Женщины да Винчи - Анна Берсенева

– У меня появился мужчина, – объяснила она, из человеколюбия пропустив слово «новый».

– А кто он? – спросила мама. – Если это не секрет.

– Не секрет, – ответила Белка. – Ну кто он может быть? Бизнесмен, конечно.

– Почему «конечно»?

– Потому что деньги есть только у чиновников и бизнесменов. Чиновники убогие. Значит, бизнесмен.

– Странно ты рассуждаешь, – пожала плечами мама. – Как будто бы…

– Я знаю. Не в деньгах счастье. Но в моей ситуации – в них. Во всяком случае, не в последнюю очередь в них.

– Какая уж такая у тебя особая ситуация? Ты неплохо зарабатываешь. А если бы работала по специальности, то зарабатывала бы еще лучше.

Маму почему-то удручало, что Белка не использует по назначению полученные в вузе знания. И сколько она ни объясняла, что считает их не знаниями, а сомнительными домыслами, переубедить маму ей не удалось.

– Ма, – сказала она, – в зарабатывании денег надо делать перерывы, иначе от скуки умрешь. Вот у меня сейчас как раз перерыв.

– Ты бросила работу? – насторожилась мама.

– Нет, – улыбнулась Белка. – Я перестала думать о деньгах.

Это была чистая правда. Кирилл дал ей такую возможность, причем очень непринужденно: подарил в один прекрасный день банковскую карту со словами, что не умеет выбирать подарки и у нее самой это гораздо лучше получится. На карте Белка обнаружила приятную сумму и сделала себе подарок немедленно – погасила кредит, который давно ее раздражал. Через месяц телефон сообщил ей о пополнении счета, и она не стала с ним это обсуждать – не с телефоном, а с Кириллом, – только в очередной раз порадовалась, что ее любовник ведет себя таким правильным образом.

– Мне все это не очень понятно, Белочка, – вздохнула мама. – Но я тебе своего мнения не навязываю, – поспешно добавила она. – Мы жили в другое время.

«Неужели я в пятьдесят лет тоже буду говорить о себе «жили»? – подумала Белка. – Не дай бог!»

– Через три дня вернусь, – сказала она. – Кальций не забывай принимать.

Чемодан она к этой поездке тоже купила новый. Он катился на четырех колесиках легко, будто вальсировал, везти его по улице было так приятно, что Белка даже такси вызывать не стала – решила прогуляться.

Осень в этом году вышла долгая и сухая, к концу октября еще не облетели листья. По бульварам, пронизанным двойным золотом, листьев и фонарей, Белка шла от метро к Дому со львами.

Да, Москва была так хороша, что поездка в Венецию выглядела не возможностью вырваться из нее, а просто переменой, и не участи, а лишь обстановки.

И когда Белка шла по этим насквозь живым бульварам, то думала: как глупо считать, будто она не знает, что такое любовь. Знает, знает – вот к этому городу, в котором то трудно, то беспечно, но всегда цельно и полно идет ее жизнь.

У Никитских ворот она зашла во французскую кондитерскую, купила десяток маленьких пирожных-птифуров. Раз уж повезло тебе иметь хороший обмен веществ и не толстеть даже от самой калорийной еды, то глупо ведь не получать от этого удовольствие.

Окна квартиры были еще темны. Вообще-то Кирилл обещал, что приедет пораньше, но бизнес есть бизнес, не все предусмотришь.

За то время, что длилась ее связь с Кириллом, Белка стала получать от обновленного Дома со львами немалое удовольствие. Оно охватывало ее сразу же, как только она входила в подъезд, украшенный ухоженными живыми цветами, а потом в бесшумный, блестящий металлом лифт, а потом в чистую – раз в неделю приходила нанятая Кириллом уборщица – квартиру, где всегда стоял легкий запах кофе.

Белка специально купила в магазине на Мясницкой самый ароматный сорт и оставляла немного свежесмолотого кофе на блюдечке в кухне, и сейчас она почувствовала его запах в темноте, как только вошла в прихожую.

Свет вспыхнул так резко, что она не сразу даже осознала, что это произошло без ее усилия.

«Любит он сюрпризы!» – мелькнуло у нее в голове.

Но вместо Кирилла, к которому относилась эта мысль, перед Белкой предстал совсем другой человек.

– Прилетела птичка в гнездышко… – зловещим тоном произнесла мадам Мазурицкая. – А самца-то нету!

Белка и представить не могла, что Ленка способна произнести такие дурацкие слова, к тому же бабским, базарным тоном. Она даже решила на какую-то секунду, что, может, это и не Ленка встречает ее в прихожей, может, это ей просто почудилось из-за неожиданно вспыхнувшего света.

Но нет, конечно, не почудилось – именно начальница предстала перед нею, и если было что-то незнакомое в ее виде, то лишь выражение лица.

На лице ее застыла такая неукротимая злость, которую даже при Ленкиной природной и нескрываемой стервозности Белке все-таки видеть не приходилось.

Таким мощным был этот направленный на Белку злобный поток, что она чуть не захлебнулась в нем, как в самом настоящем водном потоке.

– Что молчишь? – с той же протяжной интонацией проговорила Ленка. И вдруг взвизгнула: – Не видать тебе больше полюбовничка! И сама сдохнешь!

Визг был такой пронзительный, что Белка чуть уши не зажала. И не сделала этого только потому, что Ленка вдруг бросилась на нее. Да не бросилась даже, а прямо-таки катапультировалась – с бешеной, неостановимой энергией ненависти. Свихнулась, точно!

Белка отпрянула, ударилась спиной о входную дверь и швырнула в Мазурицкую коробкой с птифурами. На лету коробка открылась, одно пирожное почему-то осталось у Белки в руках, остальные брызнули в Ленку. Но это, конечно, не могло ее остановить – с искаженным лицом, с кремовой блямбой на лбу она подлетела к Белке.

«Вот когда «ежик» пригодился! – мгновенно подумала та. – Хоть волосы не выдерет».

Она выставила перед собой руки, но это помогло не больше, чем бросок пирожными. И «ежик» тоже не помог – Мазурицкая вцепилась ей не в волосы, а в уши. Она рвала их в стороны, а оскаленным ртом тянулась к Белкиному горлу. Как вампир! Это было бы даже смешно, если бы боль в разрываемых ушах не оказалась такой сильной и если бы мадам не дотянулась все же до Белкиного горла и не впилась в него зубами так, как никакому вампиру не снилось. И ничего невозможно было сделать, ничего! У Белки просто не хватало сил, чтобы справиться с обезумевшей бабой.

Одно было хорошо: от всего этого ей стало так страшно, так как-то нутряно страшно, что силы ее удвоились, несмотря даже на адскую боль. А может, благодаря этой боли. Она схватила Ленку за плечи и молча, чтобы не растрачивать свои спасительные силы попусту, отшвырнула ее от себя. При этом боль в шее стала, правда, еще острее, потому что Ленка рванула ее зубами, но зато от Белкиного швырка она отлетела к противоположной стенке и грохнулась на пол.

– Дура! – воскликнула Белка.