Стихотворения - Николай Морозов

poetry НиколайАлександровичМорозовf4378677-2a82-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Стихотворения 1919 ru jurgennt FB Writer v1.1 MMVII Бычков М.Н. 5bb719fa-77ba-102a-94d5-07de47c81719 1.0 Поэты-демократы 1870-1880-х годов Советский писатель Ленинград 1968

Николай Александрович Морозов

Стихотворения

Друзьям

В долгой, тяжёлой разлукеЦелые годы прошли;Горя, страданья и мукиМного они принесли…

Стал я о воле смутнееПомнить, как будто о сне…Только друзья всё яснееЗдесь вспоминаются мне.

Часто сквозь сумрак темницы,В душной каморке моей,Вижу я смелые лицаВерных свободе людей.

Часто, как будто живые,В этой тиши гробовойОбразы их дорогиеЯсно встают предо мной…

Всё здесь они оживляют,Всё согревают они,Быстро в душе пробуждаютВеру в грядущие дни…

Кажется, вот раздаётсяГолос их здесь, в тишине…Словно струя пронесётсяВоздуха с воли ко мне!

Знаю я, тёмные силыИх не согнут перед злом, —Будут они до могилыБиться с народным врагом![1]

1875Петропавловская крепость

В доме предварительного заключения

Комнатки, точно пчелиные соты,Стройно и плотно, рядами, стоят;Люди в них тихо, без дел и заботы,Словно личинки в тех сотах, сидят.

Самою чистою пылью одетыСтены кругом, от окон до дверей,Лишнего воздуха, вредного светаНет – как ума в голове у царей.

Точно орехам под их скорлупою,Так нам уютно в каморке пустой!Сколько удобств!.. И за нашей стеноюСтали мы бодры, как мухи зимой!..[2]

1877

Проклятие!

Проклятие! Пиши стихи в тюрьме,Когда на воле ждёт не слово – дело!Да, жить одной мечтою надоело…Бесплодно бьётся мысль в моём уме…

Когда к борьбе с неправдой злойСтремится всё живое,Когда повсюду гнёт тупойДа рабство вековое,Тогда нет сил в тюрьме сидетьИ песни о неволе петь.

Тогда, поэт, бросай перо скорейИ меч бери, чтоб биться за свободу:Стеснённому неволею народуТы не поможешь песнею своей…

Нет! Не рождён поэтом я!..Средь грёз и рифм забытьсяЯ не могу! Душа мояК борьбе с врагом стремится!И муза мне на ум нейдёт…Лишь жажда воли сердце рвёт![3]

1877

В заключении

Голые стены, тюремные думы,Как вы унылы, темны и угрюмы!..Скверно в неволе без дела лежать,Целые годы о воле мечтать…Всё здесь так тихо, безжизненно, бледно…Годы проходят бесплодно, бесследно,Тянутся долго недели и дни, —

Скуку тупую наводят они…Мысли тупеют от долгой неволи,Тяжесть в мозгу от мучительной боли,Даже минута как вечность долгаВ этой каморке в четыре шага!Душно под низким, запачканным сводом,Силы слабеют сильней год за годом,Давит собой этот каменный пол,Этот железный прикованный стол,Эта кровать, этот стул, что прибитыК стенам, как будто могильные плиты.В вечном молчаньи, суровом, немом,Даже себя сознаёшь мертвецом!Наглухо рамы двойные забиты,Грязью и пылью все стёкла покрыты,Муха заснула на грязной стене,Лапки скрестивши на тёмной спине…Полночь пришла…Бой часов раздаётся,Резко их звук в коридоре несётся…Давит, сжимает болезненно грудь,Гложет тоска…Не удастся заснуть…[4]

1877

Памяти 1873—75 гг.

Я врагами в тюрьме погребён,Но живу всё ещё год от году…В дни тяжёлой борьбы за свободуБыло время моих похорон.

За железной тюремной решёткой,За сырой и холодной стенойЯрким светом горят предо мнойЭти дни моей жизни короткой.

Вспоминается мне та пора,Как по нивам родимого краяРаздалось, мужика пробуждая,Слово братства, свободы, добра…

Как в смятеньи подняли тревогуСлуги мрака, оков и цепейИ покровом терновых ветвейЗастилали к народу дорогу…

Как в борьбе с их несметной толпойМолодая, могучая сила,Погибая, страну пробудила,И проснулся рабочий на бой…

Вы, друзья, что в борьбе уцелели,Тоже здесь вспоминаетесь мне…Лучше ль вам на родной стороне?Ближе ль, братья, стоите вы к цели?

Тяжкий крест привелось вам принять,Лёгкий жребий мне выпал на долю:Трудно жить и бороться за волю,Но легко за неё умирать.

