Осенние воспоминания - Елена Валентиновна Нестерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я женщиной чужою стану,
Дождями размывая след.
Что останется?
Поменять то, что греет и лечит,
На чужое, пустое враньё…
Что останется?
Пасмурный вечер,
с непрерывным холодным дождём…
Позабыть растворение в Рае,
И сменить на поколотый лёд…
Что останется?
Право, не знаю…
Может старой гитары аккорд…
Зачерпнуть решетом без раздумий,
И откинуть подальше любовь…
Что останется?
Просто — безумье,
да в кармане поломанный грош…
Постоять у садовой калитки,
Помахать на прощанье платком…
Это значит, на веки проститься?
Нет…
На миг…
Чтоб вернуться потом…
По мотивам письма от преданного читателя о романе «Отель для призраков»
До свиданья, мой призрачный автор.
До свиданья, мой призрачный автор.
Твои истины в сердце запали.
Ни настойка полыни, ни сахар,
А на сердце занозы застряли.
Лист последний и чай недопитый,
На прощание… Взгляд мой унылый.
Вяхирь крикнул на ветке немытой
И взметнулся стрелой пестрокрылой.
Я тебя никогда не забуду…
Мой прекрасный, мой призрачный автор.
Я твой образ в тетради рисую,
Неминуемо, ярко, опасно.
Может, свидимся в жизни, бывает…
Чудеса облетают листвою.
Милый автор, не бойся, я только,
Прикоснусь охладевшей рукою.
Мы похожи, велением сердца
И туманами в тихую осень.
Русский дух, зацепившись за ветки,
Слёзным ливнем всю землю намочит.
До свиданья, мой призрачный автор.
Я надеюсь, ты снова напишешь.
И я в мыслях тебя нарисую,
Как последнюю птицу на крыше.
Тоскую
Опять раскололось небо
на маленькие осколки.
И я закрываю двери
и прячусь в застенках тонких.
Я в этом огромном доме,
всего лишь песчинка мира.
Мне было немного больно,
когда это небо выло.
Мы люди боимся правды
и прячемся от угрозы.
Но то, что является страшным,
гуляет по нашему дому.
Опять раскололось небо
на маленькие осколки.
И я открываю двери,
и в душу впускаю дождик.
Пусть он оголяет нервы,
И мысли мои рисует.
Не страшно, когда я мокну,
Ведь я по тебе тоскую…
Ключи
Я закрываю голову…
От мыслей, что как цикады.
И днём и ночью носятся,
И не дают пощады.
Снотворное выпью, так нет же!
Их так не поймать в наручники.
Лежит моё бедное тело,
А голова — мой труженик.
Твержу я чертогам памяти,
Чтоб двери свои закрыли.
Но разве они послушают?
Годами я их копила.
По тонкому льду шагаю.
Мостки проверяю трухлявые.
И на краю со скалами,
Летаю, опять летаю.
Ну всё, доигралась. Ключики!
Я закрываю голову.
Прощайте, стихи колючие.
И голод по правде — в сторону!
Ключи я отдам прохожему.
Друзьям ведь отдашь — вернут.
И стану на всех похожая.
Вороной не назовут.
Улыбка, как снег
Улыбка мягкая, как снег,
Скомкалась в старую подушку.
Остался очень чёткий след,
Как слепок памяти послушной.
И в этой памяти — года,
Неукротимые, шальные.
И остановки — города,
Души ушедшей, побратимы.
Как удивителен каприз.
В минуту смерти и рожденья.
В конце лишь крашеный карниз,
Для взлёта или для паденья.
Но нам не следует роптать,
Ведь мы придумали всё сами.
Мы жили в разных плоскостях,
Судьбу, рисуя, как орнамент.
Но только разные цвета,
Кто ослепительно и броско,
А кто стеснительно неловко,
Копил прошедшие года.
И тихо плакал саксофон,
И удивительная скрипка,
Нас, превращая в чей-то сон,
Осенней ласковой улыбкой.
Три года пустоты
Уже три года пустоты.
Пустые улицы не чистят.
И я иду, забывши шарф.
А впрочем, не имеет смысла.
Дойдя до улицы моей,
До дома старого и злого,
Я вновь молчу и все ключи,
Теряю в сгорбленном сугробе.
Уже три года пустоты,
Но словно музыка играет,
И голоса моих друзей,
Я слышу, пусть не различая.
Я ускользала сотню раз,
Пытаясь сотворить начало,
Но всё, что я могу сейчас,
Молчать, о том, что нечто знала.
И в этом городе пустом,
Стучась в помеченные двери,
И крик — не звук, и вздох — не жизнь,
А просто, крайние пределы.
Уже три года пустоты.
Я забываю ваши лица.
