Чужая маска - Александра Маринина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но ему придется, судя по всему, дорого заплатить за эти рукописи. Светлана – не Леонид, она стесняться не станет, потребует процент с реализации тиража. Можно, конечно, попытаться ее надуть, она не сможет выяснить в типографии, сколько книг отпечатано на самом деле. В выходных данных будет указано 100 тысяч экземпляров, и поди проверь, сколько их было. В типографии тоже не дураки сидят, они ей правды не скажут. Но вдруг? Вдруг дознается? Она ни за что не отдаст все рукописи сразу, будет продавать ему по одной, и если обнаружит обман, то дальнейшие отношения прервутся в один момент. Больше он ни одной рукописи не получит. Значит, с ней надо вести себя честно, но это означает, что платить ей придется очень большие деньги. А жалко. Ну прямо до смерти жалко.
Но выход есть, подумал Бокучава. Есть выход. Нужно только очень постараться. Окрутить Светлану, сделать своей любовницей, потом, может быть, женой, ради таких денег можно и развестись с Любой, все равно она ему уже надоела. Тогда все доходы – в общий котел, и никаких расходов. Да, это выход. Когда родничок иссякнет и с посмертных изданий Параскевича он снимет столько урожаев, сколько сможет, тогда можно будет и Светлану бросить, предварительно перекачав заработанные на ее покойном муженьке денежки в такие банки и на такие счета, где ей эти деньги ни за что не достать.
А может быть, и не придется ее бросать…
Он с новым интересом взглянул на сидящую в кресле женщину. Она никогда не казалась ему красивой. Если говорить честно, Светлана Параскевич была, на его вкус, просто страшненькой. Невысокая, ножки и ручки тоненькие, как у цыпленка, маленькие глазки, мелкие черты лица. Ему никогда не нравились такие женщины. Но он не мог не признать, что в ней было что-то невероятно привлекательное. Про таких женщин говорят, что в них есть изюминка, но, когда господь создавал Светлану, он, видно, отсыпал ей этих изюминок щедрой рукой.
Нет, что ни говори, а идея вовсе не плоха.
Нугзар нажал кнопку на селекторе, бросил коротко: «Пусть Олег зайдет, срочно», потом подошел к Светлане, сел в соседнее кресло, разлил в рюмки коньяк и улыбнулся.
– Я не спрашиваю, сколько ты хочешь за эту рукопись. Я заплачу столько, сколько ты скажешь, и торговаться не собираюсь. Одну минуту.
В кабинет вошел рослый бородатый парень с папкой в руках.
– Вызывали, Нугзар Симеонович?
– Подготовь быстро договор на издание книги Параскевича «Ненависть бывает розовой», объем двенадцать печатных листов, эксклюзив на два года, гонорар… Светлана Игоревна, называйте сумму.
– Тридцать пять тысяч долларов, – спокойно ответила Светлана не моргнув глазом.
– Тридцать пять тысяч, – повторил следом за ней Бокучава. – Выплата в момент представления рукописи. Рукопись представлена, она у меня на столе. Через двадцать минут жду тебя с договором и деньгами.
– Сделаю, Нугзар Симеонович.
Бородатый Олег вышел, унося на лице печать такого изумления, будто только что на его глазах ощенилась кошка. Нугзар точно знал, что в данный момент в кассе нет такой суммы, ее нужно было заказывать заранее, но это его не беспокоило. Раз он сказал – Олег сделает. Соберет наличные у всех сотрудников, вытрясет из сейфов все заначки и бог его знает что еще сделает, но через двадцать минут деньги – тридцать пять тысяч долларов – будут на столе. Тем и хорош Олег, что, дав ему поручение, можно было не беспокоиться о выполнении.
Когда за ним закрылась дверь, Бокучава поднял рюмку.
– Давай выпьем. Светлая память Леониду, пусть земля ему будет пухом.
Они выпили не чокаясь. Нугзар поставил рюмку на стол и потянулся к кофейнику.
– Паше ты продала рукопись за двадцать пять, – заметил он как бы между прочим.
– Он просил эксклюзив на шесть месяцев. Два года стоят дороже. Ту рукопись, которую я продала Паше, я через полгода продам еще кому-нибудь, а к твоей два года не смогу прикоснуться. По-моему, это справедливо.
– Разумеется, – поспешил согласиться Бокучава. – Я не знал про шесть месяцев.
Бог мой, какой же Пашка дурак! Он что, не понимает, что делает? Такую вещь купить всего на полгода! Совсем мозгов нет…
– Я могу задать тебе еще несколько вопросов?
– Задавай, – разрешила Светлана.
– Почему ты пришла в первую очередь к Паше, а не ко мне? Он тебе более симпатичен? Или тут что-то другое?
Она обворожительно улыбнулась и вдруг стала почти красивой.