Трудно жить, чтоб порой не дрожала,На врага подымаясь, рука,Чтобы сил не съедала тоска,Если счастье в борьбе изменяло,

Чтобы в том, кто восстал за любовь,Вплоть до двери холодного гробаНе смолкала могучая злобаИ кипела бы мщением кровь![5]

1877

Некуда деться от муки и боли!..Порча какая случилася, что ли,Жёлчь ли во мне разлилась в эту ночь, —Право, не знаю! Но только невмочь!Против любимой недавно отчизныЛьются из сердца слова укоризны…Русская жизнь! Средь густой темнотыКак неуклюже сложилася ты!..

Родина-мать! Нет ни счёту, ни сметыЗмеям, что были тобою пригреты, —Дедов вина и беспечность отцовСоздали целое племя рабов!..Всюду душил тебя льстивый сенатор,Хищный чиновник, жандарм, император,Поп и помещик, судья и купец;Грабил последний судейский писец…Ты же – ты только терпела, страдала,Вечно трудилась и вечно молчала;И средь громадной родимой землиВечно валялся народ твой в пыли…

Нет! Разойдись ты, тоска гробовая!Злу не поможешь, лениво страдая;Некогда плакать, не время стонать,Надобно делу все силы отдать!..Родина-мать! Разверни свои силы,Жизнь пробуди средь молчанья могилы!Встань! Угнетенье и тьму прекратиИ за погибших детей отомсти![6]

1877

Сгинули силы…Тускло сияние дня…Холод могилыОбнял, как саван, меня…

Те же всё стены,Тяжесть тупая в уме,Нет перемены!Глухо и душно в тюрьме.

Чаша всё ближе,Мало осталось пути…Благослови же,Родина-мать, и прости!..[7]

1877

Тюремные видения

1Однажды я в башне тюремной лежал,Тоска мою грудь надрывала,В окошко порывистый ветер стучал,И лампочка слабо мерцала.В каморку сквозь тучи светила луна,Решётку её озаряя;Болезненно, бледно глядела она,Как смотрит дитя, умирая.Той тёмною ночью всё виделись мне10 Унылые жизни картины:Я думал о воле, родной стороне,Мне грезились нивы, равниныИ бедные хижины с бедной землёй,Покрытые кровью народной…И много картин тех прошло предо мнойВ тот вечер сырой и холодный.

2Казалось, иду я тернистым путёмОдин по кургану крутому;Терновник мне в платье вцепился кругом,20 И трудно идти мне, больному.Везде непроглядною, чёрною мглойСтепная равнина одета,И мрачно и душно в пустыне глухой,И нет в ней ни жизни, ни света.Там только, как смутные тени, стоятКакие-то робкие люди:Глаза их потухшие в землю глядят,И впали иссохшие груди.Темно, неприветно в глухой стороне,30 Молчит всё в природе глубоко;И только, я слышу, в ночной тишинеИх песня звучит одиноко:«Таится болезненно в бедном умеСознанье тяжёлой неволи,Весь век свой мы прожили в рабстве и тьме,Не видев ни счастья, ни воли.Под вечным трудом мы клонились без сил,Без хлеба и крова мы жили,Нас ветер зимой в непогоду знобил,40 Оковы и цепи давили.Мы жили в бесплодных и диких степях,В безвестной глуши умирали,И часто в подземных, сырых рудникахНапрасно мы смерть призывали.Вся жизнь наша долгой отравой была,Ряд бедствий, страданий и муки;Ничтожные против гнетущего зла,Без сил опускаются руки!..»И песня, тоски бесконечной полна,50 Звучит и вдали замирает…Но всё безучастно. Кругом тишина,И мрак свой покров не снимает;Не выглянет небо меж туч полосой,Блеснувши светил хороводом,И ветер не дунет живящей струёйНад тёмным, забитым народом.

3Мой путь зарастает сильней и сильней…Туман, точно саван, ложится…Усталый иду я по грудам камней,60 И ум мой болит и мутится…Я вижу: Царь-колокол правит землёй,Пред ним всё живущее гнётся,Он громко гудит над густою толпой,Тот гул далеко раздаётся:«Проклятый навеки всевышним отцомИ с сердцем, грехом омрачённым,Ты должен быть бедным, покорным рабом,Служить для других осуждённым.Ты должен смириться душой навсегда,70 Обиды сносить молчаливо,Страдать под ярмом векового трудаИ крест свой нести терпеливо.Люби свои цепи, неволю люби,Томись безотрадной заботой,Смиряй свою душу и тело губи,Работай, работай, работай!Гони наслажденья, трудись в тишине,Ты тёмным родился и грешным!..Иль будешь ты проклят и в адском огне80 Погибнешь во мраке кромешном!»И тучею чёрной на гул тот идутПопы и монахи тупые,Высоко хоругви и чаши несутСлужители мрака слепые.И тихо проходят они по лугам,По нивам, полям – с образами,По хижинам бедным, большим городам,По дальним дорогам – с крестами;И где ни пройдут – всюду мрак над страной90 Ложится как саван суровый,И давит он мысль человека собой,Как крышкою гроба свинцовой…

