Помните! (сборник) - Эдуард Асадов

Жаль, что те, кто стихи слагают,

Строят верфи и города,

Муз, что души их согревают,

Как ни странно, не замечают

В доме собственном никогда…

1992

Годовщина

Перед гранитной стелою стою,

Где высечена надпись о тебе.

Где ты сейчас: в аду или в раю?

И что теперь я знаю о тебе?

Сейчас ты за таинственной чертой,

Которую живым не пересечь,

Где нынче вечно-тягостный покой

И не звучит ни музыка, ни речь…

Уж ровно год, как над тобой – трава,

Но я, как прежде, верить не хочу.

Прошу: скажи, ты слышишь ли слова,

Что я тебе в отчаяньи шепчу?!

Стою как возле вечного огня.

Уж ровно год нас мука развела.

Как ты его, Рябинка, провела

Там, в холоде и мраке, без меня?

Но я приду и вновь приму, любя,

То, что когда-то было мне дано,

Ведь все, что там осталось от тебя,

Другим уже не нужно все равно…

А ждать не трудно. В это верю я,

Какой там год суровый ни придет —

С тобой там мама рядышком моя,

Она всегда прикроет, сбережет…

Нам вроде даже в числах повезло,

Ведь что ни говоря, а именины.

Апрель. Двадцать девятое число.

Сегодня именинницы Галины…

Ты нынче там, в холодной тишине…

И не помочь, хоть бейся, хоть кричи!

А как ты птиц любила по весне…

И яркие рассветные лучи…

На даче, в нашем сказочном раю,

По-прежнему под шумный перезвон

Они все прилетают на балкон

И ждут хозяйку добрую свою…

Перед гранитной стелою стою,

Прости мне все, как я тебе прощу.

Где ты сейчас: в аду или в раю?

А впрочем, я надежды не таю:

Мы встретимся. Я всюду отыщу!

1998

Не уходи из сна моего

Не уходи из сна моего!

Сейчас ты так хорошо улыбаешься,

Как будто бы мне подарить стараешься

Кусочек солнышка самого.

Не уходи из сна моего!

Не уходи из сна моего!

Ведь руки, что так меня нежно обняли,

Как будто бы радугу в небо подняли,

И лучше их нет уже ничего.

Не уходи из сна моего!

В былом у нас – вечные расстояния,

За встречами – новых разлук терзания,

Сплошной необжитости торжество.

Не уходи из сна моего!

Не уходи из сна моего!

Теперь, когда ты наконец-то рядом,

Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,

Мне мало, мне мало уже всего!

Не уходи из сна моего!

Не уходи из сна моего!

И пусть все упущенные удачи

Вернутся к нам снова, смеясь и плача,

Ведь это сегодня важней всего.

Не уходи из сна моего!

Не уходи из сна моего!

Во всех сновиденьях ко мне являйся!

И днем, даже в шутку, не расставайся

И лучше не сделаешь ничего.

Не уходи из сна моего!

1994

Разрыв

Битвы словесной стихла гроза.

Полные гнева, супруг и супруга

Молча стояли друг против друга,

Сузив от ненависти глаза.

Все корабли за собою сожгли,

Вспомнили все, что было плохого.

Каждый поступок и каждое слово —

Все, не щадя, на свет извлекли.

Годы их дружбы, сердец их биенье —

Все перечеркнуто без сожаленья.

Часто на свете так получается:

В ссоре хорошее забывается.

Тихо. Обоим уже не до споров.

Каждый умолк, губу закусив.

Нынче не просто домашняя ссора,

Нынче конец отношений. Разрыв.

Все, что решить надлежало, решили.

Все, что раздела ждало, разделили.

Только в одном не смогли согласиться,

Это одно не могло разделиться.

Там, за стеною, в ребячьем углу,

Сын их трудился, сопя, на полу.

Кубик на кубик. Готово! Конец!

Пестрый, как сказка, вырос дворец.

– Милый! – подавленными голосами

Молвили оба. – Мы вот что хотим… —

Сын повернулся к папе и маме

И улыбнулся приветливо им.

– Мы расстаемся… совсем… окончательно…

Так нужно, так лучше… И надо решить.

Ты не пугайся. Слушай внимательно:

С мамой иль с папой будешь ты жить?

Смотрит мальчишка на них встревоженно.

Оба взволнованы… Шутят иль нет?

Палец в рот положил настороженно.

– И с мамой, и с папой, – сказал он в ответ.

– Нет, ты не понял! – И сложный вопрос

Каждый ему втолковать спешит.

Но сын уже морщит облупленный нос

И подозрительно губы кривит…

Упрямо сердце мальчишечье билось,

Взрослых не в силах понять до конца.

Не выбирало и не делилось,

Никак не делилось на мать и отца!

Мальчишка! Как ни внушали ему,

Он мокрые щеки лишь тер кулаками,

Никак не умея понять: почему

Так лучше ему, папе и маме?

