Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ) - Автор неизвестен - Энциклопедия

Наконец мы уткнулись в порог. Там было все по описанию, правый рукав, бревенчатые стены, быстрое течение и, как выяснилось вскоре, бульник на выходе. Он был единственным препятствием, но создавал устрашающего вида метровую волну над собой, и такая же по виду бочка дислоцировалась чуть ниже по течению, но справа. В итоге почти перекрывался весь выход из порога. Эта оптимистическая картина не видна от места зачаливания, так что ее первым увидел Данилов, который отважно пошел по скользким бревнам сбоку от порога осматривать его. За ним по ошибке пошел и я; мне очень надоело сидеть в луже, и я решил пройтись. Я моментально замерз до околоминусовой температуры, а на обратном пути еще поскользнулся и провалился в воду по колено, что тоже не прибавило бодрости. Еще мне очень не понравилось то, что я увидел, хотя Данилов и прокидал камнями второе бурление и сказал, что там, наверное, чисто. Я не был уверен, что нам так уж сильно повезло, но мы пошли первыми проверять даниловские теоретические выводы. Тут как раз и пошла гроза, и еще Лебедь обрадованно сказал, что все самые гадкие пороги мы всю жизнь проходили в проливной дождь. Я не протестовал. Для вида я тоже порадовался и сделал даже какое-то ценное замечание по этому поводу, но на самом деле мне уже ничего не хотелось, разве что согреться. Добрый Данилов недовольно заметил, что он против того, чтобы я так дрожал, потому что якобы Пельмень слишком раскачивается, Ченцов запоздало побежал смотреть, как проходится порог. (Он потом по своей врожденной неуклюжести упал там в воду). Жизнь продолжалась в привычном темпе. Порог проходится. Там и вправду чисто, и мы все под проливным дождем его успешно прошли.

Дождь прекратился, и мы отправились себе дальше. Теперь мы шли в конце, было еще холоднее и мокрее, Фионин изредка бухтел, что порог Пебозерский должен выходить в Пебозеро, а следовательно, то был не он, жизнь все еще продолжалась.

Финик оказался прав. Так всегда - кто-то постоянно бухтит о грядущих неприятностях, и все время хочется дать ему по башке, а потом он вдруг оказывается неожиданно прав. Наверное, это проявление некоего тайного диалектического закона Правоты Бухтящих о Неприятностях. Порог Пебозерский действительно выходит в озеро и интересен своим сходством с той поганой ряжевой стенкой, которую мы полчаса осматривали и под дождем проходили. Первые успели отрулить и свалили влево на коряги, а нам там уже было тесновато, и нам крикнули: "Идите так (читай: проваливайте), здесь негде встать!!!" Друзья, называется. Мы и пошли. И с ходу крепко сели на риф на самом входе в порог. А они там стояли на приколе на своих корягах и радовались при виде того, как нам по их милости тяжко приходится (потом еще Лебедю пришлось их с этих коряг снимать). Я не помню, как мы снялись, но все же снялись кое-как, соответственно тут же влетели на хорошей скорости в струю, беспомощно махая веслами, потом нас еще крепко тряхнуло где-то пару раз, шкрябнуло обо что-то, залило, качнуло, снова залило, и мы наконец вывалились в озеро Пебозеро. А все остальные остались грустить за поворотом. Нам было уже лучше всех, но все равно не слишком-то радостно, - мокрые, мерзнущие и свирепые, в мокрых раздутых спасах, как в уродливых скафандрах, мы злорадно прыгали по камням вокруг порога и смотрели, где там фарватер, по которому могут пойти наши недалекие друзья. Фарватер прослеживался не везде.

Сложнее всего дело обстояло с камнем, с которого мы снимались на входе в порог. Это чудесный камень. Он так стоит в отдалении, будто бы вовсе и не имеет отношения ни к каким порогам, но однако он несомненно занимает весьма видное место в обществе наиболее коварных камней региона, поскольку стоит вроде еще и не в пороге, зато ловит почти все плавсредства, которые в порог идут. Когда-нибудь потом, разумеется, он доиграется, и лодки, байды и катамараны совместными усилиями сотрут его своими днищами в ноль, но этот чудесный камень от природы непроходимо, просто патологически глуп, (я бы назвал его Глупым камнем), понять такого грозного обстоятельства он просто не в состоянии и с дороги убираться, насколько мы заметили, не собирается. И мы там сидели, и Финик там тоже сидел, а когда на прорыв пошел Ченцов, всем было ясно, что ему мало что светит, разве что он по ошибке пойдет не туда, куда планирует, и тогда случайно пройдет порог.

Чуда не случилось, и Ченцов застрял на Глупом камне гораздо крепче, чем все, так что было ясно - родственные души нашли друг друга. Эпопея прохождения Ченцовым порога Пебозерского весьма поучительна и интересна, она заслуживает отдельного описания и рассмотрения, но вот лично я не хотел бы этим подробно заниматься. Ченцовскую Мурену безнадежно развернуло на Глупом камне, потом Ченцов еще пару минут злобно скрежетал веслами, потом он вылез по пояс, потом поскрежетал зубами, потом сразу провалился еще глубже, и Ксеня взяла весла и пошла вниз по порогу пешком, а еще потом Ченцов схватил байдарку в охапку и уволок ее на запасные пути, то есть на практически непроходимый пресловутый правый рукав, а Финик пошел ему помогать, а Лебедь с Натальей в это время прошли порог практически чисто, а Данилов Алексей Николаич все подряд фотографировал, а Ченцов потом провалился в воду еще несколько раз, в общем, когда наконец насквозь мокрый злой Ченцов выбрался с любимой байдаркой в Пебозеро на большую воду, спускался вечер, слева радостно валила новая группа ультрафиолетовых туч, и все стояли и встречали его, безнадежно замерзшие, голодные и раздраженные.

Спустя десять минут мы уже стояли на песчаном берегу, Финик с Денисом пытались развести костерок из абсолютно не предназначенных для этого полусырых, грязных и мокрых веток то ли тополей, то ли осин, которые накидал там какой-то горе-дровосек, из вконец разорванной перекусной сумки лихорадочно доставали жалкие крохи еды, которые еще сухой утром Ченцов соизволил выделить нам на поддержание сил, которое он с жестокой иронией назвал перекусом, Николаич зачем-то (видимо, от холода) бегал и разгружал нашу байду, все сосредоточенно и быстро хаотично двигались, отдаленно напоминая дурдом на прогулке.

Еще через пять минут костер худо-бедно дымил, наш многострадальный Пельмень валялся на песке распотрошенный и брошеный, как большая дохлая рыба, и все, сгрудившись бесформенной толпой вокруг дыма, озабоченно глядели в небо и обсуждали сами с собой наши перспективы на погоду в редких перерывах между бесплодными поисками ножика, якобы нужного для нарезания перекуса, хотя очевидно было, что резать там по большому счету нечего.

Еще через две минуты среди дыма мелькнул первый огонек, а среди людей произошло движение к своим накидкам, вызванное преимущественно тем, что перспективы стали всем очевидны.