О Жизни Преизбыточествующей - Николай Арсеньев

В Преображении Его наше человеческое естество становится причастником божественной славы, преображается вместе с Ним: «Естество еже во Адаме Христос изменити хотяй, на гору ныне восходит Фаворскую» … «Божественным днесь преображением человеческое все естество просиявает божественно» … «Христа славословим наше огнем Божества преобразивша естество, и якоже прежде нетлением облиставша». — «Во всего Адама облекся, Христе, очерневшее изменив, просветил еси древле естество, и изменением зрака Твоего богосоделал еси».

Высшая же вершина Его спасительного дела, дела восстановления и обновления нашего есть Его воскресение из мертвых. В Его воскресении и мы совоскресли, и истлевшее наше естество воссело, уже нетленное, в прославленном человечестве Его на престоле со Отцем и Духом. В этом — в воскресении Его — дана, как в средоточии своем, вся вера Церкви из этого вытекает вся вера Церкви, это — основание всей проповеди ее, всей ее уверенности, всей ее радости, всего ее богатства.

«Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. Но Христос воскрес, первенец из мертвых», писал еще Апостол Павел. Вся первая Апостольская проповедь есть проповедь о воскресении Его из мертвых, о воскресении из мертвых в лице Иисуса (Срв. Деян. 4.2), о победе Его над смертию. «Бог воскресил Его из мертвых, расторгнув узы смерти, ибо ей невозможно было одолеть Его…, чему мы все свидетели», — так гласит первая проповедь Петра, обращенная к народу (Деян. 2. 24, 32). Это есть основа, есть содержание всего благовестил, без этого нет ничего: «Мы несчастнее всех человек» (1 Кор. 15.12). Вера в воскресение, молитвенное созерцание Воскресшего, близость Воскресшего есть основная ткань жизни Церкви. Отсюда эта радость, которая не отымется: «Мужайтесь, Я победил мир». Разбиты оковы тления, прорыв совершился в новую действительность, зачинается новый законопорядок мира через воскресение Христа: ибо в Нем и мы уже победили смерть, уже приобщились, уже стали участниками победной Вечной Жизни, хотя «жизнь наша еще сокрыта со Хрйстом в Боге». А через нас и весь мир уже приобщился в Нем, в воскресении Его, новой действительности — пока еще в зачатке, еще в потенции, но семя Вечной Жизни уже вошло в мир. Уже сломлены в принципе законы смерти, ибо когда Один воскрес, то все воскресли, хребет закона смерти сломлен. «Как смерть чрез человека, так чрез человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор., 15. 21,22). Нельзя выписать в виде цитат всю христианскую жизнь, вытекающую из радости о воскресении Господа, — радость мучеников на кострах и в пытках, благодарящих за воскресение, дарованное в Сыне Божием [93], молитвенную радость древнехристианской общины, благодарящую такими словами: «Мы благодарим Тебя, Отче Святый,… за познание и за веру и за бессмертие, которые Ты дал нам познать чрез Иисуса, Сына (Отрока) Твоего… Ты даровал нам духовную пищу и питие и Жизнь Вечную чрез Сына (Отрока) Твоего» («Учение 12 Апостолов», гл. 10); радость первых провозвестников, говорящих о Вечной Жизни, открывшейся нам и в нас: «Ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию Вечную Жизнь, которая была у Отца и явилась нам»; «Бог даровал нам Жизнь Вечную, и сия Жизнь в Сыне Его». Потому все мысли и молитвы Церкви сосредоточены вокруг этого идейного и жизненного центра, этого центра ее благодарений, ее упований и чаяний, ее миросозерцания, ее мудрости, ее силы. Отсюда рождался и рождается мученический подвиг — и теперь в советской России, в гонимой Русской Церкви. Нигде не переживается Пасха, как там, нигде так не ощущается сейчас реальность, преизбыточествующая реальность воскресения Господа.

Ибо в этом — наше спасение: «От смерти ко к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас преведе, победную поющия», поется в пасхальном каноне.

«Днесь спасение миру, яко воскресе Христос, яко всесилен». «Спасе мой,… совоскресил еси всеродного Адама, воскрес от гроба». «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало…» В синаксаре Пасхи читаем: «Ныне из адовых сокровищ человеческое естество все похитив, на небеса возыде, и к древнему достоянию приведе нетления» …

Впрочем, и в повторяющихся в течение всего года песнопениях восьми гласов —основе, стержне церковного богослужебного года — неменьшая сосредоточенность созерцания молитвенного на этом венце нашего спасения, ца этом источнике обновления нашего, избавления нашего от смерти и приобщения нашего к Вечной Жизни, на этом торжестве нашем, на этой радости для всего человечества и всего мира — воскресении Христа.

