Хочу быть содержанкой - Ирина Островецкая

– Лика, о чём ты задумалась, моя хорошая? – вдруг ласково спросила Паша. Надо сказать, что я уже давно стала Ликерией Петровной, но, для друзей, я осталась, по-прежнему, Ликой. Как приятно слышать почти растаявшее в прошлом имя. Надо это просто ощутить…

– О своей жизни… – в грустной задумчивости сказала я, и отвернулась от ласкового взгляда серых глаз. Потом неожиданно продолжила: – В момент пролетела житуха, а я, будто, и не жила, а рядом стояла. Кажется, не своей жизнью жила…

– Расскажи, что тебя беспокоит сейчас? – участливо спросил он и положил свою сильную, мягкую, и такую тёплую ладонь на мою руку. Моё ощущение? Мне стало тепло и уютно тут, за столиком в кафе, будто и не пробежали мимо безжалостные годы, а так, пролетели, прозвенели над головой, и плавно опустили меня за этот столик в уютном кафе, а Пашка таким и остался, молодым, энергичным и влюблённым в меня по уши, пареньком с нашего потока…

– Не о чём рассказывать. Не интересно… – вздохнула я, но руку со стола не убрала. Побоялась спугнуть то трогательное ощущение тепла и уюта, которое так и лилось из-под Пашкиных пальцев… Двигаться не хватило смелости…

– Лика, смотри, девчонки ушли, у них семьи, у них – дел не в проворот, а мы остались только вдвоём, одинокие и не спешащие… Ты и я, как в институте. Помнишь? Ты тогда замуж собиралась и впервые мне сказала об этом. Не за меня, заметь, за другого… Тогда я тебя выслушал, и даже советы какие-то давал. Помнишь? Ты бы знала, что я тогда чувствовал! Плохо себя чувствовал, но… Отпустил тебя, отпустил…

– Помню… И, даже, иногда сожалею… – вздохнула я. Слова вырвались так неожиданно, а Пашка услышал и разобрал каждый звук! Но сдержался, даже вида не подал, что всё услышал!

– Сейчас ты о чём-то думаешь, о чём-то переживаешь. Поделись своими тревогами, я же вижу, что не всё так гладко в твоей жизни!

– Ай!.. Одни бугорки и кочки на моей дорожке, – махнула я рукой. – Рассказывать – делать себе больно, а тебе совсем не интересно выслушивать моё нытьё… И ты снова дашь мне совет, научишь, как жить? Поможешь всё начать сначала?

– Может, в чём-то и помогу… Расскажи, никто нас не услышит. Тебе же легче будет! А я – могила! Никому ничего… – настаивал Пашка и проникновенно, с участием близкого друга, смотрел мне в глаза. Я заметила, как озорно блеснули его глаза, как, по-юношески, задорно он проговорил последнюю фразу. Как же приятно, когда чувствуешь в голосе давнего друга такое расположение к себе…

Он был прекрасен в свои шестьдесят пять… Невысокого роста, но импозантен до дерзости, до рези в глазах. Одет в шикарный, дорогущий костюм, с лёгкой проседью в русых, коротко стриженых волосах, он был просто неотразим. И не проседь это совсем, а слишком модная стрижка с определённой подкраской корней волос Он держался легко и непринуждённо, с определённой долей небрежности успешного человека. Как же он был молод в те драгоценные моменты! В глазах его иногда продолжали мелькать озорные огоньки, и казалось, не было тех сорока лет, которые пролетели так мгновенно.

– Даже не знаю, с чего начать… – неожиданно смутилась я. – Так много в моей жизни случилось и плохого и хорошего…

– Нет, не рассказывай свою автобиографию. Об этом мы поговорим в другой раз. Сейчас расскажи, что именно в данный момент тебя беспокоит, – настоятельно Пашка поднял указательный палец свободной руки вверх.

– Что беспокоит? Пенсионный возраст, высокое давление, боли в спине…

– Не о том говоришь, подружка. У тебя же душа захлёбывается от слёз! – воскликнул Паша и сжал мою руку так, что я невольно вскрикнула.

– Паша, больно! Ты ни в чём мне не поможешь… Я сама… – прошептала я, вытирая случайные слёзы, вдруг, предательски, навернувшиеся на глаза, и выдернула свою руку из его тёплой и такой уютной ладони. – В конце концов, у меня есть дети. Они сочувствуют, помогают, и мне этого достаточно.

