Капкан для крысы - Дмитрий Грунюшкин

Игорек заметил на столике остатки кокаина, и присвистнул в изумлении. Эта дура умудрилась «засадить» почти весь пакет! Не нужно быть опытным наркоманом, чтобы понять, что это значит. Удивительно, что она до сих пор жива! Сегодня ее оставлять нельзя, придется побыть в квартире до вечера, а, скорее всего, и всю ночь. Он забрал пакет, убрал все принадлежности и начал ждать.

Чтобы скоротать время Игорек пристроился на кухне, соорудил себе что-то вроде ужина, «ограбив» холодильник, и предался размышлениям. Как он ни крутил, ничего кардинального привнести в свой план не смог. Видимо, просто зациклился на уже принятом решении. Ну и черт с ним, пусть идет, как идет. Теперь лишь бы эта наркоманка чертова копыта не отбросила. Вот будет фокус!

Ближе к вечеру Анечка очнулась и застонала. Ей было плохо. «А с чего бы ей было хорошо?» – злорадствовал Игорек. Но злость злостью, а спасть девчонку надо. Анечка плакала, целовала ему руки, умоляла дать ей совсем чуть-чуть кокса, иначе она просто не выдержит. Совсем немного, чтобы только снять боль. Не надо ей никакого кайфа, лишь бы не было так плохо. Она будет уменьшать дозы, пока не сведет их на нет. Нет, она вообще больше не будет никогда его пробовать. Но сейчас ей надо!

Но Игорек был непреклонен.

– Ты мне небезразлична, – увещевал он Анечку. – Пойми, я не могу спокойно смотреть, как ты гибнешь. Чтобы бросить, надо бросить. Раз и навсегда. Никаких постепенных бросаний не бывает, это сказки для идиотов. Нет никаких рецептов. Есть только воля.

Поняв, что девушка не просто капризничает, а натурально помирает от боли, Игорек решил сделать «ход конем». Клин, как говорится, клином вышибают, чтобы не чувствовать боли, надо забыться. Давать ей какие-то лекарства он побоялся – кто знает, как они будут действовать на отравленный наркотиком организм. Метод прост – надо напиться до отруба. Водки она столько не вынесет, не Сидор. Что там у нас в баре?

Виски он отложил, самому пригодится, ночь, похоже, будет долгая. Бургундское – ерунда, литра три надо, и то не хватит. Ага, коньячок! Вот это пригодится.

С первой бутылкой он переборщил – пустой желудок не принял сразу столько спиртного, пришлось срочно бежать на кухню за большим блюдом и ловить на лету коньяк, хлынувший обратно. После этого он был умнее. Сначала заставил ее съесть фрукты, потом в разбивочку выпоил вторую бутылку, давая закусить шоколадом. Анечка очень быстро охмелела и отключилась. Игорек сидел рядом, пока не задремал в кресле.

Ночью, около двух часов, девушка снова проснулась. Было ей не намного лучше, но сознание присутствовало, наркотический абсинентный синдром понемногу отступал, давая место обычному похмелью. В конце концов, она не была законченной наркоманкой, просто здорово переборщила с дозой, это еще не безнадежный случай. Игорек повторил процедуру, но на этот раз хватило и полбутылки.

Когда Анечка заснула, Игорек подежурил еще полчаса и решил тоже поспать. Он разделся и откинул одеяло, намереваясь лечь рядом. Вялая неподвижность тела Анечки сначала напугала его, а когда он убедился, что она жива, возбудила желание, как тогда, когда он уходил от нее в первый раз. Он перевернул ее на спину. Ее рука расслабленно упала в сторону, голова скатилась с подушки и осталась в неестественном положении, и никакой реакции. Игорек не смог удержаться и, стащив трусы, фактически, изнасиловал девушку, воспользовавшись ее беспомощным состоянием. Ощущения были очень необычными, Игорек даже подумал, что его занятие граничит с некрофилией.

Утром он беспощадно растолкал «спящую красавицу», несмотря на то, что она что-то мычала жалобно и пыталась спрятаться от него под подушку. Выглядела она совершенно измотанной, жаловалась на головную боль и выпила целую полуторалитровую бутылку «Спрайта».

– Похмелье – это хорошо, – садистски заметил Игорек. – Слушай меня, дорогуша. К наркоте тебя больше подпускать нельзя, иначе съедешь с катушек окончательно. Согласна?

Анечка мотнула головой, признавая сей прискорбный факт.

