Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

Прилепина растерянно захлопала глазами, промямлила нерешительно:

– Я? Э-э… Нет… Я потом…

– Слушай, а может, ты просто опасаешься, что пока будешь мыться, я запру тебя в номере и сбегу?

– Ничего я не опасаюсь.

– Да ты в зеркало на себя посмотри! – расхохоталась Нежданова. – У тебя ж всё на лице написано! Иди, короче, мойся спокойно! Никуда я не денусь. Сама посуди, на кой ляд мне это нужно? Мне теперь, наоборот, за тобой тенью таскаться надо – я ведь на подписке числюсь.

– Ну хорошо, – посомневавшись немного, согласилась Ольга. – Я быстренько.

Прилепина подхватила с кровати причитающийся ей казенный комплект гостиничных полотенец и прошла в душевую.

– Волосы просушить не забудь! В ресторан пойдем.

– Зачем в ресторан? Мне мама полную сумку еды собрала, – донеслось из душевой.

– Вот еще, – презрительно фыркнула Юля. – Даже не думай! Лично я без горячего не могу. Да и немного горячительного сейчас тоже не помешало бы.

Нежданова перебралась на кровать, взяла в руки «лентяйку» и принялась азартно листать каналы…

Мурманская обл.,

лесная дорога в районе турбазы «Дзержинец»,

17 сентября 2009 года,

четверг, 22:36 мск

С небольшого пригорка, густо заросшего куцыми елочками, милицейская база была видна как на ладони: вся, вплоть до самого отдаленного строения, коим, судя по внешнему виду, являлась столовая. Отсюда же просматривалась прореживающая лесок дорога, в большей степени смахивающая на заурядную просеку.

Вот на этом самом пригорочке и обосновались Зеча с Бугайцом. Последний, вооружившись заблаговременно захваченным из Питера полевым биноклем, уже успел изучить весь окрестный пейзаж вплоть до распоследнего клюквенного кустика.

– …Чего-то долго не едут. Сколько мы тут уже торчим?

– Один час четырнадцать минут.

– Давно пора бы появиться. Здесь до города не больше десяти километров.

– Двенадцать.

– Однохренственно. По-любому это двадцать минут не самой быстрой езды, – проворчал Бугаец. – Слушай, а может, у местных ментов не одна такая база? Я к тому, что к ночи совсем похолодает. А мы, в натуре, сидим у Баренцева моря и ждем погоды.

– Здесь не море – здесь Кольский залив, – поправил приятеля Зеча.

– А какая на фиг разница?

– Ровно такая, как между Финским заливом и Балтикой… Ты шенгены себе и сыну выправил?

– Да. Во вторник получил.

– Не затягивайте с отъездом. Сделаем работу, вернемся в Питер, ты – пацана в охапку и к братьям-фашистам. Твою долю я сам переправлю.

Где-то совсем близко от них зашуршали-затрещали кусты, и через несколько секунд на пригорочек выкатилась лохматая псина с большим черным пятном на носу. Пес удивленно уставился на незнакомцев, приветливо помахал хвостом и склонил морду, словно бы ожидая ответного приветствия.

– О, Бобик! Ты чей?

– С базы пришел. Значит, легавый.

Обрадованный появлением хоть какого-то разнообразия, Бугаец принялся заигрывать с псиной, и та, с щенячьего возраста привыкшая доверять людям, охотно взялась подыграть. Зеча наблюдал за нашедшей друг друга парочкой с явным неудовольствием, но пока молчал. Молчал вплоть до того момента, пока Бугай не полез в сумку за колбасой. С явным намерением закрепить знакомство.

– Не вздумай! А то потом не отвадишь. И вообще – гони его на хрен! А ну пошел! – злобно рявкнул на пса Зеча. – Пшел отсюда!

Вздрогнув, псина отбежала в сторону. Но не ушла совсем, а лишь вопросительно посмотрела на странных людей: подобного рода реакция ей была в диковинку.

– Человеческих слов мы, значит, не понимаем?

Зеча отыскал во мху небольшой камушек и прицельно метнул: жалобно взвизгнув, пес обиженно ретировался. Наверное, побежал на базу жаловаться.

– На хрена ты его камнем-то? – всерьез осерчал Бугай. – Нормальный такой пес, симпатичный. Опять же, тварь божья.

– Не люблю собак.

Зеча прикрыл глаза, и на него тотчас нахлынули видения прошлого. Это снова был он: все тот же мучающий его много лет кошмар…

…Проникающий из щелей лунный свет: лишь его рассеивающиеся дрожащие лучики дарят надежду и не позволяют считать темноту кромешной.

Запах нечистот и человеческих испражнений. Земляной утоптанный пол низенькой перекособоченной кошары, в самом центре которой врыт столб. Он поддерживает сгнившие доски крыши.

А еще в него вбита железная скоба, к которой крепится тяжелая, в человеческий палец толщиной четырехметровая цепь. Последнее ее звено крепко перехватывает правую лодыжку Зечи. В данный момент этой самой цепью он, искусанными до мяса руками, на последнем усилии пытается пережать горло отчаянно скулящей, сучащей в агонии лапами здоровенной псине.

