Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики - Федор Раззаков

Производство криминальных фильмов (детективов) на российском экране возобновили режиссеры Анатолий Рыбаков и Иосиф Хейфиц. Первый снял на «Мосфильме» картину «Дело №306», второй на «Ленфильме» – «Дело Румянцева» (фильм не чисто криминальный, но затрагивающий эту тему). Обе картины имели оглушительный успех у зрителей и в 1956 году стали фаворитами проката – 2-е и 6-е места. Следом за ними последовали и другие кинодетективы, имевшие большой зрительский успех: «Ночной патруль» (1957; 3-е место), «Улица полна неожиданностей» (1958; 3-е место), «Дело «пестрых» (1958; 4-е место).

В первом фильме роль вора сыграл Марк Бернес, во втором – Всеволод Ларионов, в третьем – Михаил Пуговкин. Для первого и последнего это будут единственные подобные роли в кино: например, Пуговкин переквалифицируется в исполнителя ролей исключительно комедийных. Впрочем, так было не только с ним одним. Вспомним актера Юрия Шумского – исполнителя роли Бени Крика в одноименном фильме. Он после этого стал исполнять роли мужественных советских людей: офицеров контрразведки и командармов, а также дважды снялся в роли прославленного советского маршала А. Василевского в фильмах «Третий удар» (1948) и «Сталинградская битва» (1949).

Но вернемся к советскому криминальному фильму.

Кинопреступники в фильмах конца 50-х выглядели на экране достаточно примитивно, в духе Михаила Жарова из «Путевки в жизнь»: зловещее лицо, подозрительный прищур глаз, сигарета в углу рта. Это и понятно, поскольку преступник на экране не должен был вызывать у честных граждан никаких симпатий – то есть не быть подспорьем в деле драматизации зла. Как писал по этому поводу киновед В. Ревич:

«В советском кинематографе принципиально не может быть состояния, в которое нас нередко ввергает западное кино. Какой-нибудь гангстер изображается там незаурядной, интригующей личностью, так что зрительское сердце невольно настраивается на его частоту, и мы начинаем отворачиваться от противных представителей закона, пытающихся затравить милых разбойничков».

Вообще советское искусство изначально ставило перед собой цель отвратить людей от совершения преступных деяний. На это были нацелены все выходящие в СССР книги, спектакли, фильмы на криминальную тему. Во многих из них обязательно имелся герой, который, угодив в криминальную среду, пытался затем из нее выбраться (заметим, не в одиночку, а чаще всего с помощью коллектива), и в итоге ему это удавалось. Так, например, было в фильмах «Исправленному верить» (1960), «Верьте мне, люди!» (1965) и др.

Тем временем криминальная среда в СССР продолжала меняться, причем отнюдь не в лучшую сторону. И виной всему была политика «верхов», которые в самом начале 60-х встали на путь мелкобуржуазной конвергенции – то есть вновь начали скрещивать плановую экономику с рыночной. По сути, они стали возвращаться во времена НЭПа, но пока еще не столь широко. Руководителем страны Н. Хрущевым в 1959 году был провозглашен лозунг «Догоним и перегоним Америку!», что заметно «приземляло» устремленность советского проекта ввысь: с одной стороны, его звали в коммунизм (тот же Хрущев провозгласил, что его удастся построить уже через два десятка лет – в 1980 году), с другой – призывали советских граждан перегнать американских по части омещанивания. Короче, альтернатива выглядела весьма противоречиво: либо в коммунизм, либо в мещанство. В итоге победит последнее, поскольку спускаться вниз гораздо легче, чем подниматься вверх. Причем путь вниз начнет именно верхушка страны, как бы подтверждая истину, что рыба всегда гниет с головы. И гнить она начала при активной поддержке извне – ведь «холодную войну» никто не отменял.

Напомним, что в 1917 году в России начал проводиться эксперимент по созданию нового государства и нового человека: государства – справедливого, человека – прекрасного как физически, так и и духовно. Поскольку Советское государство было окружено режимами, где существовал иной общественный строй – капитализм, который никогда и не претендовал на звание самой справедливой системы, большевики просто испугались, что капиталисты сорвут их эксперимент, развратив советского человека – так возник «железный занавес».

