Наступление - Величко Нешков

— Я подробно расспросил и ятаков и солдат. Все до одного утверждают, что Кирчо Слановский в расстреле наших земляков участия не принимал. Только Данчо утверждает…

— Да, — поддержал его Чавдар, — мне кажется, что Данчо здесь увлекается.

— Не имею ничего против, — согласился Чугун, — чтобы при следующей встрече разобраться с этим окончательно. Лично я верю Слановскому, но все же, видите…

— Хочу еще сказать, товарищ Чугун, — приблизился к нему Калыч, — не поймите меня превратно, но товарищи из Лозена утверждают, что, если бы Данчо прибыл вовремя, они освободили бы арестованных.

— Здесь и моя вина, — вздохнул Чугун, — потому что надо было послать туда тебя. — Он взял фонарь и погасил его.

Все трое вышли из землянки. На востоке разгоралась заря. Калыч расправил плечи и шутливо проговорил:

— Эх, поспать бы! И сегодня матушка-земля умоется огнем и потом.

Чугун молча направился к своей палатке, сел около нее на траву. Он никак не мог привыкнуть к мысли о том, что вокруг Данчо может быть что-то нечисто. В его памяти промелькнули воспоминания о совместно проведенных днях и ночах. Многие знали, что у Чугуна горячее и отзывчивое сердце, способное сочувствовать несчастью других. Он был великодушен, что так присуще людям из народа, уверенным в своих силах и убежденным в своей правоте.

Бывает ли так, чтобы кто-то жертвовал собой с нечистыми намерениями? А ведь именно он, Данчо Данев, в тот дождливый осенний вечер, когда полиция окружила их в одном сарае, прорвал это окружение огнем. Чугун был ранен в ногу, и Данчо почти всю ночь тащил его на спине, пока они не запутали следы и не нашли убежище у ятаков.

Уже светало, а Чугун все не мог уснуть. Он встал и только собирался спуститься к ручью, чтобы умыться, как навстречу ему вышел Данчо, успевший побриться и вычистить одежду.

Чугун взял его под руку, отвел немного в сторону от тропинки и спросил:

— Как могло случиться, что полиция знает о нашем предстоящем посещении сел в долине Осыма?

Данчо вздрогнул, но сразу же овладел собой и даже как-то шутливо сказал:

— Что знают в полиции, мне не известно, но следовало бы, чтобы они дали объяснения по этому поводу. — И тут же задумчиво добавил: — Об этом знаем мы вчетвером — я, Калыч, Райко и Гешо Моллов. Кто из нас вызывает подозрения? — уже с долей сарказма продолжал он. — Товарищ Чугун, моя совесть абсолютно спокойна. Готов дать объяснения, явиться на очную ставку, если это необходимо…

Разговор пришлось прервать, так как Чугуну доложили, что на шоссе замечена моторизованная воинская колонна.

Отряд был поднят по тревоге.

Глава шестая

В кабинете Цено Ангелова за опущенными плюшевыми шторами было тихо и прохладно, хотя на улице налило жаркое июльское солнце. Время от времени по коридору быстрыми шагами проходили дежурные полицейские.

Войдя, Банков уже у двери понял, что застал Ангелова в плохом настроении. И действительно, острая наблюдательность не обманула его. С утра Ангелов был не в себе. Данчо предупреждал, что в отношении его в отряде возникли серьезные сомнения и подозрения, и очень настоятельно просил о помощи. Безопасность Данчо меньше всего волновала Ангелова. Его беспокоило то, что над осуществлением большой операции нависла опасность, а он вложил в эту операцию столько усилий, терпения, истрепал столько нервов! Операция по разгрому окружного комитета партии, штаба зоны и отряда, по уничтожению Чугуна должна была стать венцом его службы.

Он вяло подал руку Банкову, молча пригласил его сесть.

— Кажется, я пришел в плохой день и час, — шутливо заметил Банков.

— Давно уже не помню дня без неприятностей, — тяжело прохрипел Ангелов.

— Тогда и я не буду тебе досаждать, — улыбнулся Банков, достал записную книжечку, что-то прочитал в ней и поднял голову. — Господин Ангелов, как я понял и как следует из различных источников, по всей вероятности, в тюрьму случайно попал один парень из Лозена…

— Ох, не напоминай мне о них! — нахмурился Ангелов. — Еще зимой надо было спалить это мерзкое село.

— Речь идет не о каком-то опасном конспираторе. Некто Матей Арапский осужден на пять лет.

Ангелов задумчиво потер лоб и спросил:

— Ну и что?

— Ясно, что теперь этот малый станет настоящим врагом государства.

— Припоминаю, он собирал деньги…

— Да, да, это он. Я понимаю, что на следствии у вас сложилось впечатление, что он поступил и наивно и глуповато. Он пытался играть в заговорщика, и способ, который он выбрал, говорит сам за себя. Этому дурачку надо было отвесить несколько оплеух и отпустить, чтобы занимался своим делом.