Болевой шок настигает одновременно с последним вздохом зверя – сознание покидает Зечу, ступив на дорожки лунных лучиков, и он почти с блаженством погружается в небытие. Из которого, окончательно смирившись с неизбежностью смерти, более возвращаться не собирался….

Ну да не все в нашей жизни зависит от нас.

Два часа спустя, на рассвете, село будет отбито федералами, и живой труп командира взвода роты спецназа старшего лейтенанта Сергея Подольского, без вести пропавшего при выполнении особого разведзадания три недели назад, обнаружит «команда зачистки».

Еще через неделю, уже в госпитале в Ханкале, чудом выживший «спецназёр», уже в ту пору известный среди своих под кликухой Зенит-Чемпион, узнает подробности появления в его узилище «собаки Баскервилей». Узнает от особиста, посетившего его для снятия первичных показаний.

Он узнает, что хозяин-чеченец, которому раненный в ногу Зеча достался в качестве боевого трофея, оставив днем ранее узнику узелок с провиантом (сухари, вода и самогон), вскоре озаботится проблемой доставки провианта, так как следующим утром в аул забредет чужая банда и выставит охрану вокруг села, никого из него не выпуская. И с этого момента хозяин не сможет навестить своего «зашхеренного» от ненужных глаз раба. А тут еще, до кучи, и своя натасканная на «транзитные переноски» собака ни в какую не хотела возвращаться в кошару. И тогда хозяин попросил соседа, с которым был в доле от «русских рабов», одолжить его собаку, также неплохо знавшую дорогу до кошары. Тем паче что соседская псина и без того буквально рвалась с цепи.

Хозяин не догадывался, что собака соседа уже давно «прикормлена» наркотой. Поэтому, когда та принесла в кошару узелок и не получила ожидаемой «пайки» (бараньи кишки с гашишем), то в бешенстве набросилась на прикованного к столбу узника.

Стоит ли ее винить за это? Ведь ломка собаки-наркомана мало чем отличается от ломки ее наркозависимого друга-человека…[51]

…Зеча открыл глаза и недовольно потряс головой, словно бы пытаясь вытрясти из нее остатки неприятных воспоминаний:

– Такая вот «тварь божья» под Мескер-Юртом мне половину левой кисти и кусок задницы отгрызла, – глухо сказал он.

– Это когда мы с Куртом тебя из зиндана вытаскивали?

– Да.

– Так то чеченская была. А это наш, российский, дворняга.

– А Чечня, по-твоему, что? Не Россия?

– Чечня – это…

Бугаец ответить не успел, так как у Зечи неожиданно подал голос мобильник:

– …Да… Здорово!.. Север? Нормально. «Шумел багульник, ягель гнулся, а ночь мурма́нскою была…» Слушаю… Понял тебя… Да… А известно в какую?.. Как?.. Есть, впитал. Да не то плохо, что форс-мажор, главное, чтобы не на миноре кончить… Во-во… Хорошо. В таком разе мы погнали… Все. До связи… – Зеча убрал мобильник и прыжком вскочил с земли на ноги. – Подъем, брателло!

– Что там еще стряслось?

– Девки этой ночью здесь не появятся.

– Почему?

– Неважно. Какой-то у них форс-мажор случился, и они остановились в гостинце «Полярные зори». Едем в город. Там, уже на месте, сориентируемся…

Мурманск,

17 сентября 2009 года,

четверг, 23:47 мск

Ресторан при гостинице работал только до полуночи. Исходя из этого обстоятельства, Нежданова и Прилепина сразу обосновались в ночном «Баренц-баре». Выбор собственно еды здесь был невелик, зато проблем с кофе и алкогольными напитками не наблюдалось. Атмосфера в баре оказалась на удивление приятственной, и, если бы не компания любителей караоке, обосновавшихся за дальним столиком, заведению смело можно было поставить полновесные четыре (здесь – по питерским меркам) звезды…

– …Заезжает мой бывший как-то за мной на работу.

– Бывший? – выцепив наболевшее, заинтресовалась Юля.

– Еще недавно, вроде как бывший. А теперь – уже и не поймешь какой, – вслух задумалась Ольга. Судя по тому, что на их столике появилась вторая бутылка вина, а темы разговоров перешли на доверительно-интимные, барышни к этому моменту притерлись друг к дружке и поняли, что обе они, в общем-то, не самые плохие бабы на этой планете. Невзирая на разницу в социальных статусах и менталитете. – Короче, неважно какой. Ключевой слово «мой». Так вот. А у меня там, в кабинете, знакомая девчонка-следачка забежала, к празднику нарядиться. Вот она и нарядилась – примерно так! – Показывая как именно, Прилепина задрала юбку одной рукой, а второй надавила на грудь. – Словом, все при ней. А мой, прикинь, сразу рожу поворотил. Говорит: «У тебя тут как с панели!..» А самое противное здесь то, что я тогда отчего-то языком ему подцокала. А сама при этом думаю: «Молодец, девка!»