Что мы натворили (ЛП) - Лоуренс Дж. Т.

— Ясно, — произносит Зак, а на заднем фоне Бернард закатывает глаза.

Так приятно поговорить с кем-то относительно нормальным после времени проведенного в колонии «ЛЕД». А теперь он по-новому оценит ее степфордовскую наружность и будет ценить ее за то, в чем она хороша. Ты должна, в конце концов, иметь какой-то огромный талант, чтобы преступники чувствовали себя, как дома, в исправительной колонии.

Лифт ползет все выше и выше, и, когда они достигают верха, Зак испытывает облегчение, видя, что они все еще в Йоханнесбурге. Вдалеке он видит башню «Понте», наиболее известную по количеству жителей, которые вылетели навстречу смерти из ее разноцветных окон.

Когда они достигают верхнего этажа, металлические двери со звоном открываются. Интерьер, как и следовало ожидать, отражает дизайн экстерьера: брутальный минимализм и пустота. Похож на эксклюзивный VIP лаунж. Зак направляется к выходу из лифта, но Гаэлин его удерживает.

— Мы не будет выходить из лифта в этой части экскурсии.

Двери закрываются, они опускаются на несколько этажей, двери снова открываются.

Теперь это офис с открытой планировкой, где молодые люди работают из капсул. Капсулы с голографическим дизайном летают по помещению с нарисованными на ними скетчами и набросками идей. Похоже на мозговой штурм.

— Мы любим показывать новичкам все здание, чтобы у вас было целостное представление о том, что здесь происходит. Чтобы вы знали, как вы можете вырасти в компании, если посвятите себя усердной работе.

Бернард фыркает, но у Гаэлин достаточно манер, чтобы ее проигнорировать.

Несколькими этажами ниже, огромная комната полнится шумом из-за людей, говорящих по маленьким микрофонам, прикрепленным у их рта.

— Колл-центр.

Есть еще умная столовая, где можно насвайпать себе обед прямо из меню, спортзал, игровой центр и капсулы для сна. Зак надеется начать карабкаться по карьерной лестнице. Он никогда не слышал о такой Крим-колонии, но может быть это будущее? Может быть, правительство осознало, что они наилучшим образом смогут использовать преступников, если будут обращаться с ними хорошо. Это может быть прототипом будущих исправительных учреждений. Только посмотрите на всех этих счастливых, продуктивных рабочих! Это сильно отличается от автоматонов в серой униформе, которых он смутно помнит, что видел в том, что ощущается, как прошлая жизнь. Все эти люди, эти молодые, энергичные люди… преступники? Не похоже. Зак рассматривает Гаэлин. Она осужденная? Однозначно нет. Так как тут все работает?

Она замечает, что он смотрит на нее, и улыбается. Лифт скользит ниже, пока они не достигают первого этажа. Зак думает, что сейчас они выйдут, но Гаэлин снова его удерживает. Ему нравится ощущать ее руку на своей груди.

— Вы начнете не отсюда, — говорит она.

Бернард ухмыляется.

Лифт опускается ниже первого этажа, все ниже, ниже, ниже. Пока у Зака не складывается ощущение, что они оказались в недрах земли. Воздух становится густым, а единственный свет исходит от светодиодных ламп на потолке лифта, отчего лица обеих женщин превращаются в пугающие белые маски.

Звенит лифт, и двери открываются в последний раз.

Гаэлин делает шаг в темноту и улыбается.

— Вот откуда вы начнете.

Они идут по темному коридору глубоко под землей. Светодиодные лампы со встроенными датчиками движения загораются, чтобы осветить им путь. Стены выложены из камня и тут пахнет чем-то странным — что это? Сырость? Плесень? Старое моющее средство для прачечной? Зак ощущает на себе вес земли.

Я должен был знать. Я должен был знать, что не буду работать там наверху на солнечном свете.

Стаккато каблуков Гаэлин служит своеобразным саундтреком для его мрачных мыслей.

Они достигают массивной стальной двери. Гаэлин вставляет вафельный ключ и, не мигая, смотрит на сканер сетчатки глаза. Раздается короткий звуковой сигнал, и дверь отпирается. Заку становится очевидно, почему система безопасности снаружи здания «СкайРест» не на уровне. Они держат всех преступников прямо здесь в этой громадной подземной тюрьме без возможности сбежать. Его голову сдавливает клаустрофобия.

