За гранью - Марк Энтони

Выложенная плоскими камнями дорожка привела Трэвиса к обледеневшему фонтану, окруженному изумрудным моховым ковром с узором из крошечных белых цветов размером не больше снежинки. Это от них исходил привлекший его внимание восхитительный терпкий запах. Дорожка вела дальше, в глубь сада, и Трэвис не стал сопротивляться. Здесь было так спокойно, безмятежно, мирно…

Как бы не так, Трэвис! Тебе только кажется, что это место дышит миром и покоем. На самом деле оно лишь затаилось на время и ждет. Но чего? Или кого?

Еще одна арка, густо перевитая плетями вечнозеленого плюща. На этот раз вход в искусственный грот. Трэвис вошел и замер в изумлении и восторге.

Могучие тела противников сплелись в смертельной схватке. Они были высечены из белого мрамора, но Трэвис подсознательно чувствовал, что скульптурный бык и при жизни имел тот же окрас. Благодаря потрясающему искусству неизвестного мастера казалось, будто под молочного цвета шкурой животного перекатываются узлы мускулов, до предела напряженных в последней отчаянной попытке освободиться от обхватившего его шею воина.

Противостоящий быку человек был обнажен и божественно красив. Пышные каменные кудри обрамляли гордое, дышащее свирепой отвагой и решимостью лицо, черты которого являли собой образец совершенства, несовместимого с обликом простого смертного. Под гладкой каменной кожей, как и у его соперника-быка, бугрились в чудовищном напряжении могучие мышцы, свиваясь рельефными узлами вдоль широких плеч, узких бедер, широко расставленных ног. Явись сейчас мраморный воин во плоти, вряд ли кто из живущих посмел бы бросить вызов его воле или желанию. Равно как и его ножу.

Нож он сжимал в левой руке, обвив правой в стальном захвате бычью шею. Ваятель изобразил героя в тот самый момент, когда он вонзает клинок в горло животному. Бык застыл с откинутой головой и широко раскрытыми глазами, так выразительно разинув пасть, что Трэвис будто наяву услышал его предсмертный рев. Из глубокого разреза в горле струилась жидкость, но не кровь, разумеется, а обычная вода. Она стекала по широкой груди животного в облицованный камнем бассейн у подножия скульптурной группы, переливалась через край и утекала тонким ручейком куда-то в глубину зарослей.

— Великолепный экземпляр, не правда ли? — раздался за спиной Трэвиса восхищенный женский голос.

Он стремительно обернулся. В глаза ему сразу бросилось яркое изумрудное пятно, резко выделяющееся на фоне блеклой садовой зелени.

Женщина неторопливо шла по дорожке навстречу Трэвису, хотя в данном случае было бы уместнее употребить слово «шествовала». Она тоже была изумительно красива, но красота ее так же разительно отличалась от мраморной безупречности статуи, как день от ночи или солнце от луны. Все ее тело, казалось, состояло из мягких линий и соблазнительных выпуклостей. Отливающие темным золотом каштановые волосы пышной волной ниспадали на плечи, а нежная кожа светилась бархатистой спелостью персика. Вот только глаза настораживали: за их изумрудным блеском, еще более сочным и ярким, чем ее платье, угадывались жесткость и холодный расчет.

«Великолепный экземпляр». Непонятно только, кого она имела в виду? Воина? Быка? А может, как ни нелепо это звучит, самого Трэвиса? Да нет, едва ли. Не зная, что сказать, он поскреб бороду и на всякий случай расправил плечи, стараясь не вспоминать о своей бесформенной выцветшей тунике. Интересно бы узнать, кто она такая? И чего ей от него нужно?

— Друг. Поговорить, — лаконично ответила женщина на его невысказанный вопрос.

Трэвис вытаращил глаза и перестал дышать.

Коралловые губы незнакомки разошлись в снисходительной усмешке, обнажив два ряда ровных и белых, но мелких и  острых, как у лисицы, зубов.

— Я леди Кайрен, графиня Силезская, — представилась она.

Запоздало вспомнив о манерах, Трэвис неуклюже поклонился и даже ухитрился поцеловать даме ручку.

— Трэвис Уайлдер. К вашим услугам, миледи.

При ближайшем рассмотрении новая знакомая Трэвиса оказалась, увы, не столь привлекательной, как на расстоянии. В первую очередь это отражалось в ее глазах: в глубине зрачков постоянно тлел, то разгораясь, то угасая, огонек какой-то внутренней нестабильности, душевного разлада, балансирующего на грани безумия. Ее роскошные волосы местами спутались и растрепались; видно было, что к ним не прикасались гребнем по меньшей мере сутки. Зеленое платье из дорогой материи с соблазнительно глубоким вырезом, сшитое по последней моде, сбилось на сторону и выглядело таким помятым, как будто его хозяйка последние ночи спала одетой.

Обойдя Трэвиса, графиня приблизилась к двум изваяниям.

— Ватрис-Быкоубийца, — бросила она с пренебрежением. — Кумир тех, кто и сейчас считает, что взмах меча или удар кинжала способны разрешить любую проблему. Вы тоже так думаете, Трэвис Уайлдер? — неожиданно спросила леди Кайрен, сверкнув своими глазами-изумрудами.

— Нет, — глухо ответил он, сжав в кулак правую руку. — Проливать кровь преступно. Проливать кровь невинных — преступно вдвойне.

Аромат спелых абрикосов ударил ему в ноздри, туманя голову. Внезапно она оказалась совсем близко. Полуобнаженные груди маняще белели в вырезе лифа, как два диковинных экзотических плода. Неужели ей совсем не холодно?

— Вы путешествуете в одной компании с весьма необычными попутчиками, Трэвис Уайлдер.

— Вы имеете в виду Фолкена и Мелию?

— Не только. Конечно, Фолкен Черная Рука и Мелиндора Сребролунная хорошо известны в здешних краях, хотя и не всегда с хорошей стороны, но ведь у вас есть еще один друг, не так ли? Благородный, могучий, красивый, да еще и королевский племянник в придачу. Скажите, вы с Бельтаном очень… близки?

Последние слова графини сопровождались смехом, но звучал он слишком странно. Внутренний голос призывал Трэвиса немедленно бежать отсюда, но ноги оставались прикованными к земле, как будто вездесущий плющ намертво оплел их невидимыми путами.

— Чего вы от меня хотите? — хрипло прошептал Трэвис, тщетно борясь с подступающим ужасом.

— Всего лишь задать несколько вопросов, миленький, — проворковала Кайрен чарующим голосом, мимоходом отломив веточку с куста. — Дело в том, что среди нас есть такие, кто верит в могущество жизни. — Театральным жестом она уронила веточку на землю и растоптала каблуком. — Но есть и другие — те, кто ищет ответ на все вопросы в разрушении и уничтожении…

Трэвис не мог отвести от нее глаз. Пот струился у него со лба, стекая по щекам. Графиня протянула руку и небрежно потрепала его бороду.