Трансформация демократии (сборник) - Вильфредо Парето

Нелишне будет напомнить, что правительство никак не мешало деятельности этих отважных людей, опасаясь, что если оно воспротивится их славным подвигам, а те окажут сопротивление, то возникнет опасность horresco referens (страшно сказать) – применения к ним смертной казни.

Продолжим рассказ. «Добравшись до улицы Ланцо, Сант’Агата, ввиду того что огонь не стихал и красногвардейцы преследовали его и пытались схватить… побежал вдоль железнодорожного пути в надежде скрыться и выждать затишья, а затем добраться до казармы… Красногвардейцы из мастерских Савильяно, заметив исчезновение Сант’Агаты, решили разыскать его. Вооружившись карабином 91 модели, они покинули помещение и пошли по следу… Куда делась жертва (Сант’Агата), они не знали и не догадывались, что он находился около путей, но встретившиеся женщины охотно помогли им… Получив наводку, пятеро красногвардейцев побежали вдоль рельсов и застигли несчастного Сант’Агату как раз в тот момент, когда он пытался бежать, взобравшись на один из откосов, окаймлявших железнодорожные пути. Они подняли ружья и револьверы и стали стрелять. Раненый полицейский скатился с откоса. Пятеро красногвардейцев набросились на него, схватили и отнесли на улицу Страделла, а там, заметив, что он еще дышит, добили выстрелами из ружья».

Полицейские Сирма и Ломбарди добрались до казармы и запросили подмоги. «Унтер-офицер, командующий участком, узнав о происходящем, немедленно приказал отряду из 10 человек следовать за ним на улицу Страделла. Однако люди из мастерских Савильяно не дремали, и как только отряд полицейских показался на дороге, прозвучал ружейный залп. Унтер-офицер и его люди были вынуждены искать спасения в одном из домов на улице Ланцо… но при отходе полицейский Марио Крими упал, сраженный пулей из карабина».

Посмотрим теперь, как оценивают эти события противоборствующие стороны.

(«Аванти»)[82]. «Что же, если эти молодые люди и женщины действительно учредили трибунал, приговорили к смерти и казнили. Но в лице этих молодых людей, этих женщин и этих судов действует не группа бесчеловечных преступников, а целый класс, который в отчаянии получает и наносит удары, возможно, не отдавая себе полного отчета, ведомый слепым инстинктом самосохранения».

(Из интервью одного плутократа)[83]. «Как бы там ни было, рабочие коллективы с недавних пор захотели устанавливать контроль над фабриками; сам захват фабрик происходил без пролития крови [но как называть ту жидкость, которая струилась в сосудах Доре, Крими, Сант’Агаты, Сонцини, Шимулы и многих других?], благодаря смелой политике правительства, решившего возглавить эксперимент рабочих, чтобы они сами убедились в невозможности отделиться от капитала [а также в невозможности сжигать людей живьем при погашенных печах]».

Если сравнить эти два суждения, можно сделать добавление к перечню мотивов, приведенных в статье IV и указывающих на вероятность победы народной партии. Таким образом, мы проникаем под покровы дериваций и приближаемся к глубинным причинам.

Можно было бы привести много других, менее существенных фактов, демонстрирующих, как новые хозяева завладевают судебной системой. Достаточно упомянуть в качестве характерного примера штрафы, введенные в провинции Феррара. В газете «Темпо» от 6 июля 1920 г. был опубликован следующий документ: «Профсоюз уведомляет вас, что на собрании 24.6.1920 г. было решено оштрафовать вас на 500 лир за то, что вы сгрузили 3 телеги с сеном из области Венето, не предупредив заранее отдел грузчиков. Имейте в виду, что эта сумма должна быть выплачена до того, как начнется жатва». Чтобы ускорить реакцию лица, к которому относится этот приговор, не подлежащий обжалованию, через несколько дней он был дополнен следующей угрозой: «Доводим до Вашего сведения, что наш профсоюз установил взимать штраф в размере 50 лир за каждый день просрочки причитающейся с вас выплаты, начиная с сегодняшнего дня».

Вполне возможно, что подобные факты умножатся, когда вступит в действие контроль, навязанный правительством промышленным предприятиям, хотя и он нескоро устранит последствия перехода собственности.