«Воскресшего тридневно воспоим яко Бога Всесильна,, и врата адова стершего, и яже от века из гроба воздвигшего … Тем же верою жены учеником знамение победы благовествуют, и ад стонет, и смерть рыдает, мир же веселится и вси с ними радуются: Ты бо подал еси, Христе, всем воскресение!» «Воскресл еси яко Бог из гроба в славе, и мир совоскресил еси: и естество человеческое, яко Бога, воспевает Тя, и смерть исчезе; Адам же ликует, Владыко; Ева ныне, от уз избавляема, радуется, зовущи: Ты еси, Иже всем подал, Христе, воскресение!» «Непостижимое распятия и несказанное восстания богословствуем, вернии, таинство неизреченное: днесь бо смерть и ад пленися, род же человеческий в нетление облечеся; тем благодаряще вопием Ти: слава, Христе, восстанию Твоему!» Это — лишь наугад взятые примеры из песнопений Октоиха.

Мы видим из этих песнопений уже сказанное выше: Его восстание из мертвых есть залог и нашего воскресения, более того — оно есть уже и теперь наше воскресение, и наша в нем победа над смертью: «смерти державу стерл еси, сильне, смертию Твоею!» «Ты воздвиг еси от века умершия»; «живущия во гробех воскресил еси, нетление и жизнь даруя человеческому роду», и еще: «мертв, тридневен воскресл, в нетление мя облекл еси», «воста истощивый (κένωσα) гробы», «мертвыя оживотворил есть», «всех совоскресил еси»; «днесь смерть и ад пленися, род же человеческий в нетление облечеся», и т. д. Это есть уже участие в Его воскресении, мистическое предвосхищение грядущей славы. В Его лице уже восстает и уже обожается в потенции весь род человеческий (представленный в лице прародителя Адама): «Падает прельстился Адам и … сокрушаяйся … Но восстает соединением Слова обожаем». Он есть «первенец из умерших», в котором мы все воскресли: «попра смертию смерть, первенец мертвых бысть: из чрева адова избави нас» …

Это есть «общее воскресение, соборная радость. И с радостью о нашем воскресении сочетается радость о просветлении всего мира, о конечной отмене царства тления, об избавлении и преображении всей твари, о торжестве Царства Жизни [94]. Это есть, повторяю, основа нашей веры: это есть основной тон, «душа души» жизни нашей Церкви. Это — основной тон учения отцов.

Остановлюсь лишь на одном — на Афанасии Великом, на его знаменитом, уже цитированном выше, трактате: «О воплощении Слова», одном из высших перлов святоотеческой литературы. У Афанасия Великого прямо не хватает слов все снова и снова говорить об одном — об этой великой радости нашей, об этом великом достоянии нашем, об этом сокровище спасения, обновления, восстания нашего, раскрывшегося нам, дарованного нам в воскресении Христа. Все снова и снова, с неустанной радостью возвращается он к этой теме — уже совершившейся, уже произошедшей победе над смертью. Логос Божий «через принесение собственного тела искоренил смерть, которой подпал человеческий род… Так как смерть через человека получила власть против человеков, посему именно через вочеловечение Слова Божия снова наступило уничтожение смерти и воскресение жизни… Ибо мы уже не умираем более как осуждаемые, напротив — мы ожидаем, как воскрешаемые, общего воскресения всех, которое будет нам в свое время даровано Богом» … (Гл. 10). «Что смерть уничтожена, и что крест явился победой над нею, и что она больше ничего не может, но по истине умерщвлена, — немалым доказательством и явным подтверждением сего служит то, что она презираема всеми последователями Христовыми, и что они смеются над ней и более не страшатся ее, но со знамением крестным и с верою во Христа попирают ее ногами, как мертвую. Ибо прежде, до божественного пришествия Искупителя, была смерть страшна даже святым, и все оплакивали умирающих, как гибнущих. Ныне же, после того, как Искупитель воскресил тело, смерть уже не страшна, и все, что веруют во Христа, попирают ее ногами, как будто ее не было, и предпочитают умереть, чем отречься от Христа (Гл. 27). '

Срв., напр., у Григория Нисского: «Бог соединился с нашим естеством, чтобы наше естество, через соединив с Богом, стало божественным, как избавленное от смерти и освобожденное от рабства врагу: ибо Его восстание от мертвых есть для смертного рода начаток восстания к бессмертной жизни».