Как только они минуют стальную дверь, Гаэлин снимает свои туфли и жестом показывает им сделать то же самое. Ботинки Бернард больше его обуви. Они идут в Резиденцию: прилично выглядящие комнаты отдыха, удобное расположение. Убранный кафетерий, воняющий всего чуть-чуть. Тут даже есть стол для пинг-понга и винтажный автомат-проигрыватель в углу. Воздухоочиститель постоянно выбрасывает поток увлажненного воздуха. С большой натяжкой это можно назвать приятным местом, но оно лучше, чем Зак ожидал увидеть после того, как шел по тому подземному коридору. Это тоже сделано с определенной целью?

— Где все?

— Они работают. Мы здесь следим за соблюдением строгой рабочей этики.

«Уверен, что так».

Она впивается в него взглядом своих ясных глаз.

— Не доставляйте никому проблем.

Гаэлин открывает раздвижную дверь в его комнату. Тут вполне могло оказаться что-то вроде грязной, переполненной южноафриканской тюрьмы во времена до крим колоний, где ты рискуешь оказаться зарезанным за треснувшую пластиковую тарелку с супом. Здесь на виду нет никаких решеток, а сам интерьер выполнен в азиатском стиле: татами на полу, минимализм, чистота. Идеальный куб сложенной одежды в углу матраса.

Девушка просит Бернард снять с Зака наручники, и та снимает. Затем она берет руки Зака в свои, и не успевает он понять, как на нем уже защелкивается единственный отполированный черный браслет на левом запястье. Тот издает звуковой сигнал.

— Так удобнее?

Он проводит пальцем по гладкой поверхности браслета и кивает.

— Льюис? — зовет Гаэлин кого-то в коридоре.

Слышится приглушенный шум, когда кто-то перемещается по соседней комнате, затем они слышат, как дверь скользит в сторону. Решительным шагом входит человек, которого можно описать только как старого хипстерского «Ангела из ада»: семидесяти лет с чем-то с идеально стриженой серой бородой и соответствующими волосами, кожей цвета капучино и телом, которое много десятков лет видело по сто подтягиваний в день, и огромным, замысловатым тату, змеей выползающим из-под его потертого жилета, вниз по его размеченным венами рукам и вверх по его шее. Жесткая чешуя и опасность в глазах. Дракон. Он поднимает подбородок, здороваясь с Заком.

— Мистер Гердлер, Льюис один из наших самых опытных резидентов. Если у вас есть вопросы, задавайте ему. Он поможет вам осмотреться.

Льюис кивает.

— С вами все будет в порядке, Зак, — говорит Гаэлин.

Зак?

«Это мое имя? Да, оно ощущается правильным. Зак».

— Хорошо! — восклицает Гаэлин, прижимая свой «Тайл» к груди. — Моя работа здесь окончена.

Зак хочет сказать: «Не оставляй меня здесь». На секунду, психологически, он превратился в ребенка, цепляющегося за материнскую юбку и уткнувшегося головой в ее твердые голени. Не оставляй меня здесь. Он не шевелится, лишь наблюдает, как она поворачивается и уходит от него. Единственное доброе лицо, которое он видел за много месяцев. Не оставляй меня здесь. Что эти люди сделали с ним? Он заставляет себя забыть об удаляющейся фигуре регистратора и посмотреть Льюису прямо в глаза.

— Откуда начнем?

Глава 34

Карта в никуда

12 лет спустя. «Вайт Меззанин», 2036

Как только Сильвер удается отсоединить два медных предмета, она использует конец одного, чтобы заточить второй. Он уже хорошей формы — в виде длинного треугольника — так что нужно лишь немного работы, чтобы превратить его в более эффективное оружие. Она заканчивает и довольна своей работой, счастлива тем, чего добилась, несмотря на то, что не знает, как его применит.

Ее голова все еще ужасно болит. Даже от проглатывания скудной слюны боль молнией простреливает ее череп. Скоро все будет кончено. Она сдувает металлическую пыль с клинка — медные блестки — и полирует его своей хлопковой рубашкой.