Стихотворения - Николай Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед судом
Приумолкла тюрьма,Всюду тишь и покой…И царит над землёйПолусвет, полутьма.
Что-то мрачно глядитНынче келья моя…Хоть послушаю я,Громко ль сердце стучит…
Чу!.. За дверью идут,Слышен говор людей…Близок час, – поведутНас на суд палачей.
Но ни просьб, ни мольбыИ в последний наш часНаши судьи-рабыНе услышат от нас!..
Пусть уныла тюрьма,Пусть повсюду покой,Пусть царит над землёйПолусвет, полутьма,
Но и в этой глуши,Где так долги года,Нашей вольной душиНе сломить никогда!
Чу! в тиши гробовойСнова слышны шаги,Приходите ж за мнойВы скорее, враги!..[9]
18 октября 1877Цепи
Скованы цепи…Кто же их будет носить?Взятый ли в степиБеглый, уставший бродить?
Вор ли, грабитель,Схваченный ночью глухой?Или служительБратства идеи святой?[10]
1878Борьба
Могучее словоВо мгле прозябаньяСвет истины новейПриносит в сознаньеНемого раба.
По гордую силу,И твёрдую волю,И мощь – до могилыНе падать в неволе —Даёт лишь борьба.
Пред грозной борьбоюЗа свет бесконечныйНад дольней землёюЦарящее вечноНасилье бежит.
Лишь в битве с врагами,В годины невзгоды,Великое знамяВселенской свободыНарод водрузит.
1879Ночью
Всё тихо. Небесных светил мириадыМерцают в лазурной дали.Широкою тенью леглиПо Волге прибрежных обрывов громады…В равнинах и звери, и птицы, и гадыУмолкли и в норы ушли.
О, как хорошо средь природы живётся!Тепло и спокойно везде…Всё спит на земле и в воде…Лишь только на мельнице шум раздаётсяИ грустная песня от барки несётсяО горе, о вечном труде…
За рощею видны фабричные сводыДа окна трактира блестят.И в сердце вливается яд:«Одни только пасынки вольной природы,Не ведая счастья, не зная свободы,Одни только люди не спят!..»
О люди! Среди бесконечного мира,Где нет ни рабов, ни царей,В тиши этих чудных ночей,Вы – чуждые гости средь чуждого пира…Вселенная – царство свободы и мира,А вы – достоянье цепей…[11]
1879Милый друг, безумно смелый,Честный и живой,Быстро время пролетелоНаших встреч с тобой!
Если я к тебе, бывало,Мрачный приходилИ, подавленный, усталый,С грустью говорил
О тоске невыносимой,Что людей гнетётВ этой жизни нестерпимойГоря и невзгод, —
Ты рассеянно молчала,Слушая меня,И скучала, и зевала,Сон едва гоня.
Но когда в порыве новомРечь я заводилО борьбе с врагом суровымДо последних сил,
Снова клялся за свободуДушу положитьИ врагам за все невзгодыБратьев отомстить, —
Все черты твои светлели, —Нет следа тоски!И глаза твои горелиСловно огоньки…[12]
1879Тайное собрание
Написано совместно с Д. К.
Уж как в Третьем отделенья,По царёву повеленью,Храбрый Дрентельн-генералВсех жандармов собирал.
Чтоб царю служили смело,Наливал по рюмке целой,По полтиннику дарил,«Эй, ребята! – говорил. —
Подозрительные лица10 Появилися в столице,И бунтуют, и мутят,И царя убить хотят!
Уж вы, синие мундиры!Обыщите все квартиры.Мной на то дана вам власть —Знай тащи, ребята, в часть!
Если где сопротивленье —В зубы бей без рассужденья.Сам, мол, Дрентельн-генерал20 Отвечает за скандал!»
Но, исполнены печали,Голубые отвечали:«Ах, отец ты наш родной,Предводитель удалой!
Показали бы примерно,Как тебе мы служим верно,Да сумнительно, вишь, тут —Сохрани господь – убьют!»
На такое заявленье30 Молвил Дрентельн без смущенья:«Стой, ребята, не страшись!Вот перцовка – подкрепись!
Дам на каждого две ротыГосударевой пехоты,Казаков прибавлю взвод —Знай подталкивай вперёд!..
Всем отрядом, душ хоть в триста,Двиньтесь вы на нигилиста,Навалитесь на него —40 И не пикнет ничего!»
Тут жандармы ободрились,Усмехнулись, поклонились,И ответил бодро всяк:«Ладно будет, коли так!
