Тайник на Эльбе - Александр Насибов

- Потому что гости должны быть из Карлслуста, а это всего полтораста километров, и ни один здравомыслящий человек не станет покрывать такое расстояние на самолете.

- А если они прямо с Востока? - Беккер наклонился вперед, вцепился пальцами в край стола. - Что, если один из них - тот самый перебежчик?

- Георг Хоманн?

- Да!

Больм поджал губы, покачал головой.

- Это было бы слишком большой удачей!

- Но почему не быть удаче, если она подготовлена кропотливым трудом, господин штандартенфюрер! Вспомните, чего нам стоила эта операция!..

- Труд был огромный, - вздохнул Больм.

- Я убежден, мы на верном пути, - продолжал Беккер. - А если наши выводы правильны и один из них Хоманн, то им не миновать "Зеленого".

- Стоп! - Больм встал, обошел стол и приблизился к Беккеру: Сейчас же связаться с "Зеленым"!

- Все уже сделано, - улыбнулся Беккер, взглянув на часы. Встреча состоится сегодня. Что касается других мероприятий, то вот перечень. - Он положил на стол лист бумаги.

Вернувшись к себе, Беккер вызвал щтурмфюрера Адольфа Торпа, занимавшегося расследованием кражи в банке. Тот не мог сообщить ничего утешительного. След воров затерялся по ту сторону леса, на шоссе. Очевидно, там их ждал автомобиль.

Беккер распорядился, чтобы расследование хищения в банке было передано другим работникам, а Торп занялся парашютистами.

В гестапо доставили списки лиц, прибывших в город за последние двое суток. Беккер и Торп просмотрели их без особого интереса. В глубине души они не верили, что те, кем они интересуются, будут регистрировать свое появление в Остбурге.

Первой в списке значилась группа военнослужащих, выписанных из госпиталя и получивших отпуск для окончательной поправки. Их было семеро. В комендатуру они явились вместе, некоторые в сопровождении жен. Двух из них работники комендатуры знали как местных жителей. Больм повертел список и решительно вычеркнул всех семерых. Далее значились двое коммерсантов из Берлина, еще один коммивояжер, имеющий постоянное жительство в Гамбурге, и монахиня.

Офицер, доставивший списки, пояснил: берлинские коммерсанты старики, каждому перевалило за шестьдесят; гамбуржец ездит в Остбург четвертый год, он торгует мелкой галантереей, и здесь его многие знают. О монахине же и говорить нечего.

Заинтересовали Беккера два солдата, прибывшие утренним поездом. Контрольный пост на вокзале, естественно, не записал их фамилии, но запомнил, что такие были. Ни тот, ни другой не явились в комендатуру, чтобы отметиться и получить полагающееся продовольствие.

- Почему? - спросил Беккер, делая пометку на листке.

Торп пожал плечами.

- Мало ли что? Может, сидят дома и пьют, а завтра явятся. Или даже сегодня - день-то ведь не закончен.

Беккер отложил списки, решив вернуться к ним позже.

3

С того момента как Лизель отправилась на поиски Отто Шталекера, истек час. В ожидании ее Аскер, растянувшись на диванчике, отдыхал. В сознании постепенно восстанавливалось все то, что обрушилось на них с первых же минут пребывания в Остбурге - вся цепь неожиданных осложнений, нарушивших планы, которые, казалось, были составлены так тщательно. Случайность, внезапный поворот событий, и они на грани провала... Где же фрау Лизель, удалось ли ей встретиться со Шталекером или и на этот раз возникло какое-нибудь препятствие, осложнив и без того трудное положение, в котором они оказались?

Как бы в ответ на эти мысли по гравию дорожки зашуршали шаги. Щелкнул замок - Лизель всякий раз, уходя из дому, запирала мужа и его товарища.

Мужчины поднялись ей навстречу.

- Все хорошо, Герберт, - сказала женщина, снимая шляпку. Звонила из той будки, что возле кино, ты ее помнишь, конечно... С Отто встретилась неподалеку от завода. Он был очень удивлен, озадачен. Хотел было расспросить подробнее, но я сказала, что он все узнает, когда придет. Конечно, предупредила, чтобы никому ни слова.

- Придет сегодня?

- Он кончает работу в пять. Явится к нам прямо с завода.

- Спасибо, Лизель. - Ланге расцеловал жену. - Ты у меня такой молодец!

- Молодец, - сказал и Аскер.

Лизель расцвела от похвалы.

Вскоре все трое сидели за столом. Лизель разлила суп, принесла графин с рюмками.

- Тут совсем немного, - сказала она, взглянув на мужа и виновато улыбнувшись. - Осталось с тех пор...

Аскер понял: с того дня, когда ушел на военную службу Герберт Ланге.

- Крепко же ты ее хранила, - пробормотал Ланге.

- Я ждала, - прошептала Лизель.

Она разлила водку. Две рюмки оказались полны до краев; третью налитую до половины - Лизель придвинула к себе.

