Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да. Понимаю.
– Я надеюсь, вы не собираетесь воспользоваться ситуацией? – Взгляд Бригнола стал колючим до болезненности.
– Разумеется.
– А что вы станете делать, если подобное решение примут за вас? Если предложат вам власть?
– Кто, например?
– Военная молодёжь из числа аристократии. Вы неимоверно популярны у собратьев-офицеров, у тех, которые помоложе.
Кенред приподнял бровь. Ему вспомнился разговор с Райвеном.
– Они, к счастью, очень хорошо знают, что такое дисциплина. Их достаточно не поощрять.
– Я боюсь, вы слишком легкомысленно смотрите на этот вопрос. Подумайте ещё. Я готов поверить в вашу лояльность правящей семье, но моя вера – только часть того, что вам поможет. Его величество… Недоверчив. Кстати, государь передумал поручать вам расследование заговора и подавление бунта, даже если выяснится, что таковой имеет место. Но он обдумывает направить вас обратно в генштаб одним из заместителей маршала Талема, и обстоятельства могут сложиться по-разному…
– Он отдаст приказ?
– Он не хочет вмешиваться своей волей. Назначение будет оформлено как предложение от командования. В ближайшие дни обстоятельства могут сильно измениться в любую сторону. И вы, конечно, понимаете, как тщательно вам нужно взвешивать каждый свой шаг.
– Очень хорошо понимаю.
– Примите решение обдуманно. У вас будет такая возможность. Оцените каждый поступок и каждое слово. Если вы желаете… Вам полагается отпуск по ранению. Вы ведь ранены?
– Так точно.
– Месяц. Больше не могу. У вас месяц, если пожелаете воспользоваться своим правом. Вас никто не упрекнёт, и я – меньше всех.
– Благодарю.
– Я прошу вас об одном – если решите лечиться где-то ещё, не в этом госпитале, будьте, пожалуйста, предельно осторожны.
– Я буду. Обещаю.
– Замечательно… Как понимаю, с вашим капралом закончили, можете его забрать. Подробный рапорт постарайтесь прислать мне до завтрашнего полудня. – Бригнол коротко кивнул и ушёл, охрана потянулась за ним. А Кенред остался смотреть на экран.
Крею как раз вводили антидот. Медик потянулся следом посмотреть зрачки и проверить пульс, но капрал отмахнулся от него с потешным недоумением. Всем своим видом он показывал, что пребывает в полном порядке, и нечего тут мельтешить. Собственную растерянность он всегда воспринимал с раздражением, отторжением. Эту детскую черту странно было видеть в таком крепком, даже жёстком человеке, испытанном солдате.
Кенред встретил его у выхода в коридор.
– Как ты?
– Сэр… Отлично, сэр.
– Однако тебе следовало всё-таки дать себя осмотреть. Мне не нужно, чтоб ты выдал внезапную аллергическую реакцию и загремел в реанимацию.
– Я в полном порядке, сэр, готов вам служить.
– Ладно… Тебе видней. Спасибо.
– За что, сэр? Разве не долг солдата – говорить правду? Я всего лишь сделал то, что был должен… Так, значит, они действительно хотели вас убить?
– М-м… Любой военный очень быстро привыкает к тому, что его регулярно хотят убить.
– Но от своих обычно не ждёшь удара. В том-то и смысл армии, частью которой ты стал – чтоб не бояться подставить спину своим товарищам.
– Мда… В этом преимущество представителя твоего сословия.
– Вот уж точно, – хмыкнул Крей. – Кому такой, как я, вообще может сдаться… То есть… Сэр.
– М?
– Вообще-то, кажется, меня тут пытаются вербануть. Я собирался вам сообщить…
– Так? – Кенред резко остановился, и в него тут же врезался один из медбратьев, тащивших огромную коробку с каким-то аппаратом. Медик пробормотал извинения, обогнул Кенреда и заспешил дальше. – Говори. Кто именно?
– Да если б я знал. – Крей вытащил из внутреннего кармана многократно свёрнутый листок. – Вот это я нашёл под тарелкой.
– Так… – произнёс Кенред, пробежав глазами строчки. Текст был простой – Крею корректно предлагали деньги, поддержку таинственных высокопоставленных лиц и быстрый карьерный рост, если он согласится докладывать о том, что услышит от Кенреда. Никаких обвинений в адрес Кенреда не было, разумеется. Только лёгкий намёк на то, что любых крупных чинов и тем более аристократов положено держать под высочайшим контролем. А ещё несколько слов, что, докладывая о каждом шаге своего командира, Крей сможет помочь ему, поскольку тогда у вышестоящих не останется никаких сомнений насчёт Кенреда. Говорилось, что это самый лучший способ доказать лояльность Кенреда короне. Смутно, но звучно говорилось о неких интересах империи, так что завербованному предоставлялась отличная возможность чувствовать себя настоящим патриотом и хорошим служакой. В общем, письмо составили с пониманием дела и знанием, какие крючки годятся для выбранной «рыбы». – Почему сразу не сказал? Кому уже доложил?
– Никому, сэр. Я собирался сказать вам после допроса. Вот, сказал. И предполагал после разговора с вами сесть за рапорт.
– Хорошо… Всё правильно. Так и сделай. – Кенред вернул Крею бумагу. – Это присовокупи к докладу. Хорошее будет доказательство твоей преданности… Значит, взялись и за меня. Можно лишь предполагать, кто попытается привлечь меня на свою сторону. Конечно, не Альдахара.
– Привлечь вас? В качестве кого?
– Неважно. Мне могут пообещать что угодно, но по факту от меня требуется только обеспечить лояльность армии… Посмотрим. Ты молодец, Крей.
– Рад служить, сэр.
– Благодарю. Я оставлю тебя здесь. Присмотри пока за нашей подопечной.
– Конечно, сэр.
– Что она? Как вообще себя ведёт?
– Тихо. Но, по-моему, целится сделать ноги.
– Ноги?
– Сбежать, я имею в виду. Если только дать ей волю.
– М-м…
– Сэр… А-а… А что вы планируете насчёт неё теперь, когда она уже не нужна для допроса?
– Пока не думал.
– Эм-м… А если она вам будет не нужна, можно будет её забрать? – Кенред непонимающе оглянулся (он был весь в своих мыслях, и, поскольку Крей относился к тем немногим, в чьём обществе он позволял себе расслабиться, не сразу понял даже, что имеется в виду). – Ну, забрать её себе. Можно?
– Нет.
– Понял. – Крей слегка помрачнел. – Прошу прощения.
– Я думаю… У меня создалось впечатление, что она многое знает о вооружении родной армии, тактике и оборонных системах. Это может пригодиться. Я возьму её с собой.
6
Сознание возвращалось к Кире рывками: сперва рваные в клочья мысли, потом ощущение простыней под пальцами и запах чистого глаженого белья, а потом вдруг рядом – всё остальное. С дико бьющимся в груди сердцем она вскинулась, села ни кровати.
Кенред мягко остановил её, нажал на