– Сомневаюсь, что этого достаточно… Понимаешь, в чём фишка, мы с тобой встретились, может быть, в последний раз. Больше никогда такого может не случиться, если ты сама не захочешь встретиться. Всё недосказанное так и останется недосказанным, и так и останется тем камнем, который так тебя придавил!.. Расскажи…

– Паша, ты женат, а у меня уже много лет никого нет. Одинокая женщина не может понять и принять ухаживаний, если она долго находилась вне контакта с мужчиной. Это, как раз, мой случай, тем более, что ты не свободен… – сама, того не ожидая, вдруг выпалила я и покраснела до корней волос. Сердце сжалось от страха, а потом запрыгало, застучало, больно ударяясь о грудную клетку. В тот момент мне даже захотелось спрятаться под столик, или «смыться» из кафе, как когда-то убегала с пар в институте. Его мягкая ладонь удержала от опрометчивого поступка. Я почему-то решила, что Пашка, по старинке, решил «подкатиться» ко мне, а он и не думал предпринимать каких-то кардинальных действий. Он просто снова положил свою тёплую и мягкую ладонь на мою руку. Лицо стало горячим, мысли путались в голове.

– Вот, дурочка, о чём заговорила! – рассмеялся он. – Жены уже восемь лет нет. Похоронил… Жениться пока и не думал… Ну, а во всём остальном ты не права, и я берусь доказать несостоятельность твоих измышлений. Но, сначала, твой рассказ. Успокойся и начинай.

Я вдруг ощутила доверие к такому незнакомому, и такому близкому мужчине, который когда-то был моим однокурсником, и несмело пытался ухаживать за мной в дни нашей юности. Когда-то, совсем давно, я не приняла его ухаживаний, не поняла, не оценила, так, что же сейчас меня так тянет к нему? Постепенно, слово за слово, я рассказала Паше всё, что до сих пор тревожило и жгло душу горячим огнём…

Я – стоматолог

После окончания института, не оставив себе времени на праздное раскачивание и привыкание к новой жизни, я сразу же поступила на работу в одну из поликлиник города. Сын? Он рос, в четыре годика пошёл в детский садик. Мне помогала моя бабушка в его воспитании.

Все свои усилия и стремления, я посвятила тому, чему меня, в течение пяти институтских лет, учили умные люди. Так получилось, что я обязательно должна была занимать первые места в распределении знаний среди сотоварищей по работе. Ко мне обращались за сонетами, и совсем не замечали, что и их знания слишком ценны для меня. Мои институтские заморочки, и их драгоценный опыт трудовой деятельности, сделали из меня крепкого и выносливого специалиста. Как же я благодатна своим учителям, за их неоценимые уроки, за полученные знания и навыки, которые пригодились не раз и не два в дальнейшей моей трудовой деятельности! Сейчас я служу стоматологом в одной из множества поликлиник нашего огромного города, так много лет, что иногда страшно становится, когда оглядываюсь назад. Я люблю свою работу. Великое множество положительных эмоций я получаю от общения с людьми. Люди разные, богатые и бедные, учёные и безграмотные, совсем юные, и люди в возрасте – все одинаково боятся лечить зубы, и требуют от докторов качественного лечения. Никто не изъявляет желания потерять нужный зуб по вине стоматолога. Когда я признаюсь, что я – стоматолог, многие дамы принимаются томно закатывать глаза и выразительно вздыхать, а мужчины начинают многозначительно покашливать, тем самым выражая своё отношение к стоматологам вообще, и ко мне в частности.

Потом, после доверительных бесед, во время которых, рассказываются удивительно ужасные истории посещения стоматологических кабинетов в районных поликлиниках, следуют просьбы о помощи в избавлении от зубных проблем. Никто не желает, чтобы ужасная ситуация повторилась. Они думают, я помогу им стать счастливыми, и я стараюсь. Когда боль отсутствует, нет нужды со страхом заглядывать к себе в рот, и есть беспрепятственная возможность без зазрения совести заниматься текущими делами, – это самое настоящее счастье. Одно воспоминание об ушедших трудностях приводит в восторг. Это ощущение победы, дорогого стоит!

Приходится внимательно выслушивать, порою, глупые истории, но никто из тех, кто тихонько откровенничает о своих зубных бедах, не желает расставаться со своими, не всегда здоровыми, но такими родными зубами.

Я никогда не отмахивалась от подобных откровений и всегда старалась помочь людям обрести счастливую улыбку.

В кресло стоматолога боятся садиться все. Исключений нет. Люди стараются избегать зубной боли, а когда садятся в кресло, понимают, что время пришло, необходимо смириться, и немного потерпеть. Во избежание лишних страхов, с ними необходимо поговорить, надо их успокоить, ненавязчиво объяснить всю тонкую специфику дальнейших шагов лечения, и предложить пациенту, сидящему в твоём кресле, принять то решение, которое наиболее целесообразно в каждом отдельном случае. Нередко, в процессе общения кто-то из пациентов расскажет одну из своих удивительных историй. Остаётся только внимательно выслушать, запомнить, а дома изложить рассказ на бумаге. Как видите, ничего сложного, но как интересно!..