– Так что мешочек этот я у тебя реквизировал и спустил в унитаз. Сидор это как-нибудь переживет, не разорится. Сейчас сиди дома и страдай, за все удовольствия платить надо. Прими ванну, поешь обязательно, можешь немного коньячку выпить. Если вдруг почувствуешь, что у тебя похмелье переходит в ломку, напейся до поросячьего визга и ложись спать. Со временем все пройдет, ты еще не втянулась. Разницу между бодуном и ломкой ты сама поймешь. Если ломать не будет, лучше не напивайся, иначе потом будет еще хуже. Я поехал, у меня дела. Начнешь помирать – звякни мне на трубку, но только в самом крайнем случае, у меня сегодня очень важные мероприятия. Договорились?

Девушке ничего не оставалось, кроме как согласиться. Спорить и просить что-то не было смысла, да и сил тоже. Ей хотелось только, чтобы Игорек, наконец, ушел и оставил ее одну. Такие страдания лучше переживать в одиночестве.

Наблюдатели едва не проспали возвращение Игорька, хорошо, что пиканье противоугонки разбудило дремавшего за рулем парня. Он толкнул в бок спящего напарника.

– Сучонок, похоже, потрахивает эту девицу, – мрачно констатировал разбуженный.

– Ага, – согласился второй. – Вряд ли Сидору это понравится.

Игорек посидел в машине, приводя в порядок мысли. Сегодня последний день. Сегодня поздно вечером должен вернуться Сидор. Очень скоро все это закончится. Выйдет или нет, посмотрим. Неизвестность уже достала, она выматывала хуже пыток. Ожидание казни, как известно, страшнее самой казни.

А теперь пора наносить последние штрихи. Игорек опустил стекло, выбросил обертку от конфеты, вынул из внутреннего кармана мобильник и набрал нужный номер. В стоящей метрах в пятидесяти «девятке» тоже опустилось стекло, и сидящий на пассажирском сидении человек быстро надел наушники и прицелился в машину Игорька остронаправленным микрофоном.

Петр Сидоров, он же Сидор-младший, в отчаянии метался по квартире. Весь его бизнес горел синим пламенем, за всю прошедшую неделю в его салоне продался только один неновый «Фольксваген Гольф», выставленный на комиссию, и последняя из оставшихся ВАЗовская «семерка». Деньги за «Гольф» продавец забрал в тот же день, перепали с него несчастные две тысячи. Выручку за «Жигуль» Петр решил поприжать, но, все равно, вместе это было семь штук, и на сделку никак не хватало. После долгих и безуспешных поисков он нашел таки кредитора на оставшиеся тринадцать тысяч, но тот, прознав, видимо, о проблемах Петра, заломил такие несусветные проценты, что это грозило свести выгоду от сделки на нет. Младший попросил придержать деньги, пообещав дать ответ в конце недели.

Но лучших условий он найти не смог и готов был подписаться на эту кабалу, как вдруг позвонили «ребятки» из Тольятти и сообщили, что на эту партию машин есть еще три претендента. Они, мол, за свои слова отвечают, но покупатели предлагают очень хорошие условия и для того, чтобы Петр мог взять эти машины, придется хоть немного компенсировать их потери. Короче, нужно везти не пятьдесят, а семьдесят тысяч долларов.

Это был гром среди ясного неба. Младший понимал, что сделка, все равно, остается очень выгодной, но денег-то не было! Впору было застрелиться. Если у того кредитора взять не тринадцать, а тридцать три тысячи, то выплаты по процентам будут такими, что вовек не рассчитаться, и вместо спасения автосалона можно было запросто попасть на счетчик.

И вот в эту минуту тягостных раздумий в его квартире раздался телефонный звонок. Петр нехотя поднял трубку, готовый услышать, что тольяттинцы теперь попросят восемьдесят тысяч, а то и все сто. Услышав голос Игорька, Петр обалдел. Вот уж кого он меньше всего ожидал и хотел слышать!

– Ты чего это дома прохлаждаешься? – бодрым и веселым, не свойственным ему голосом поинтересовался Игорек. – Я тебе в салон звонил, думал ты там.

«Что-то с ним случилось, – решил младший, – какой-то он не такой». А вслух произнес не очень любезно:

– Дома работается лучше. Ты чего звонишь-то?

– Да хотел поинтересоваться, ты свои проблемы финансовые решил?

– А что?

– Я тут пораскинул – у меня червончик завалялся. Могу одолжить недели на две-три.

Младший просто остолбенел, не веря своим ушам, и некоторое время не мог ничего сказать. Игорек в своей машине довольно осклабился, представив себе выражение лица собеседника. Эта пауза лучше всяких слов говорила о том, как он воспринял это неожиданное предложение.

– Ты чего это вдруг? – наконец разродился Петр.

– А что, просто помочь человеку в трудной ситуации я не могу? Или тебе уже не нужно?

– Нужно, – поспешно уверил Игорька Сидор-младший. – Слушай, ты не мог бы отложить этот червончик на пару дней. Мне нужно еще десятку найти. Если не найду, то мне и твои деньги не пригодятся. Лады?

– Договорились. Мой телефон ты знаешь.