4Всё камни, овраги… Как долог мой путь!Всё дальше и дальше он вьётся…И негде пристать, и нельзя отдохнуть…Чу!.. Грохот навстречу несётся…Я вижу: Царь-пушка во мраке густомГрохочет, губя что ни встретит,И светом багровым на небе ночном100 Кровавое зарево светит.Над лужами крови, над мёрзлой землёй,Над грудами ядер разбитыхТомится народ, и с томящей мольбой,Упав над телами убитых,Он просит пощады за то, что искалОт грозной неправды спасеньяИ, вставши, бесправных рабов призывалНа бой против зла, угнетенья,Но Пушка грохочет: «Клонись предо мной,110 Ты, подлое, рабское племя!Пока существует земля под тобойИ в вечность бегущее времяЕщё не угасло, – нигде не найдёшьСвободы и правды на свете!Рабом родился ты, рабом и умрёшь,И будут рабы твои дети!»Напрасны мольбы перед силою злой…И клонятся тёмные людиНад мокрой от крови погибших землёй,120 Пред силой ревущих орудий.И роем пчелиным, несметным идутСлужители грозного бога:Оковы и пыток орудья несут,И всюду лежит им дорога.И блеском железным, щетинясь, блестятШтыки их, средь дыма сверкая;И медные каски во мраке горят,Пожар и огонь отражая.И едут, и мчатся народа бичи:130 И грубый жандарм, и сенатор,И судьи – несчастной страны палачи, —И с ними палач-император.То старое рабство привычной стезёйИдёт, всё губя и терзая,И зарево ярче горит над страной,Мученья людей освещая…

5Мой путь пропадает… Трудней и труднейИдти по пустыне холмистой…Как жарко средь этих песков и полей,140 На этой дороге тернистой!Темно – как в гробу; на земле, в небесахПрирода как будто застыла…На западе дальнем, крутясь в облаках,Свистя, непогода завыла…И вздрогнул весь мир от конца до конца,Лик прежних царей помрачился,И образ царя, Золотого Тельца,Средь мрака и дыма явился.Всё стихло. Лишь воронов стая снуёт,150 Навстречу тирану слетаясь,Да полчище слуг на колени встаёт,Пред новым царём преклоняясь…Ревёт он к народу: «Незыблем законБорьбы за богатство и силу;Страдать терпеливо ты им осуждён,Трудиться весь век до могилы;Напрасны о равенстве, братстве слова,Где слабого сильный терзает.Успех или гибель! Вот глас божества,160 Что миром века управляет!»И вижу я: движутся массой густой,Как стаи голодных вампиров,И золота слитки проносят с собойТолпы фабрикантов, банкиров;Фабричные трубы весь воздух коптят,Поднявшись средь каменных сводов;Как адские пасти, в долинах стоятВысокие группы заводов;Там злятся машины, гремят и ревут,170 Шипят, точно змеи, насосы,И тело, и кости рабочего рвут,Мелькая, как в вихре, колёса…И алчное войско всё больше растёт,Всю землю собой наполняет,И копотью, гарью кругом отдаёт,И всё перед ним погибает…

6Мой путь прекратился. В тумане и мглеВсё скрылось под ночью глубокой,И вот я стою на высокой скале180 Без сил, весь в крови, одинокий…Отсюда я вижу средь тьмы облаков,Что скрыто от взоров другого, —Я вижу теченье могучих вековИ долю народа родного.Мертва и спокойна лежит предо мнойСтрана векового застоя.Орёл безобразный, с двойной головой,Парит средь ночного покоя.Там гады и черви повсюду кишат190 И хищные птицы летают;Как будто могилы, там тюрьмы стоят,И стоны рабов не смолкают.В ней здание рабства, средь вьющихся змей,Стоит широко и громадно;И трое безумных, жестоких царейТерзают народ беспощадно.И вдруг в этой тьме гробовой разлилисьМогучая жизнь и волненье,Какие-то люди во тьме поднялись,200 И слышу я гимн пробужденья:«О родина! Долго ль ты будешь страдатьПод бременем горькой невзгоды?И долго ль позорно ты будешь молчатьНа голос призывный свободы?Встань, бедный народ! Подымитесь, рабы,И в битву идите скорее!Довольно вы гнулись под игом судьбы!Разбейте оковы! Смелее!»И гордый призыв по полям пролетел,210 И массы на троны восстали,И мрак застонал, загудел, зашипел,И в страхе цари задрожали.Задвигались гады, цепляясь кругом,И с громом земля расступилась,И здание рабства с двуглавым орлом,Сломившись, треща, провалилось.И много людей под собой в влубинеВ паденьи своём раздавило;Но с ними пропала и тьма в той стране,220 И рабства губящая сила.И тучи исчезли с туманом густым,Разбились оковы народа,И вся ожила под лучом золотымВесеннего солнца природа…Но тут я проснулся… В каморке глухойВсё было темно, безучастно;И месяц сиял над моей головойТак бледно, бездушно, бесстрастно…[8]

1876 или 1877

Перед судом