Герберт удивленно глядел на жену: она никогда не прикасалась к спиртному.

- Сегодня я выпью с вами... - едва слышно сказала она. - Я не могу не выпить, Герберт. Я бы хотела, чтобы этот день...

Лизель не договорила. Внезапно она уронила голову на руки, истерически разрыдалась. Начался сильный нервный припадок: сказались бессонные ночи в убежище и приезд мужа, которого она уже оплакивала, считая погибшим.

Герберт кинулся к жене, поднял ее, отнес на кровать.

Аскер вышел в коридор, притворил за собой дверь.

Лизель рыдала все громче. Из комнаты выбежал Герберт.

- Умирает, - прохрипел он, - глаза закатила, бьется, пена изо рта!.. Надо врача. Телефон за углом!

И, прежде чем Аскер успел что-либо сказать, кинулся вон из дома.

- Стой, - крикнул Аскер, - пойду я!..

Но Ланге не слышал. Он словно обезумел.

Лизель продолжала кричать и метаться. Аскер беспомощно стоял над ней. Сообразив, сбегал к умывальнику, принес смоченное в воде полотенце, положил ей на лоб. Затем отыскал в шкафу валерьянку, накапал в стакан и с трудом заставил Лизель сделать глоток.

Прошло несколько минут. Женщина стала успокаиваться. Рыдания звучали глуше. Обессиленная, она лежала неподвижно, лишь изредка конвульсивно вздрагивая.

Четверть часа уже минуло, а Герберт не возвращался. И Аскера вдруг охватила щемящая тоска. Где он? Почему задерживается?

Выйдя из комнаты. Аскер взволнованно заходил по коридору.

В доме стояла тишина, прерываемая лишь всхлипываниями Лизель, едва доносившимися из-за прикрытой двери.

Аскер поежился, непослушными пальцами достал сигарету, зажег спичку.

Истекло еще несколько минут. Теперь Аскер уже не сомневался: да, что-то случилось. Надо уходить. Уходить, пока не поздно!

Но минута проходила за минутой, а он все стоял, не в силах сдвинуться с места: еще теплилась какая-то надежда...

За окном послышались голоса. Аскер чуть отодвинул занавеску. К дому медленно, тесной группой приближалось несколько мужчин; казалось, они что-то несут.

- Сюда, - сказал один из мужчин. - Я видел, он выскочил из этого дома.

У Аскера кольнуло в сердце. Лоб у него стал влажным...

В дверь постучали.

- Кто там? - спросил он и не узнал собственного голоса.

- Откройте, - сказали из-за двери. - Отоприте, случилось несчастье.

Аскер рванул дверь, рванул еще и еще. Поняв, что она заперта, нащупал и с грохотом отодвинул засов. Дверь распахнулась. Четверо мужчин держали на руках Герберта Ланге - неподвижного, бледного, в грязном изорванном мундире.

Люди протиснулись в коридор.

- Куда его? - спросил один из мужчин, обратив к Аскеру напряженное лицо с закушенной губой. По тому, как был задан вопрос, Аскер понял, что Ланге мертв.

Пятясь, Аскер отступил к двери в спальню, привалился к ней спиной.

Тело внесли в кухню. Аскер видел, как его устраивали на сдвинутых вместе табуретах, как одна из рук Ланге, сложенных на груди, вдруг скользнула вниз и ударилась кистью о пол...

В кухне негромко разговаривали. В коридор донеслись обрывки фраз: "Бежал сломя голову через улицу... Из-за угла грузовик..."

За спиной Аскера, в спальне, скрипнула кровать, послышался шорох.

Аскер подавил крик. Он понимал: смерть Ланге - это почти неминуемая катастрофа для него, разведчика, оказавшегося в этом чужом городе без крова и связей. Умер Ланге - значит, с минуты на минуту явятся полицейские и сотрудники комендатуры. Но еще раньше в коридор выйдет Лизель и увидит, что сталось с ее мужем, только полчаса назад здоровым, полным жизни!

За дверью спальни раздались нетвердые шаги. Аскер отпрянул в сторону, круто обернулся. Увидел: ручка двери медленно поворачивается.

Он метнулся к вешалке, сорвал с нее пилотку и шинель и кинулся вон из дома.

Глава одиннадцатая

1

Лизель вернулась с похорон мужа обессиленная, разбитая. Соседка, крепко держа ее под руку, довела до дому, усадила, дала стакан воды. Потом она ушла.

Позвонили. Лизель отперла. На пороге стояли штурмбанфюрер Бруно Беккер и штурмфюрер Адольф Торп. За ними маячил солдат с большим пакетом.

- Фрау Ланге, - сказал Беккер, сняв фуражку и поклонившись, - нас прислал сюда господин военный комендант Остбурга. Господин военный комендант скорбит по поводу преждевременной смерти обер-ефрейтора Герберта Ланге. Солдат Ланге был примерным воином, хорошо выполнял свой долг перед фюрером и нацией, и сейчас вермахт склоняет знамена над его прахом.