряду, или владевшие полным наделом, должны были являться вполне вооруженными и потому преимущественно составляли боевое войско (classis), между тем как люди следующих четырех разрядов, принадлежавшие к числу более мелких землевладельцев, а именно владевшие тремя четвертями, половиной, четвертью и восьмой долей полного крестьянского участка, хотя также были обязаны служить, но от них не требовалось полного вооружения, и потому они стояли в военном отношении ниже (intra classem). При тогдашнем разделении земель почти половина крестьянских участков была полными наделами; а владельцы трех четвертей, половины и четверти надела составляли едва по одной восьмой общего числа землевладельцев, владельцы же восьмой части надела — с лишком восьмую общего числа; поэтому и было установлено, что на каждые восемьдесят пехотинцев, принадлежавших к разряду полнопашных, следует набирать по двадцати пехотинцев от следующих трех разрядов и двадцать восемь от последнего разряда. Точно такое же правило было установлено и для конницы: число ее частей было утроено, и сделано было отступление от общих правил только в том, что шесть уже ранее существовавших ее частей со старыми названиями (Tities, Ramnes, Luceres primi и secundi) были оставлены за патрициями, в то время как двенадцать новых были укомплектованы главным образом негражданами. Причину этого отступления от общих правил следует искать конечно в том, что в те времена пехотные войска заново формировались при каждом новом походе и по окончании войны распускались по домам, а всадники с их лошадьми, напротив того, удерживались по военным соображениям на службе даже в мирное время и постоянно занимались военными упражнениями, которые не прекращались до позднейшего времени под видом празднеств римского рыцарства 33 . Потому-то и при этой реформе были оставлены ранее организованным эскадронам их старинные названия. Чтобы сделать службу в коннице доступной каждому гражданину, имевшие земельную собственность незамужние женщины и несовершеннолетние сироты были обязаны взамен личной службы доставлять и кормить лошадей для одного всадника — так как у каждого всадника было по две лошади. В общей сложности на девятерых пехотинцев приходилось по одному всаднику; но на действительной службе больше берегли конницу, чем пехоту. Люди, не имевшие постоянного местопребывания (adcensi — люди, стоящие рядом со списком военнообязанных), должны были доставлять для армии рабочих и музыкантов, равно как и определенное число запасных, которые следовали за армией безоружными (velati) и, когда ее ряды начинали редеть на поле сражения, подбирали оружие больных и убитых и занимали в строю их место.