Среди многих признаков трансформации настроений заслуживает внимания следующий. В Болонье рабочая палата конфисковала виноград и установила предельную цену на него. На возражение, что таким образом нарушаются суверенные права государства, ее секретарь ответил, что это чрезвычайная мера, но затем добавил[84]: «Разумеется, рабочим организациям будет дано поручение приступить к инвентаризации запасов вина в погребах хозяев, в тавернах и у торговцев; будет также запрещено вывозить вино из провинции без нашего разрешения. И так как злые языки утверждают, что мы беспокоимся только о вине, я могу сделать заявление, которое будет также опровержением. Вышеупомянутая комиссия готовит перечни предельных цен на горючее, на ткани, обувь, белье и одежду разного назначения; на кухонную посуду эмалированную, стеклянную, фарфоровую и т. д. Провинциальная комиссия до сих пор не отважилась приступить к созданию такого перечня. В каждом районе имеются исполнительные органы, которые готовы претворять в жизнь принятые решения, а на уровне провинции этим займутся союзные комитеты. Толкуют о законодательстве ex lege (по закону) об узурпации власти, о государстве в государстве. Почему бы и нет? Право – это силовая проблема[85], как учит нас проф. Орландо во вступлении к своей книге «Административное право», а сила может заключаться не только в массовости[86] или во властных полномочиях; это может быть нравственная сила, которая стремится прийти к справедливому[87] равновесию социальных ценностей с помощью тяжелых и сложных экспериментов».

Бессмысленно напоминать здесь о многочисленных захватах земель, домов, заводов, происшедших после публикации статей, собранных в данном томе, ибо эти факты слишком хорошо известны, однако стоит, вероятно, остановиться на захватах судов, потому что они иллюстрируют активность новых властей в сфере внешней политики, до сих пор ревностно охранявшейся правительством от любых поползновений.

Не будем говорить о «Конье»[88], захваченном и направленном во Фьюме[89]; можно сказать, что это дело внутренней политики, хотя следовало бы возразить, что товары на этом корабле перевозились за границу; но проблемы внешней политики явственно обозначились при захвате в генуэзском порту русских судов «Дружба», «Согласие» и «Черномор»[90] представителями Федерации трудящихся на море при содействии Конфедерации труда. Это произошло при правительстве Нитти; позднее, в правление Джолитти, произошел захват судна «Родосто», квалифицированный судебными властями как акт пиратства и повлекший арест виновных[91]. Новые власти сочли это оскорблением их величества. Правительство сначала решило прикрикнуть и продемонстрировать свою храбрость, предоставив органам правосудия свободу действий. Но под угрозой всеобщей стачки в портах вся его храбрость испарилась, и ему пришлось освободить обвиняемых, которые теперь могут безнаказанно продолжить свои похвальные деяния.

Этот случай в точности напоминает захват фабрик Маццонис при правительстве Нитти, за которым последовала общая оккупация заводов при правительстве Джолитти. Есть там министры, которые утверждают, что хотят «возродить авторитет государства», или нет, не имеет значения; авторитет государства уступает более сильной власти.

20 июня Федерация профсоюзов в Амстердаме объявила бойкот Венгрии[92], поскольку венгерская внутренняя политика не понравилась этим наследникам Священного союза; европейские правительства смирились с фактом, и бойкот завершился в июле, так как выяснилось, что на Венгрии он почти не отражается. Между тем это событие, прошедшее почти не замеченным, может послужить в дальнейшем оправданием других подобных, как случилось с захватом предприятий Маццонис.

Примечателен отказ железнодорожников обслуживать перевозки, которые профсоюзы сочли не отвечающими своей внутренней или внешней политике; к этому можно добавить вывод войск из Валлоны (Влёры) под давлением тех же профсоюзов.

При таком положении вещей возникает следующий вопрос: повсеместное движение, которое еще усилилось во время войны, стихнет или продолжится? Каковы его перспективы – нарастание, затухание, обращение вспять, но в целом или в среднем заметный прогресс? В первом случае будет развертываться цикл, начавшийся еще в XIX в.; во втором – общество столкнется с непреодолимыми преградами[93], в частности с сокращением производства и ростом потребления, а затем независимо от того, произойдет катастрофа или удастся ее избежать, начнется новый цикл.

Чтобы ответить на поставленный вопрос, нужно было бы располагать статистикой чувств, оценить их интенсивность, представить их возможные изменения.

Наука пока не в состоянии сделать это с достаточной степенью точности, поэтому мы можем только обсуждать большую или меньшую вероятность наступающих событий.