Да будем мы прощены - Э. М. Хоумс

Драка. Именно о ней думаю я по дороге в полицейский участок. У Джорджа это есть: термоядерная реактивность, таящаяся под поверхностью до тех пор, пока какая-то мелочь не послужит спусковым крючком, и тогда он взрывается, переворачивает столы, лупит кулаком в стену, а то и… Я сам не раз бывал реципиентом его фрустраций: мне в спину летел бейсбольный мяч и бил по почкам так, что я падал на колени, у бабушки на кухне мне доставался такой толчок, что я спиной вперед вылетал через стеклянную дверь – это Джордж не давал мне взять последний пирожок. Видимо, он после работы поехал выпить и с кем-то сцепился.

Через тридцать три минуты я паркуюсь возле небольшого пригородного полицейского участка – белая коробка года этак семидесятого. В участке – календарь с грудастыми девками (пожалуй, в полиции не совсем уместный), банка леденцов, два металлических стола, которые гремят, как автоавария, если их случайно задеть, – а это я как раз и делаю, споткнувшись на пустой бутылке диетического «доктора пеппера».

– Я брат человека, жене которого вы звонили, – объявляю я. – Я здесь по поводу Джорджа Сильвера.

– Вы и есть его брат?

– Да.

– Мы звонили его жене, она едет его забирать.

– Она позвонила мне, и я за ним приехал.

– Мы хотели его отправить в больницу, но он отказывается. Продолжает утверждать, будто он человек опасный, а мы должны отвезти его «в город», запереть и на том закончить. Лично я думаю, что этому человеку нужен врач – из такой переделки целеньким трудно выйти.

– Он ввязался в драку?

– В дорожно-транспортное происшествие, неприятное. Не похоже, чтобы он был под кайфом. Он прошел проверку дыхания, согласился сдать мочу, но на самом деле ему нужен врач.

– Инцидент по его вине?

– Он проехал на красный, впоролся в минивэн. Мужа убило на месте, жену на заднем сиденье тяжело ранило. С ней был мальчик, который выжил. Пока спасатели резали кузов ножницами, женщина скончалась.

– Ее ноги вывалились из машины, – говорит кто-то из глубины офиса.

– Мальчик в приличном состоянии, он выживет, – сообщает полисмен помоложе. – Я приведу вашего брата.

– Моего брата обвиняют в преступлении?

– Сейчас – нет. Будет полное расследование. Патрульные сообщают, что на месте происшествия он выглядел дезориентированным. Отвезите его домой, позвоните врачу и адвокату – такие дела могут плохо обернуться.

– Не хочет выходить, – говорит молодой коп.

– Скажи ему, что у нас для него места нет, – предлагает старший. – Объясни, что скоро появятся настоящие преступники и ночью они ему дырки позатыкают.

Появляется растрепанный Джордж.

– Почему ты? – спрашивает он.

– Джейн мне позвонила. Кроме того, ты же взял машину.

– Могла на такси поехать.

– Поздно уже.

Я вывожу Джорджа через парковку в ночь, чувствуя себя обязанным вести его под локоть – то ли чтобы не сбежал, то ли чтобы не упал. Так или иначе, руку Джордж не вырывает.

– Где Джейн?

– Дома.

– Она знает?

Я отрицательно качаю головой.

– Это было страшно. Там светофор был.

– Ты его не видел?

– Вроде бы видел.

– Решил, что его сигнал не для тебя?

– Не знаю. – Он влезает в машину. – Где Джейн? – снова спрашивает он.

– Дома, – повторяю я. – Пристегнись.

Заезжаю на дорожку, свет фар прорезает дом и выхватывает из темноты кухни Джейн с кофейником в руках.

– Как ты? – спрашивает она, когда мы входим.

– Как я могу быть? – отвечает Джордж.

Он вываливает все из карманов на стол, снимает туфли, носки, штаны, трусы, пиджак, рубашку, нижнюю рубашку и все это сует в кухонное мусорное ведро.

И стоит голый, склонив голову, будто прислушиваясь.

– Кофе? – снова спрашивает она, приподнимая кофейник.

Он не отвечает. Идет из кухни через столовую в гостиную, садится в темноте – голый – в кресло.

– Была драка? – спрашивает Джейн.

– Автоавария. Ты бы позвонила в страховую компанию и адвокату. У вас есть адвокат?

– Джордж, у нас есть адвокат?

– А мне он нужен? – спрашивает тот. – Если да, звони Рутковски.

– Что-то с ним случилось, – говорит Джейн.

– Он убил двоих.

Молчание.

Она наливает Джорджу кофе и несет его в гостиную вместе с посудным полотенцем. Полотенцем накрывает гениталии мужа, будто кладет салфетку на колени.

Звонит телефон.

– Не подходи, – говорит Джордж.

