Призрачный замок - Маргит Сандему

— О да!

— А потом? — спросил Александр. — Вы видели ее потом?

— Нет, следующая ночь принадлежала графу. А вчера я туда не пошел.

— Почему же?

— Потому что у матери был прием для местных дам, а я должен был по очереди развозить гостей домой. А потом я так устал, что не мог думать ни о каком любовном свидании.

— Это правда?

— Да, даю слово чести.

— Ну что ж, тогда у нас больше нет вопросов, — сказал фогд, поднимаясь с дивана.

— Прошу прощения, но у меня еще есть вопрос, — воскликнул Александр. — А вы никого не видели, когда уходили от герцогини?

— Нет, но… Моя лошадь испугалась треска в лесу. Я решил, что это волк. Но вполне возможно, что это убегал человек. Но я не уверен.

Фогд кивнул:

— Если это был человек, то скорее всего, именно он и был убийцей графини. Потому что она умерла за три-четыре дня до того, как мы ее нашли. Думаю, несчастную убили в ту ночь, когда вы, господин Дитер, были у нее в замке.

Молодой человек вздрогнул.

Когда фогд, Александр и Танкред вышли во двор, фогд обратился к юноше:

— А голос, который вы слышали во сне… голос перевозчика… Это был женский или мужской голос?

— Не знаю…

Танкред задумался, а потом проговорил:

— Мужской голос. Я в этом уверен. Ведь я его видел. Ужасное лицо, глаза на выкате. Это был мужчина.

— Ужасным это лицо тебе могло показаться из-за действия наркотика, — задумчиво произнес Александр. — Но голос важен.

— Я уверен, что это мужской голос.

— Ну-ну, — буркнул фогд.

— Подожди-ка, ты сам себе противоречишь, Танкред, — заметил Александр.

— Да?

— Один раз ты нам сказал, что голос спросил: «Почему вы привезли его с собой?» А потом ты утверждал, что голос произнес: «Зачем вы его сюда привезли?» Что правильнее?

Танкред растерялся.

— Успокойся и подумай, — посоветовал отец.

Они ехали по улице. На дорогу падал свет из окон. Но было уже поздно, и во многих домах лампы не горели. Люди ложились спать.

Наконец Танкред вздохнул:

— Кажется, голос сказал: «Зачем вы привезли его с собой? Ему тут нечего делать!»

— Подумай, был ли там один человек или их было несколько, не считая перевозчика.

Танкред закрыл глаза и постарался все вспомнить.

— Я так плохо все помню. Это так трудно… Я даже не помню, был ли я один на лошади… Хотя… Я сидел, облокотившись на что-то… Это был граф. Но больше никого поблизости не было.

— А в лодке?

— Только один человек… Но…

— Да? Мне кажется, — у меня такое ощущение, — что что-то было на берегу. Но у меня лишь какие-то слабые воспоминания.

— Так, значит, их было трое? — проговорил фогд.

— Я ничего не могу утверждать.

— Нет, конечно, хотя мысль заманчивая. Вся семейка графа оказалась замешана в это дельце.

— Это была ночь, Танкред? — продолжал допрашивать своего сына Александр.

— Да, светила луна.

— Иначе бы он ничего не увидел.

— Нет, — внезапно остановил свою лошадь юный Паладин. — Так продолжаться не может.

— Что именно?

— Это не могут быть Хольценштерны, поскольку там было минимум двое мужчин.

— Ты прав.

— Кнудсен, — воскликнул фогд.

— Кнудсен? Но ведь он как раз нырял за телом Молли? — удивился Александр.

— Ну да, но я не имел в виду, что он преступник. Просто мы должны поговорить с ним.

— Зачем?

— Пока и сам точно не знаю. Мне кажется, что он может помочь нам.

Паладины переглянулись.

— Но не можем же мы отправиться к нему в такое время?

— Можем, он наверняка не спит. И у нас мало времени!

Танкред ничего не понял, по послушно поехал за отцом и фогдом.

Когда он постучали в дверь, Кнудсен как раз собирался ложиться. Фогд тут же перешел к делу:

— Когда ты нырял… Ты сразу понял, что это Молли?

— Нет, ведь у нее на голове был капюшон. Наоборот, я думал, что это фрекен Джессика — ведь на Молли был ее плащ.

— А лицо?

— Капюшон закрывал и лицо.

— Спасибо, Кнудсен, ты нам очень помог. Но сейчас нам надо торопиться.

По дороге в Новый Аскинге Александр спросил:

— Есть какая-то идея?

— Да. Только бы успеть вовремя.

— Я предполагаю, речь идет о перевозчике?

— Правильно!

— Думаете, он не знал, кого опускал в озеро?

— Именно.

— Тогда он может быть сейчас вне себя от горя и ярости.

— Да. И надо, чтобы его не успели убрать.

— Полагаете, что это он убил Молли в конюшне, думая, что перед ним Джессика?

— Нет, вряд ли.

— И я не думаю. Потому что тогда ему бы самому пришлось натягивать капюшон ей на лицо. Они пришпорили лошадей.

— Господи, мы не были там уже несколько часов. Могло случиться самое страшное, — озабоченно пробормотал Александр. Танкред ничего не понимал.

Они ворвались во двор усадьбы.

— Вставайте, именем короля! — заорал во все горло фогд. Он соскочил с лошади и принялся колотить в двери. Наконец в холле зажегся свет, и дверь открыла служанка.

— Все в порядке? — спросил ее фогд.

— В порядке? Молли убита, фрекен Джессика пропала, герцогиня найдена мертвой…

— Я имею в виду графа и его жену и дочь. Разбудите их и скажите, что фогд желает говорить с ними.

— В чем дело? Что за шум? — послышался голос графа, и на лестнице показалось все семейство Хольценштернов в ночных рубашках.

— Вот и прекрасно, — продолжал фогд. — Где ваш кучер, графиня?

— Мой кучер? А зачем он вам?

— Отвечайте на вопросы! — взревел в бешенстве фогд. Было заметно, что Хольценштерны не привыкли к подобному обращению.

— Он живет во флигеле для прислуги, — быстро ответила горничная. — Но мне кажется, что он еще не ложился. Он отправился в лес. Сегодня он был очень странный, сидел и выл в конюшне.

— В лес? Когда это было?

— Не так давно.

— Покажи нам дорогу. У него с собой что-нибудь было?

— Веревка. Он сказал, что ему нужно привести с пастбища лошадь.

— В это-то время года?

Они поскакали в лес. Еще издалека их внимание привлек громадный дуб на опушке.

Они успели как раз вовремя, потому что внезапно на одной из ветвей закачался кучер, спрыгнувший вниз с большого сука. Александр бросился вперед, на бегу выхватил шпагу и одним ударом разрубил толстую веревку.

— Отлично сработано, — одобрительно заметил фогд. — Особенно для инвалида.

— Да, эта моя нога… Ничего страшного… давайте вытащим беднягу из петли.

Танкред растерянно озирался по сторонам. Он никак не мог понять происшедшего и уловить связь между событиями. Кроме того, он очень оскорбился за своего отца. Ведь дома никто не считал Александра инвалидом и никто не вспоминал о его хромоте. Они знали, что он получил серьезную рану в Тридцатилетней войне и что и он сам, и мать много сделали для того, чтобы поставить Александра на ноги. Но о хромоте старались не вспоминать.