Между тем Запад наблюдал за этим экспериментом по-разному: кто-то его искренне боялся, а кто-то приветствовал и даже был благодарен ему за его существование, поскольку двухполярный мир позволял корректировать неполадки в собственной системе. Вот почему справедливо считается, что социализм много дал капитализму – например, подтолкнул его на путь социальных реформ. Однако по мере продвижения СССР по пути переделки человека Запад все больше убеждался в том, что эксперимент коммунистам удается. Во-первых, СССР выстоял под натиском гитлеровских орд и достаточно быстро поднялся после этого нашествия, во-вторых – советская экономика показывала невиданные успехи при достаточно скромных затратах. И такое понятие, как «советский человек» – человек новой формации, – действительно состоялось. Вот тогда Западом и была затеяна «холодная война».

Заметим, что шансов победить в этой войне у Запада было 50 на 50. Но ему помогли победить сами советские руководители, которые после смерти Сталина избрали наиболее удобный для себя путь – убрали подвешенную усопшим вождем секиру над своей головой, дабы стать кастой неприкасаемых. Вот тут на Западе поняли: советская элита встала на путь утраты своей идейности. Ведь элита советского розлива тем и отличалась от западной, что идею всегда ставила выше личных интересов. То есть собственный комфорт был для нее менее значим, чем интересы государства. После смерти Сталина жертвенность советской элиты стала постепенно сокращаться. Все происходило достаточно стремительно: в 1956 году Сталин был объявлен преступником (на ХХ съезде партии), в самом начале 60-х советское руководство встало на путь мелкобуржуазной конвергенции. А при отсутствии секиры над головой властей предержащих подобный процесс мог привести только к одному результату – перерождению элиты и соблазнам поменять одну систему (социализм) на другую (капитализм), вернувшись в первоначальное состояние. Что, собственно, и произойдет четверть века спустя – в годы горбачевской перестройки. Вот как этот процесс описывал известный западногерманский коммунист Вилли Диккут:

«Реставрация капитализма в Советском Союзе прошла через два этапа. Вначале нужно было сменить надстройку социалистического общества (ревизия марксизма-ленинизма и отмена диктатуры пролетариата). Затем пошло изменение экономического базиса, преобразование социалистической экономики в капиталистическую.

Сенсационные события в Советском Союзе побудили империализм изменить свою политическую стратегию и тактику в отношении СССР и других ревизионистских стран. Политика «холодной войны» сменилась политикой «разрядки». Буржуазные идеологи изобрели новые теории, приняв во внимание эти события.

Поэтому было не случайным, что такая теория, теория конвергенции, появилась около 1960 года, когда развитие нового капитализма в Советском Союзе становилось все более очевидным для буржуазных идеологов...

Конвергенция – это сближение. Конвергенция капиталистических и социалистических общественных систем означает сближение этих двух систем и в конечном счете их слияние в третью, новую систему, так же как смешивание красного и белого цветов дает розовый...

Теория конвергенции – теория обмана масс, предназначенная, чтобы удержать их от классовой борьбы. Поскольку, если капиталистическая и социалистическая системы автоматически сближаются, почему эксплуатируемые и угнетенные массы должны бороться, чтобы свергнуть капиталистическое господство и установить социализм? Мелкобуржуазный вариант теории конвергенции также сводится к этому...»

Запад был кровно заинтересован в уничтожении СССР по нескольким причинам. Во-первых, исчезала альтернативная капитализму система, где не было места столь безудержной и наглой эксплуатации людей, как это существует при капитализме. Во-вторых – исчезновение СССР сулило Западу приобретение огромных дивидендов: во-первых, несметных природных ресурсов, во-вторых – ресурсов человеческих. Миллионы людей в случае развала СССР должны были отныне горбатиться на Запад, получая за это жалкие сотни долларов, принося новым хозяевам миллионы, а то и миллиарды долларов чистого дохода. Когда в 1959 году на Кубе был свергнут проамериканский режим Батисты и к власти пришли революционеры-барбудос, которые лишили американскую мафию места, где она зарабатывала миллионы долларов на азартных играх (гэмблинге), один из главарей преступного Синдиката обронил фразу: «Кубу мы потеряли, но будем искать новые места, где полно тупиц». «Тупицами» мафиози называли рядовых граждан, которые горбатятся с утра до вечера на заводах и в офисах, в то время как мафиози зарабатывают деньги, присваивая себе результаты труда «тупиц». В 1991 году, когда рухнет СССР, миллионы бывших советских «тупиц» заменят американским мафиози (а также своим доморощенным) бывших кубинских. Как говорится, свято место пусто не бывает.