Уж послужим мы престолу,Уничтожим мы крамолу,И всем недругам твоимВ кровь мы зубы раздробим!»
И пошли у нас в столице50 Рыскать синих вереницы;Хочет доблестная ратьЦелый Питер обыскать![13]
1879Завет
П. С. Поливанову
Когда овладеет душою печаль,Ты вспомни, что скрыта грядущего дальВ тумане от нашего взора,Что жизнь наша часто страдании полна,Но вдруг озаряется счастьем она,Как полночь огнём метеора.
Не надобно в жизни излишних вериг!Ведь каждый мучительно прожитый мигНа близких тебе отзовётся!Всецело должны мы для ближнего жить,Должны для него мы себя сохранитьИ бодро с невзгодой бороться!
В тяжёлые дни испытаний и бедДаёт нам Вселенная вечный завет,Который гласит всем скорбящим:«Во имя надежды, во имя любви,В несчастье грядущим и прошлым живи,А в счастье живи настоящим!»[14]
Конец 1370-х годовТам, средь движеньяВечных систем мировых,Нет треволненьяБурь и страданий земных.Здесь же народы,Вечно в цепях и крови,Ищут свободы,Правды, добра и любви…[15]
1880На границе
И вот опять она, Россия…Опять и церкви, и кресты,И снова вижу на пути яСледы старинной нищеты.Опять жандармские ливреиЦветами яркими блестят,И выраженье: «Мы – лакеи!»Черты опричников хранят.Опять насилия и слёзы…И как-то чудится во мгле,Что даже ели и берёзыЗдесь рабски клонятся к земле!..[16]
1881 (?)Под поэтами-телеграфистами
(В нижнем этаже шлиссельбургских камер)
Я в камере моей – как в лондонском тоннеле,Где мощная река несётся в вышине.Безмолвно целый день лежу я на постелиВ задумчивых мечтах, в спокойном полусне.
А там, над головой, гремящие потокиЛирических стихов несутся надо мной,Бушуют и шумят рифмованные строкиИ хлещут в стену мне грозящею волной.[17]
1888Светоч
Искал он к правде путь далёкийВ юдоли лжи и пошлых дел.Его окутал мрак глубокий,А с неба светоч не горел.
Но в мире гнёта и стяжанья,Где трудно к истине идти,Он видел в трепетном сияньиМогилы павших на пути…
И с них любви нетленный пламеньЕму дорогу осветил,И не споткнулся он о каменьВ хаосе зла и тёмных сил…[18]
1889Людмиле Волкенштейн
Полна участья и приветаСреди безмолвия и тьмы,Она сошла, как ангел света,Под своды мрачные тюрьмы.
Была чарующая силаВ душе прекрасной и живой,И жизнь она нам обновилаСвоей душевной чистотой.
В глухой тюрьме она страдалаСреди насилия и зла,Потом ушла и не узнала,Как много света унесла.
Есть в мире души, – их узнаешьЛишь в дни гонений и утрат,Но мир за них благословляешьИ жизнь за них отдать бы рад![19]
Вторая половина 1890-х годовВере Фигнер ко дню рождения
Пусть наш привет твои невзгоды,О милый друг мой, облегчит!Пусть пролетит сквозь эти сводыИ светлым ангелом свободыТебя в темнице посетит!
И пусть за годы испытанья,Как в ясный вечер после бурь,Увидишь ты конец страданья,И в блеске чудного сияньяВ грядущем вечную лазурь![20]
1904Прости
Посвящено Вере Фигнер при увозе её из Шлиссельбургской крепости
Пусть, мой друг дорогой, будет счастлив твой путьИ судьба твоя будет светлей!Пусть удастся с души поскорее стряхнутьЗлые чары неволи твоей!
Скоро, милый мой друг, вновь увидит твой взорЛица близких, родных и друзей,(Окружит тебя вновь беспредельный просторИ раздолье лугов и полей!
Ночью встретят тебя и развеют твой сонМиллионами звёзд небеса,И увидишь ты вновь голубой небосклон,И холмы, и ручьи, и леса!
Всё, чего столько лет ты была лишена,Что в мечтах обаянья полно,Вдруг воскреснет опять, и нахлынет волнаПрежних чувств, позабытых давно!
Пусть же, милый мой друг, будет счастлив твой путь,Скоро будешь ты снова вольна,И успеешь усталой душой отдохнутьОт тяжёлого долгого сна![21]
1 сентября 1904Снежинка