– Паша был пробным шаром. Он из всех вас самый жадный, и я не могла отказать себе в удовольствии посмотреть на его рожу, когда назвала сумму. А кроме того, он из вас всех самый глупый и недальновидный, и я с самого начала была уверена, что он не допрет попросить эксклюзив больше чем на шесть месяцев. У него же договоры типовые, лежит на столе пачка бланков, только фамилии, названия, сроки и суммы вставляй. Они, видно, у всех авторов права только на полгода покупают, поэтому и в договор впечатали шесть месяцев, а переправить он забыл. Или ему это вообще в голову не пришло. Очень мне хотелось ободрать его на двадцать пять штук. А через полгода рукопись свободна. Если захочешь, будет твоя.
Черт возьми, да она просто красавица. Королева! Принцесса Греза! Нравится она ему или нет, но она будет для него самой красивой женщиной Москвы на ближайшее время. А если отдаст все новые рукописи – то и первой красавицей России. А уж если выпросить у нее права на переиздание всех романов, в том числе и предыдущих, то Светлана Параскевич станет для Нугзара просто-таки Мисс Мира. И пусть кто-нибудь только попробует удивиться, что Бокучава, давний ценитель пышных форм и любитель рубенсовских женщин, вдруг резко изменил своим вкусам.
– Светлана, знаешь, о чем я сейчас подумал? Если бы ты отдала мне все рукописи из Лениного резерва, я мог бы запустить серию. Художник разработает макет обложки, по которой посмертные романы великого Параскевича можно будет отличить с первого взгляда. Я уже и название для этой серии придумал: «Любовь и смерть». Полное собрание любовных романов писателя, увы, ушедшего от нас. Как тебе?
– Заманчиво. Ты соображаешь быстрее Паши, это верно. Мне нужно подумать над твоим предложением.
– Конечно, Света, конечно, – согласился Нугзар. – Подумай. Но довольно о делах. Давай теперь поговорим о тебе.
– Обо мне? – удивилась она. – А что обо мне говорить?
Нугзар внутренне собрался, как перед прыжком. Вот он, самый ответственный момент. Сейчас или никогда. Самое главное – не промахнуться.
– Я никогда не говорил тебе некоторых вещей, потому что ты была женой моего школьного товарища. Я понимаю, что после гибели Леонида прошло слишком мало времени, но я все-таки скажу. Светлана, я всегда относился к тебе не совсем так, как ты могла думать. И если ты этого не замечала, то, значит, мне удавалось это достаточно успешно скрывать. Поэтому я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, какие бы трудности в твоей жизни ни возникли, у тебя есть человек, которому ты дорога и который сделает для тебя все, даже то, что сделать невозможно. Я всегда буду твоей опорой, и на мою поддержку, помощь и любовь ты можешь рассчитывать безо всяких условий. Надеюсь, мои слова не обидели и не оскорбили тебя.
Она задумчиво посмотрела на него, отпила немного кофе и аккуратно поставила чашку на блюдце.
– Я ценю твой порыв, Нугзар, но сейчас рано говорить об этом. Давай останемся в рамках деловых отношений.
– Но я могу надеяться, что со временем мы вернемся к этому разговору?
– Надеяться можешь. – Она слегка улыбнулась. – Но я, со своей стороны, никаких обещаний не даю.
«Не даешь ты обещаний, – хмыкнул про себя Бокучава. – А цепь взяла. И другие подарки возьмешь. А потом уже никуда не денешься, жилочка ты моя золотоносная».
* * *Отъехав от здания, где располагалось издательство «Вирд», на несколько кварталов, Светлана Параскевич остановила машину возле телефона-автомата.
– Это я, – весело сказала она, услышав голос снявшего трубку мужчины. – Я еду от Нугзара.
– Как все прошло?
– Отлично! Тридцать пять тысяч и эксклюзив на два года.
– Значит, заглотнул наживку? Ты умница.
– Еще как заглотнул! Он хочет забрать все романы и сделать серию. Но ему ужасно не хочется делиться, и он начал звать меня в койку.
– Кто? Бокучава? Тебя? В койку?
– Ага.
– Вот сволочь!
– Да ладно тебе, ты что, ревнуешь? Никуда я от тебя не денусь.
– Все равно неприятно. Ты не сказала ему, сколько у тебя в резерве рукописей?
– Ну я же не маленькая! Хотя он ужасно хотел узнать. Весь извелся от любопытства. Ты ел что-нибудь?
– Я тебя жду. Не буду без тебя обедать.
– Не глупи, милый, мне нужно еще заехать на работу, так что я приеду не раньше пяти. Поешь, пожалуйста.
– Не буду. Мне без тебя все не в радость. Светка, если бы ты знала, как я тебя люблю!