– Алло? – отвечает она. – К сожалению, его сейчас нет дома, что-нибудь передать? – Джейн слушает. – Да, я вас отлично слышу, – говорит она и вешает трубку. – Кто хочет выпить? – спрашивает она в пустоту и наливает сама себе.

– Кто это был? – спрашиваю я.

– Друг семьи, – отвечает она, и ясно, что это был друг той семьи, которая погибла.

Джордж долго сидит в кресле, полотенце закрывает интимные части, чашка кофе небрежно стоит на ноге. Под ним собирается лужа.

– Джордж! – умоляющим голосом обращается Джейн, услышав звуки капающей воды. – Кажется, с тобой беда.

Тесси, старая собака, встает со своей подстилки, подходит, нюхает.

Джейн бежит в кухню, возвращается с пачкой бумажных полотенец.

– Это же разъест покрытие пола, – говорит она.

Все это время Джордж сидит безучастно, как сброшенная шкура линяющей рептилии. Джейн берет у Джорджа чашку и отдает мне. Снимает у него с колен мокрое кухонное полотенце, помогает ему встать и бумажными полотенцами вытирает ему зад и тыльную сторону ляжек.

– Давай я отведу тебя наверх.

Они поднимаются по лестнице, я провожаю их глазами. Мне видно тело брата – обмякшее, отвислый живот, подвздошные кости, таз, плоская задница – все такое белое, будто светится в темноте. Они поднимаются, и ниже зада, между ногами, виден розовато-лиловый мешок с яйцами, качающийся, как у старого льва.

Я сижу на диване. Где моя жена? Клер неинтересно, что случилось? Она не гадает, куда я девался из дома?

В комнате воняет мочой. На полу – мокрые бумажные полотенца. Джейн не возвращается вытереть лужу. Я это делаю сам и снова усаживаюсь на диван.

В полутьме таращусь на старую африканскую маску из дерева, отделанную волокнами конопли и перьями, украшенную племенными бисерными узорами. Я смотрю на это незнакомое лицо, которое Нейт привез из школьной поездки в Южную Африку, и маска будто тоже смотрит на меня, будто в ней кто-то есть, будто хочет что-то сказать, но дразнит меня молчанием.

Ненавижу эту гостиную. Весь этот дом ненавижу. Хочу домой.

Я эсэмэской сообщаю Клер, что случилось. Она пишет ответ: «Я воспользовалась твоим отсутствием и все еще на работе. Вероятно, тебе надо будет там остаться на случай ухудшения ситуации».

Я послушно укладываюсь спать на диване, укрыв плечи коротким пахучим пледом. Собака Тесси составляет мне компанию и греет мне ноги.

Поутру начинаются торопливые телефонные переговоры, приглушенные реплики в сторону. Из факса выползает копия протокола вчерашнего события. Мы отвезем Джорджа в больницу, там что-нибудь поищут – какое-нибудь объяснение, избавляющее Джорджа от ответственности.

– Я, что ли, глохну и что тут вообще творится? – желает знать Джордж.

– Джордж! – отчетливо произносит Джейн. – Мы едем в больницу. Собери вещи.

И он собирает.

Я их везу. Джордж сидит рядом, в сильно потертых вельветовых штанах и фланелевой рубашке, которая у него лет пятнадцать. Выбрит неровно.

Я веду осторожно, беспокоясь, что эта его покладистость сейчас испарится. Может случиться приступ воспоминаний, взрыв, попытка схватить руль. От страховочных ремней есть польза: они не одобряют внезапных движений.

– Ехал на ярмарку Саймон-простак, пекаря встретил, сказал ему так: что-то ты вкусное, пекарь, испек, – читает Джордж с выражением. – Саймон рыбачить решил неспроста – выловить Саймон задумал кита. Чтоб за китом далеко не ходить, в старом ведре он решил поудить[1]. Ты поаккуратнее, – говорит он мне. – А то что просил, то и дадут.

В приемном покое Джейн с документами о страховке и полицейским протоколом идет к стойке и объясняет, что вчера вечером ее муж был участником автомобильной аварии с жертвами и, кажется, не ориентировался в обстановке.

– Не так все было! – ревет Джордж. – Этот долбаный внедорожник торчал передо мной белым облаком, я через него ничего не видел и вокруг ничего не видел, и оставалось только сквозь него идти, через дешевый кусок алюминия, как через жирную подушку. Подушка безопасности мне двинула в морду, выдавила воздух из легких, а когда я наконец вылез, увидел людей в той машине, их стиснуло, как лазанью. Мальчишка позади ревел не переставая, хотел я дать ему в морду, но его мать на меня смотрела, и глаза у нее на лоб лезли.

Пока он говорит, к нему сзади подходят с двух сторон двое крупных мужчин. Он их не видит, они его хватают. Он сильный, он сопротивляется.

Чуть позже мы видим Джорджа в ячейке в глубине приемного отделения, руки и ноги привязаны к каталке.