— Легко говорить со стороны, — озабоченно покачал головой Ангелов. — Если бы таким был он один, он бы у меня наш как у Христа за пазухой. Что я теперь могу сделать? Его дело давно закрыто.

— Не ожидается ли помилования?

— Не знаю. Едва ли. Сам видишь, в каком мы пекле.

— Все-таки возьми себе на заметку. Кажется мне, что еще не поздно спасти эту заблудшую овцу. Он готов подписать декларацию, но боится других арестованных. Проведет зиму в тюрьме, и с ним будет кончено. Так его вышколят, что он и сам себя потом не узнает.

— Посмотрим, подумаем…

Зазвонил телефон. Ангелов поднял трубку.

— Вернулись, господин генерал? Сейчас же иду к вам… Да, очень срочный вопрос!.. — Он повесил трубку и встал. — Банков, напомни об этом как-нибудь. Подумаем, что можно сделать для этого лопуха. Значит, он готов подписать декларацию?

— Конечно, я же вам говорю, но он боится других, поэтому надо бы это сделать как-то скрытно…

Машина Ангелова мчалась к штабу дивизии. Из-за июльской жары улицы опустели. На лестнице штаба было прохладно. По коридорам торопливо сновали офицеры. Было заметно, что идет лихорадочная подготовка.

Генерал Янев встретил Ангелова с подчеркнутым достоинством. Его белый летний китель был чист и тщательно отглажен. Через плечо спускались золотые аксельбанты, а от гладко выбритого лица веяло уверенностью и спокойствием.

— Здравствуйте, Ангелов! — подал он руку через письменный стол. — Что такое? Опять какая-то неприятность?

— Господин генерал, на этот раз ваш человек допустил такую глупость, что я и не знаю, как начать.

— Господин Ангелов, хоть бы раз вы сказали, что довольны моими людьми.

— Мы горим в одном огне; к сожалению, не все еще поняли, что если нам придет конец, то только из-за того, что каждый поучает, что и как делать в этом государстве, но никто ничего не предпринимает.

— Что вы имеете в виду? — тревожно спросил Янев.

— Что за тип этот поручик Игнатов в Лозене?

— Поручик Игнатов? А что вам от него надо?

— Этот Игнатов начал вербовать людей, одним словом, подменять меня и моих подчиненных. Уверяю вас, он абсолютно ничего не смыслит в этом деле, а берется…

— И все же я должен вам сказать, господин Ангелов, что поручик Игнатов очень исполнительный, преданный и на редкость доблестный и храбрый молодой офицер. В чем заключается его вина?

— Господин генерал, теперь и ребенку понятно, что, используя старую тактику и средства, мы не в состоянии разгромить коммунистов.

— Что вы говорите? До конца месяца мы должны усмирить всю область. Вам ведь известно решение совета министров, желание господ регентов, наших доблестных союзников?

— Если бы это зависело от нашей доброй воли! Но почему вы упускаете другое, более важное обстоятельство?..

— Что это за обстоятельство, если не секрет? — прервал его генерал.

— Самое важное, по моему мнению. Это наши реальные возможности справиться с нависшей опасностью.

— Господин Ангелов, раз вы не верите в наши силы, что же остается тогда другим? — спросил генерал.

— Вы должны сами ответить на этот вопрос. Представьте себе, я около двух лет жду и выслеживаю! Имеете ли вы представление, сколько сил мне стоило это? Я своевременно получал информацию обо всех самых важных их решениях. Подошел в конце концов к такому моменту, когда без шума можно было взять их всех до единого. И вот на моем пути встал ваш Игнатов.

— Достаточно, Ангелов, — раздраженно прервал его Янев. — Скажите наконец, о чем идет речь?

— Дело довольно простое, в сто раз проще, чем сам Игнатов. Представьте себе, я под строжайшим секретом сказал начальнику вашей разведслужбы майору Константинову, чтобы ваши были в состоянии боевой готовности, так как у нас были данные, что на этих днях Чугун намеревается прийти в села в связи с проведением собраний коммунистов и земледельцев. Мы предполагали, что на этой встрече будет присутствовать и начальник штаба зоны Розов.

— И что, — Янев смотрел на него ошеломленно, — эта тайна стала известна поручику Игнатову?

— Она дошла до него из-за легкомыслия майора Константинова и подпоручика Манева. Поручик Игнатов самым примитивным образом, понимаете, как не поступил бы даже самый тупоумный старший полицейский, решил присвоить себе плоды чужого труда. Он поручил какому-то подпоручику работу с девушкой-коммунисткой, о деятельности которой у нас собраны полные данные. Мы ее специально до сих пор держим на свободе, потому что имеем для этого довольно основательные соображения, понимаете ли вы меня?