Почерк палача - Николай Леонов

Глава 1

Старший оперативный уполномоченный по особо важным делам полковник милиции Лев Иванович Гуров и его друг и непосредственный подчиненный полковник Станислав Крячко сидели за своими служебными столами, стоявшими вплотную друг к другу, что называется, лоб в лоб, у единственного окна кабинета. На подоконнике красовался кактус. Станислав ухаживал за ним, так как в книге о цветах было написано, что кактус один раз в два года должен цвести каким-то необыкновенным образом. Он стоял на своем месте уже восьмой год, цветка не намечалось, но выбросить корявое игольчатое растение Станислав отказывался и даже присвоил ему имя Федя.

За спинами оперов в углах стояли облезлые, некогда зеленые сейфы. У входной двери справа имелся вместительный платяной шкаф, где находилась полковничья форма офицеров. Они надевали ее в редчайших случаях, а Гуров — так только по приказу.

У стены слева стоял еще один письменный стол и четыре стула. За столом никто не сидел, он так и назывался “ничейный”, а стулья приставлялись к столам оперов, когда приходилось беседовать с посетителями. Портретов на стенах никогда не было, даже во времена, когда портрет “вел и вдохновлял”.

Гуров и Крячко числились в штате одного из отделов, но на оперативку не ходили и отношения с начальником отдела поддерживали дружеские, но не деловые и приказов от него не получали. Такой порядок установился лет десять назад, когда Гуров и Крячко вместе с генералом Орловым, начальником управления, перешли в министерство из МУРа и стали людьми генерал-лейтенанта, так что никому другому просто не приходило в голову приставать к ним с различными поручениями и просьбами.

Коллеги полковникам не завидовали, так как Орлов приходил на службу еще до девяти, а уходил как придется, случалось, и ночью, и под утро. Если же по неизвестным причинам на контроле у замминистра или администрации не находилось никаких дел, друзья были абсолютно свободны; и тем не менее их телефоны находились у секретарши Орлова Верочки, то есть поводок присутствовал всегда.

Последние трое суток наблюдалось затишье. Нет, в городе все было как обычно: убивали, взрывали и грабили по-прежнему, но МУР и райуправления начальство не беспокоило. Объяснялось подобное положение просто: убивали простых людей, никого из властей предержащих или их родственников не тронули, такое иногда тоже случается.

Два предыдущих дня сыщики бездельничали, но в этот день Гуров решил привести в порядок свое бумажное хозяйство. Работа для всех оперативников нелюбимая, как мытье посуды, но, как говорится, сколько ни откладывай, но день придет. Они потрошили свои сейфы, Гуров тщательно и педантично, Станислав жульничал. Казалось, Гуров был занят исключительно своими бумагами, но порой раздавался его насмешливый голос:

— Не возвращай бумаженцию в “разное”, отпиши по ней рапорт.

Станислав бормотал, что, мол, обидеть младшего легче всего, но аккуратно исполнял распоряжения друга.

В дверь небрежно постучали, и на пороге появилась секретарша генерала — очаровательная Верочка.

— Здравствуйте, господа офицеры. — Голос Верочки не предвещал ничего хорошего. — Вас просит заглянуть на минуточку Петр Николаевич.

Оперы дружно поздоровались, хотя, появляясь утром, всякий раз начинали свой рабочий день с того, что целовали Верочку в щечку, называя поцелуй обрядом посвящения.

Когда оперативники, миновав двойные деревянные двери, переступили порог кабинета, они поняли, почему голос секретарши звучал так слащаво и неискренне. Кабинет начальника главка был невелик, и около десяти офицеров уже сидели за столом для совещаний, а двое стояли у стены.

— Здравия желаю! — Гуров прошел кабинет и открыл форточку, здесь было его законное место.

Станислав с удивлением взглянул на подполковника, посмевшего занять “персональный” стул Крячко.

Орлов в рубашке сидел за своим столом; взглянув на сидевшего напротив молодого генерала, он сказал:

— Ребята прибыли, докладывайте изначала.

— Из-за двух человек, господин генерал-лейтенант...

— Меня зовут Петр Николаевич. Ваши люди ничего толкового предложить не могут, вы пришли к нам, хотя, видит бог, мы к этим событиям никакого отношения не имеем. Да ладно, я сам объясню, ты долго говоришь.

Орлов махнул рукой и перевел взгляд на своих сотрудников.