В любви излишен всегда совет.

Трудно в чужих делах разбираться.

Пусть каждый решает, любить или нет,

И где сходиться, и где расставаться.

И все же порой в сумятице дел,

В ссоре иль в острой сердечной драме

Прошу только вспомнить, увидеть глазами

Мальчишку, что драмы понять не сумел

И только щеки тер кулаками.

1961

Не бейте детей!

Не бейте детей, никогда не бейте!

Поймите, вы бьете в них сами себя,

Неважно, любя их иль не любя,

Но делать такого вовек не смейте!

Вы только взгляните: пред вами – дети,

Какое ж, простите, геройство тут?!

Но сколько ж таких, кто жестоко бьют,

Вложив чуть не душу в тот черный труд,

Заведомо зная, что не ответят!

Кричи на них, бей! А чего стесняться?!

Ведь мы ж многократно сильней детей!

Но если по совести разобраться,

То порка – бессилье больших людей!

И сколько ж порой на детей срывается

Всех взрослых конфликтов, обид и гроз.

Ну как же рука только поднимается

На ужас в глазах и потоки слез?!

И можно ль распущенно озлобляться,

Калеча и душу, и детский взгляд,

Чтоб после же искренно удивляться

Вдруг вспышкам жестокости у ребят.

Мир жив добротою и уваженьем,

А плетка рождает лишь страх и ложь.

И то, что не можешь взять убежденьем, —

Хоть тресни – побоями не возьмешь!

В ребячьей душе все хрустально-тонко,

Разрушим – вовеки не соберем.

И день, когда мы избили ребенка,

Пусть станет позорнейшим нашим днем!

Когда-то подавлены вашей силою,

Не знаю, как жить они после будут,

Но только запомните, люди милые,

Они той жестокости не забудут.

Семья – это крохотная страна.

И радости наши произрастают,

Когда в подготовленный грунт бросают

Лишь самые добрые семена!

1990

«Всегда, везде, еще с утра…»

Всегда, везде, еще с утра,

Скользя на лыжах или санках,

В лесу, на лагерных полянках,

Шумя, резвится детвора.

Ах, как светла душа лучистая,

И жизнь ясна как раз, два, три.

У ребятни веселье чистое,

Как луч, звенящий изнутри.

А взрослые живут иначе.

Тут все: и горе, и грехи,

И труд, и праздник, и стихи,

И сердце то поет, то плачет.

Не все у них светло и дружно:

То – день, то – мрак, то серый дым.

И им подчас бывает нужно

Веселье подогреть спиртным.

У стариков же тлеют души

Уже без бурь и лишней смелости.

У них все лучшее – в минувшем,

В далеком детстве или зрелости.

И память штопает портнихою

Цветистый плащ былых желаний.

У стариков веселье тихое,

Чтоб не спугнуть воспоминаний.

1990

Артистка

Концерт. На знаменитую артистку,

Что шла со сцены в славе и цветах,

Смотрела робко девушка-хористка

С безмолвным восхищением в глазах.

Актриса ей казалась неземною

С ее походкой, голосом, лицом.

Не человеком – высшим божеством,

На землю к людям посланным судьбою.

Шло «божество» вдоль узких коридоров,

Меж тихих костюмеров и гримеров,

И шлейф оваций, гулкий, как прибой,

Незримо волочило за собой.

И девушка вздохнула: – В самом деле,

Какое счастье так блистать и петь!

Прожить вот так хотя бы две недели,

И, кажется, не жаль и умереть.

А «божество» в тот вешний поздний вечер

В большой квартире с бронзой и коврами

Сидело у трюмо, сутуля плечи

И глядя вдаль усталыми глазами.

Отшпилив, косу в ящик положила,

Сняла румянец ватой не спеша,

Помаду стерла, серьги отцепила

И грустно улыбнулась: – Хороша…

Куда девались искорки во взоре?

Поблекший рот и ниточки седин…

И это все, как строчки в приговоре,

Подчеркнуто бороздками морщин.

Да, ей даны восторги, крики «бис»,

Цветы, статьи «Любимая артистка!»,

Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,

Что встретилась ей в сумраке кулис.

Вся тоненькая, стройная такая,

Две ямки на пылающих щеках,

Два пламени в восторженных глазах,

И, как весенний ветер, молодая.

Наивная, о, как она смотрела!

Завидуя… Уж это ли секрет?!

В свои семнадцать или двадцать лет

Не зная даже, чем сама владела.

Ведь ей дано по лестнице сейчас

Сбежать стрелою в сарафане ярком,

Увидеть свет таких же юных глаз

И вместе мчаться по дорожкам парка.

Ведь ей дано открыть мильон чудес,

В бассейн метнуться бронзовой ракетой,

Дано краснеть от первого букета,

Читать стихи с любимым до рассвета,

Смеясь, бежать под ливнем через лес…

Она к окну устало подошла,