За чертой - Александр Николаевич Можаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напилася я пьяной, не дойду я до дому,
Довела меня тропка дальняя до вишнёвого сада.
Тут и другие бабоньки подхватили
жалостливыми голосами:
Там кукушка кукует, моё сердце волнует,
Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне,
где мой милый ночует.
Другая группа, затянув не менее жалостливую, перекричала первых:
По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой!
А в дальнем углу шатра Павел Николаевич собрал свою компанию и у него здесь свой репертуар:
У меня в саду шпиёны
Оборвали все пиёны
И на… в сапоги.
Сталин прав – кругом враги!
И тётка Зойка, позабыв, как в первый день отчитывала за «Уху» Павла Николаевича, уже делится своим сокровенным:
Как была я молода да была я резва
Через хату по канату сама … лезла!
Носач с Машей, сменив свадебные наряды на повседневную одежду, подсели к нам. Маша приклонила голову к его руке и, скосив глаза, всё так же восторженно смотрела на мужа.
– Ну, как свадьба? – наконец, позволив себе выпить, спросил Носач.
– Разве это свадьба… – кисло морщась, махнул рукой Жека.
– Что не так? – взволновался Носач.
– Тарелки все целые, никому рубаху не порвали, никто не ушёл с букетом под глазом… Разве это свадьба…
На третий день, когда в доме Носача перемывали посуду, из шатра выносили столы и лавки, подготавливая их к развозке по адресам, во двор вошли трое: Кубане́ц, Жека и Павел Николаевич.
– Самые стойкие пришли, – смеётся тёща Носача.
– Самые ответственные, – поправляет Жека и тут же обращается к Носачу:
– Что, Носач, думаешь, свадьбу справил – и дело в шляпе?
– А что же ещё? – усмехается Носач, который знает, зачем пришли.
– Свадьбу нужно чопиком завершать, чтоб потом уж не возвращаться к этому делу, – со знанием дела говорит Жека. – У меня на свадьбе как не забили чопик, так и пошло-покатилось, до сих пор мордует. Четвёртый раз женюсь…
– Ты ж говорил, пятый?..
– Может, и пятый, – соглашается Жека. – Немудрено сбиться с счёту. Дурное дело – нехитро… Ну, так что, на самотёк пустим или по науке?..
– Нет, ну если надо, так надо… – смеётся Носач. – Только сумеете ль…
– Сейчас глянешь… – грозно произносит Павел Николаевич.
Принесли заранее затесанный кол, воткнули в землю. Вокруг кола Носач выкопал канавку, залил её водой. Это, мол, чтоб чоп легче шёл, но сам на всякий случай отошёл подальше.
Первым на удар вышел Павел Николаевич, взглядом бывалого бойца смерил расстояние до кола. Ему завязали глаза, и, как ни кружили, он точно стал напротив чопа. Вот молот взлетает над его головой, и хотя удар был не очень точен, лишь по краю чопа, всё-таки тот на несколько сантиметров ушёл в землю.
– Ну?! – скинув повязку с глаз, победно взглянул на Носача Павел Николаевич.
– Разве ж это удар? – распаляет бойцов тот, – Эдак вы и до ночи не забьёте.
– А нам спешить некуда – наливай!
Вторым подошёл Кубане́ц. И хоть его и кружили не шибко, влупил молотом прямо в канавку с водой, при этом обдал всех грязью. Кубанцу́ решили не наливать. Жека ж, на удивление был точен и так долбанул, что чоп на добрую пятерню вошёл в землю. Били по очереди, за промахи больше не штрафовали – наливали всем. Через несколько часов, грязные, но гордые проделанной работой, шли по домам. Чоп забит по самую землю, долг исполнен, – свадьба не повторится.
Мэр Данилов
Луганск всего на сорок километров южнее от нас, а весна здесь всегда опережает на несколько дней. Здесь и солнце жарче, и скворцы голосистей. На старых тополях в парке, рядом с мастерской моего отца, гортанно перекрикиваясь меж собой, грачи уже чинят прошлогодние гнёзда.
Дверь в мастерскую отца распахнута, внутри полно народа – художники, архитекторы, казаки, депутаты… Все толпятся возле рабочей модели памятника Екатерине. Идёт жаркий спор.
– О-о, Александр! – обнимая, радостно кричит Носач.
– Вот он сейчас и рассудит!..
– О чём спор? – спрашиваю я.
– Да вот, никак казаки не решат, где Екатерину ставить, – смеётся отец.
– А какие предложения?
– Одно – на площади у ДК железнодорожников, – говорит Носач. – Второе…
– А что, у ДК замечательное место! – говорю я. – Отсюда, собственно, и начинался Луганск.
– Наша берёт! – торжествуя, кричит Носач.
– А ты где хотел? – спрашиваю отца.
– Как казаки решат, так и будет! – усмехается тот. – Место уже подыскали, а городской голова ещё «добро» не давал…
Тут толпившиеся у входа казаки расступились, и в мастерскую вошёл какой-то взъерошенный детина в красном бостоновом пиджаке. То, что это большая шишка, было понятно по услужливо следующей за ним, многочисленной свите.
– Вот, Алексей Мячеславович, казаки Луганщины вышли с инициативой поставить памятник Екатирине… А это проект… – объясняли ему.
Где-то я уже видел эту детину. Напрягаю память и всё не могу вспомнить…
Тем временем, «красный пиджак» пощёлкивая языком, обошёл рабочую модель памятника, даже попытался заглянуть под одеяние императрицы, но, не найдя там ничего примечательного, пожал плечами и неожиданно произнёс:
– Что-то она не очень… Не похожа…
Все растерянно переглянулись, но промолчали.
– Я на фотографии её видел… – продолжил он свои размышления. – Нет, что-то, конечно, есть…
– Тогда не было фотографий… – робко заметил кто-то из задних рядов.
– То есть как не было?.. Это ж Екатерина – здравствующая королева Англии?..
– Королева Великобритании – Елизавета II, – терпеливо объясняет ему его свита. – А это Екатерина II – императрица российская…
– Так, так… Как интересно… А зачем нам ставить императрицу российскую? Мы ж от них отделились…
– По её указу был основан Луганск… – наконец подал голос Носач.
– Вон как?! Как интересно… Ну, тогда конечно… Это другое дело… Мы посоветуемся с Валерием Юрьевичем Доброславским – он у нас меценат…
И только тут я вспомнил его. Несколько лет назад он уже был в мастерской моего отца, приходил сделать заказ. «У Доброслава день рождения, – говорил он, – мы хотим преподнести ему подарок…» – «И что я должен сделать?» – спрашивал отец. – «О, это прикольный подарок! Нужно сделать голую бабу, прилепим её к рукомойнику. Между ног у бабы известная дырочка, – сунешь туда палец, нажмёшь на кнопочку – и вода
