Юморески и другие пустячки - Петер Карваш

– Господа, – заметила она, – если не ошибаюсь, вода уже подступила к окошку капитанской каюты.

И они начали погрузку.

Они брали животных малого и среднего калибра, так сказать, от слона и меньше: львов и антилоп, барсуков и бакланов, кротов и колибри, словом, все, что удобно размещалось и не отнимало много места для остальных. Получилось то, что надо: скоро Ной имел в своем распоряжении длиннющий перечень спасенных существ, в то время как список обреченных был в общем-то краток. Вернее, был бы, если б уже существовала письменность. Но поскольку ее не существовало, можно сказать, что на одного мертвого паразавролофа приходилось примерно полтора миллиона колибри или два миллиарда тараканов. Мы рассуждаем чисто образно, потому что тогда ведь еще не было компьютеров.

Но уж совершенно без-образно случилось нечто иное.

Вместе с борзыми и хамелеонами, медведями и скунсами, дикобразами и жуками-рогачами на корабль попали также существа, которые практически не занимали места, но согласно воле Божьей (правда, догматически истолкованной) не должны были отсутствовать: бактерии, бациллы, кокки и вирусы, в том числе чумы, проказы и туберкулеза, тифа, паратифа и дизентерии, триппера и гангрены. В плане размещения они не были брюхатыми, как трицератопсы, или хвостатыми, как коритозавры, они не ломали мачты и не создавали трещин на корме и на носу. И это было замечательно и отвечало замыслам Ноя.

Поэтому все были довольны.

И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом;

на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы;

и лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, все гады, ползающие по земле, и все люди;

все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло;

истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли: от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, – все истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге;

вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней.

– Я, право, не знаю, – сказала на сто четырнадцатый день Иафетова жена, – для чего мы взяли с собой жабу. Какая от нее польза, какая радость? Тьфу.

– Если б мы взяли с собой хотя бы одного гипсилофадонта, – сказал на сто тридцать третий день Сим, – у нас были бы бифштексы до конца плавания. О чем мы думали? И вообще, кто здесь отвечает за снабжение?

На сто сороковой день в носу Иафета возник нарыв, вызванный идиотской бактериальной инфекцией. Иафет выглядел как клоун.

Вскоре всем стало ясно, что они взяли с собой не тех животных.

Возможно, они подумывали, как бы им незаметно утопить кой-кого из фауны и потом замаскировать это дело перед Господом, раз уж они не могли воскресить несчастных тварей, брошенных на произвол водных стихий. Об этом нам ничего не известно. Так или иначе вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились. И закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба.

Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода. И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день того месяца, на горах Араратских.

– Вот видите, – сказал Сим, – если б у нас был птеранодон, мы могли бы слетать на разведку; я был бы пилотом, Хам – наблюдателем и навигатором, а Иафет – палубным механиком.

Однако Ной выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих и потому возвратился к нему в ковчег. И помедлил еще семь дней других и опять выпустил от себя голубя. Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.

– Все на выход! – воскликнул он. – Конечная!

– Где мы? – спросила жена Ноева.

– В Армении, – прикрикнул на нее Ной, – что за глупые вопросы?

– А что мы здесь будем делать? – спросил Йафет.

– Будем возделывать землю и насаждать виноградники, – отвечал Ной, – а что же еще?

– Вот как? – возразил Иафет. – Целину будем осваивать? А кто нам будет таскать плуг, если мы ухайдакали бронтозавра?

Вскоре жена Хамова заболела инфекционным гриппом, потому что, само собой, вирус инфекционного гриппа жил здесь как у Христа за пазухой.

А виноградная тля тоже поживала неплохо и с удовольствием жрала виноградную лозу, а если появлялся какой-то виноград, его клевали скворцы. Потом началось нашествие саранчи, которую они по непонятным причинам тоже прихватили с собой. А две овчарки взбесились, а Сима ужалила гадюка, а волк задрал овцу, а куница передушила кур, а жена Симова села на ежа. И так без конца.

И, увидев это, Ной, муж земли, начал пить вино и ушел в шатер свой и там нажрался до чертиков. Ибо увидел, что все напортачено до самого конца всемирной истории. А потом он обнажился посреди своего шатра. Потому что Ной был не только праотцем, но и эксгибиционистом.

Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего.

Когда же потом Ной проспался от вина своего и узнал, что случилось, он страшно испугался и вскричал:

– Господи Иисусе Христе, что мне скажет Господь, когда узнает, как мы все испортили и испохабили?! Да ведь он меня разорвет пополам, как гусеницу.

– Предоставь это мне, – сказала тогда жена Ноева, – я сама с ним потолкую.

Она догладила белье, вытерла руки, причесалась наскоро и поднялась на гору Арарат, где без надлежащей консервации трухлявел Ноев ковчег, и в нем поселились черви, которых тоже прихватили с собой.

– Господи, Бог наш и Владыка наш, слышишь ли ты меня? – спросила жена Ноева сочным альтом.

– Отчего же я тебя не слышу? – сказал Господь. – Я ведь не глухой.

– Тут с нашими зверями... – начала жена Ноева.

– Ну, что с ними такое?

Жена Ноева замялась.

– Чего-то мы там напутали, – говорит, – взяли не тех, кого следовало, полезных утопили, а всякую шушеру поспасали. Словом, вышло не так, как надо.

– Да нет же, именно так вышло, как надо, – улыбается Господь в своей бесконечной доброте и мудрости.

– То есть как это? – удивляется Ноиха. – Ты нас даже не бранишь? И наказания на нас не возлагаешь? И громовым голосом нас не страшишь?

Господь затряс седой головой. Немногие об этом знают, но у Него, помимо всего прочего, есть чувство юмора. Он сразу понял ситуацию.

– Неужто ты думаешь, – стал он разъяснять ее жене Ноевой, особе совершенно некомпетентной, да еще женского рода в придачу, – что я бы вам позволил просто так, за красивые глаза, жить без бацилл и без хищных зверей, без вшей и клопов, словом, как на небесах? Это уж мне решать, так и запомни. О вас написано, что вы в поте лица своего будете есть хлеб свой насущный, ясно? Вместе с волами! И никаких роскошеств, жизнь – это вам не гулянки при луне. В конечном итоге все шло по плану...

Жена Ноева не переставала поражаться.

– В конце концов, – улыбался Господь, – уж не воображаешь ли ты себе, что там, внизу, листок может шелохнуться на дереве без моего ведома?

– Так это значит, – жена Ноева на миг прикрыла рот ладонью, – это означает, Бог наш и Господь наш, что Ты знал обо всем? Что эти замечательные чудища утонут, а эти мерзкие стрептококки останутся?

– Знал? – Господь Бог засмеялся. – А тебе, доченька, разве не известно, что я всеведущ? Операцией «Потоп» я руководил собственноручно, как и всем остальным. Не стану же я доверять такой важный поворот в истории человечества человеку! Только этого не хватало.

После чего Господь отпустил жену Ноеву. Она вернулась в шатер мужа своего и сделала вид, что собирается готовить ужин.

– Ну! – нетерпеливо воскликнул Ной. – Что было там, на горе?

И он нетерпеливо заиграл пальцами, как пианист перед концертом.

– Плохо было, – произнесла его подруга и начала чистить картошку.

– Разорялся? – осторожно допытывался Ной. – Метал громы и форменные молнии?

– Лучше и не спрашивай.

– Что Он говорил? – вытягивал Ной из нее информацию.

– Что ты все напортачил.

– Что? Так прямо и сказал «напортачил»?

– Кажется, он сказал «испохабил».

– Не может быть! – в отчаянии воскликнул Ной.

– Тогда иди и сам спроси. – Жена Ноева бросила картофелину в воду. – Кстати, Он просил передать, чтобы ты Ему на глаза не показывался.

– А еще что? – пискнул Ной.

– Он возлагает на тебя ответственность, – подчеркнула жена Ноева и поставила кастрюлю на плиту.

– За что? – Ной побледнел.

– Вообще за все. За погубленных животных, за спасенных животных, за неудавшуюся операцию «Потоп» со всеми потрохами. Ответственность на веки ложится на тебя.

Они помолчали.

– Он снимает меня с должности? – деловито спросил Ной.

– Хотел было. – Жена Ноева походя помешала что-то в чугунке. – Но я Его умолила.