Когда двое молчат - Энн Вулф

Она ведь предупреждала меня, вздохнул про себя Сирил и снова отстранил ее — на этот раз куда решительнее, чем в предыдущий. В глазах Олли он прочел подтверждение своих опасений. Она заметно захмелела, и та чарующая сумасшедшинка, которая жила в ней все это время, превратилась чуть ли не в настоящее безумие, с которым он должен был справиться.

Невзирая на довольно горячее сопротивление Олли, Сирил сгреб ее в охапку, подхватил на руки и вытащил из воды. Олли билась в его руках, как пойманная рыбаком русалка. Ее мокрые волосы цвета янтарной листвы, подсвеченной осенним солнцем, хлестали Сирила по плечам, по щекам, по груди. Олли колотила его своими острыми кулаками, но он держал ее так крепко, как и должен был держать рыбак настоящую русалку, чтобы она не выскользнула из его рук и снова не выпрыгнула в воду.

Когда Сирил вытащил Олли на берег и укутал теплым пледом, она немного успокоилась.

— Извини за грубость, но с тобой иначе не справиться, — шепнул он ей на ухо.

Олли молчала, но вовсе не потому, что обиделась. Сирил почувствовал, как ее маленькая мокрая голова легла на его плечо. По раздавшемуся мерному посапыванию он понял, что она уснула.

Утешив себя мысленно тем, что справиться с ней спящей гораздо проще, нежели с безумствующей, Сирил снова подхватил свою драгоценную ношу и отнес в машину. Он устроил эту завернутую в плед русалку на заднем сиденье и заглянул в ее спящее лицо, по которому блуждал лунный отсвет.

Сирил еще не видел Олли спящей. Ее лицо показалось ему таким по-детски невинным, что он даже устыдился своих недавних желаний. Она поджала свои кулаки под подбородок и стала совсем похожа на маленькую девочку, которую нерадивые родители забыли положить в кровать и которая уснула там, где пришлось.

Сирил склонился над ее лицом и тихо прошептал:

— Олли…

Он знал, что она не проснется, и не хотел, чтобы она просыпалась. Эта маленькая спящая разбойница нравилась ему гораздо больше обезумевшей русалки, которая набросилась на него в озере. Сирил знал, что ему будет трудно с этой сумасбродной девчонкой. Но трудности пугали его куда меньше, чем страх потерять ее, такую странную, такую разную и такую желанную.

6

— Раз он решил пригласить тебя на ужин к своей матери, ты имеешь полное право познакомить его с подругой, — тоном, не терпящим возражений, заявила Эва Смолби.

Олли попыталась отшутиться тем, что Эва слишком молода для матери своей двадцатипятилетней подруги, но переубедить ее не удалось, а потому не осталось ничего другого, как предложить Сирилу заглянуть в гости к одной «замечательной девушке».

Разумеется, Эва оделась как надлежало случаю: красивая декольтированная кофточка бордового цвета и черная мини-юбка. Олли не очень-то нравился излюбленный способ Эвы проверять парней своих подруг, но она была уверена — ей уж точно нечего бояться.

И все-таки червячок сомнения закрался в ее душу, когда восхищенный взгляд Сирила скользнул по фигуре подруги.

Эва обладала красивой пышной грудью, узкой талией и, что называется, аппетитными бедрами. Ее ноги тоже были под стать — их очертания доставляли приятные ощущения глазу. Олли не могла похвастаться столь роскошными формами, хотя у нее и были свои достоинства: небольшая, изящная голова на красивой, длинной шее, еще более узкая талия, менее вызывающие, но округлые бедра и длинные стройные ноги, которые, впрочем, она вечно прятала за широкими удобными джинсами. Олли считала, что на фоне роскошной Эвы в чьих-то глазах она может выглядеть не так эффектно, хотя втайне все же была уверена, что тот, кому нужно, кто имеет достаточно утонченный вкус, сумеет разглядеть ее настоящую красоту.

К тому же у самой Олли никогда не было недостатка в поклонниках, на которых она производила ничуть не меньшее впечатление, чем ее сногсшибательная подружка. Этих девушек трудно было сравнивать, и все же внимательный наблюдатель мог бы заметить между ними кое-что общее: ту самую сумасшедшинку, которую Эва, в отличие от Олли, скрывала до поры до времени и пускала в ход лишь в тех случаях, когда хотела окончательно околдовать очередного приятеля.

Впрочем, кроме заинтересованного взгляда, ничто в Сириле не давало Олли понять, что Эва пробудила в нем какие-то особенные чувства. Он был вежлив, но, как всегда, сдержан в проявлении эмоций. Эва принесла гостям чашки с ароматным чаем и, присев на краешек стула так, чтобы продемонстрировать Сирилу свои красивые ноги, принялась болтать с ним о всяких пустяках.

Конечно, в ход были пущены разнообразные улыбки, томные взгляды и изящные жесты — Эва умела флиртовать с мужчинами, — но Сирил отнесся ко всему этому скорее со скепсисом, нежели с интересом. Он то и дело бросал на Олли вопросительные взгляды, но та лишь пожимала плечами, давая понять, что не имеет представления, какая муха укусила ее подругу.

Убедившись, что эту холодную глыбу не так-то просто растопить, Эва отправилась на кухню, чтобы сделать еще одну тарелку канапе, и взглядом попросила Олли последовать за ней.

— Ну что, проверила? — насмешливо покосилась на подругу Олли, когда они остались наедине.

— Проверила. — Эва вырезала с помощью формочки несколько хлебных мякишей и поделилась своими выводами: — Красивый мужчина, но точно не бабник. А может, все-таки маньяк?

— Эва… — укоризненно покачала головой Олли. — По-твоему, маньяк станет знакомить девушку со своей матерью? Будь Сирил не то что маньяком, но хотя бы просто бабником, он бы обязательно воспользовался тем, что я перебрала тогда, на озере. И уж поверь, я бы не проснулась на отдельной кровати в его доме.

— Откуда ты знаешь? — полушепотом поинтересовалась Эва. — Ты же спала…

— Не говори глупости… Да и почему он должен быть маньяком? — не выдержала Олли. — Только потому, что не лезет под юбку к моей лучшей подруге?

— Ну ладно, извини, я погорячилась, — виновато произнесла Эва и принялась выкладывать на хлебные мякиши кусочки ветчины, сыра и половинки виноградин. — Только знаешь, от него так и веет холодом. Какой-то он у тебя нетемпераментный.

— Вообще-то я и не мечтала о горячем итальянце, — хмыкнула Олли и уселась с ногами на стул. — И потом, ты его плохо знаешь. Сирил может быть разным: и романтичным, и нежным, и страстным…

— Страстным? — ехидно хихикнула Эва. — Это после того, как он привез тебя к себе и уложил на отдельную кровать?

— На тебя не угодишь, — раздраженно заметила Олли. — Проснись я с ним вместе, он был бы маньяком, а теперь он, оказывается, «нетемпераментный» и «холодный»…

— Знаешь, что мне больше всего не нравится? — Эва оторвалась от канапе и повернулась к подруге.