— Суть дела. В Москве пропадают люди. Так было и, к сожалению, будет. Присутствующие здесь офицеры занимаются розыском пропавших, часто убитых, и тут мы с ними, ясное дело, пересекаемся. Розыск убийц — наша работа. Среди множества пропавших без вести господа офицеры отобрали более тридцати и, заручившись поддержкой одного из замов, решили нам эти дела подарить. Ни заявлений об убийствах, ни трупов, ни оружия, люди просто пропали. Но вот кому-то все-таки кажется, что людей убили. А раз убили, значит, пусть работает старик Орлов и его волкодавы, они хорошо обучены.

Гуров прекрасно понимал: его друг и начальник, мягко говоря, преувеличивает. С подобными материалами никто в главк по раскрытию особо опасных преступлений явиться бы не посмел. Значит, имеется еще нечто, и не маленькое, о чем Петр умалчивает. На сидевшего против Орлова генерала жалко было смотреть — редкие волосы вспотели, прилипли ко лбу, глаза красные, руки подрагивали.

“Петр пригласил меня для того, чтобы я забрал людей из его кабинета, — решил Гуров. — Генерал-лейтенант устал, видно, у него состоялся тяжелый разговор наверху и ему необходима срочная помощь”.

— Коллеги, я считаю целесообразным сменить обстановку, проветриться, пообедать и собраться у меня в кабинете. Как? Петр Николаевич, вы не возражаете?

— Нет. Если ты готов пахать чужой огород, так вольному воля.

— Спасибо. Тогда пошли.

В дверях чуть не образовалась толкучка. Орлов жестом позвал Гурова и тихо сказал:

— Там нечто проглядывается. Сможешь помочь — молодец. Но не дай тебе бог, мальчик, брать дела в наше производство. Тот зам, что направил этот кагал ко мне, с меня же и шкуру через месяц снимет.

— Понял! — Гуров погладил друга по плечу и отправился к себе.

В кабинете было не протолкнуться, Станислав даже не пытался рассадить гостей, а лишь уступил свой стул взмокшему генералу и ждал Гурова. Когда тот вошел, Станислав не удержался и съязвил:

— Начальство прибыло, телега поехала.

— Я так понял, что вы, ребята, здесь с утра и поесть вам не дали. Голодные отправляйтесь в столовую, прошу остаться инициатора дела и господина генерала.

— Китов Василий Васильевич, — представился генерал.

— Вам ведь и сорока нет? — спросил Гуров. — Как же вас угораздило в молодые годы на пенсионную должность устроиться? Лампасы заворожили? Ладно. Давайте о деле. А ты, майор, всю эту бузу и начал.

— Владимир Сидорович, — сказал майор. — Для вас. Лев Иванович, конечно, просто Володя.

— Давай, Володя, в двух словах. — Гуров подмигнул Станиславу, который уселся за ничейный стол, положил перед собой стопку бумаги и ручку.

— Двадцать восьмого марта я по указанию руководства начал составлять справку о разыскиваемых нами людях. И тут выяснилось, что среди обычных бомжей и малолеток-бегунков проглядывает изрядная группа людей совершенно не нашего окраса. Солидные люди, есть и богатые, встречаются и супружеские пары, чего вообще раньше никогда не случалось. Разве что один убивал другого и сбегал. И все без исключения, ну, из данной категории, пропали вместе с личными машинами.

— Интересно. — Гуров почесал за ухом. — Какие марки машин?

— В точку, Лев Иванович, — кивнул майор. — Только дорогие иномарки: “Мерседесы”, “Ауди”, джипы.

— Ехали на Кавказ либо в том направлении? — спросил Гуров, твердо решив с таким делом не связываться.

— В том-то и дело, что нет. Я таблицу умножения знаю, сюда не явился бы, — майор явно обиделся.

— Станислав, если майор еще раз обидится, проводи до дверей. Я имею право задавать любые вопросы.

— Майор, ты понял? — продолжая писать, спросил Станислав.

— Так точно, господин полковник! — майор поднялся со стула.

— Рано встал, — сказал Станислав. — Они поняли, Лев Иванович.

— Лев Иванович, разрешите, я сбегаю чашку кофе выпью? — спросил генерал.

— Можете даже не бегать, а сходить не спеша, — ответил Гуров и подмигнул майору. — Валяй дальше, хорошо докладываешь, молодец.

Майор зарделся, похвала самого Гурова — не кот чихнул.

— В основном машины зарегистрированы в Москве, три в области. Провели установки, люди никуда не собирались, в основном исчезли в субботу.

— Раз ты такой догадливый, майор, — улыбнулся Гуров, — я буду задавать тебе лишь половину вопроса. Какого возраста исчезнувшие?

— От тридцати до пятидесяти, но их ничего не связывает, и на одной даче они не бывали.