Пират, еще один - Егор Полторак

- О господи, - вздохнул Колька, - Леппилюнтль, мама. Леп-пи-люнтль.

- Вот! - горестно поникла головой мама.

- Фига! - сказал врач.

Мама уставилась на врача, Колька на маму, врач на Кольку. Потом мама на Кольку, врач на маму, Колька на врача. Потом...

- Послушайте! - трагическим голосом воскликнула мама, - Что же нам делать теперь?

- Посоветуюсь, - сказал врач, - Сейчас.

Врач закряхтел, нагнулся к полу, набрал номер на телефоне, который стоял у его ног, и снова закряхтел, когда разогнулся.

- Але? - сказал врач в трубку, - Это я.

Врач увидел, что мама смотрит на него беспомощно, но и подозрительно, и сказал ей таинственным шепотом, показав толстым пальцем с обкусанным ногтем на трубку:

- Главный специалист... - и опять в трубку, - Да. Все так и есть. Случай тяжелый, именно тот... Почему тороплюсь? Ничего не тороплюсь, все есть, имя и рисунки... Хорошо, хорошо, не волнуйся, спрошу, - и, прикрыв ладонью трубку, посмотрел на Кольку: - Письмо получали, юноша?

- Письмо, - гордым и презрительным голосом сказал Колька, - Получал. А от кого, не скажу... Понятно!

- Какое письмо, сынуля? - забеспокоилась мама, - Ты скажи дяде врачу, он тебе помочь хочет.

- Мама! Неужели ты еще не увидела, что это кровавый испанец!

- Коля, господи... - мама чуть не заплакала.

- Нет, я в СССР родился, - и врач стал продолжать говорить в трубку. - Ну вот, письмо он получил. Я ж говорил, что это он.

В кабинете потемнело, потому что у окна остановилась толстая черная туча. Врач обернулся в окно и сказал:

- Будет шторм.

- Ветерок, - сказал Колька, радуясь, что штаны отклеились.

Врач повесил трубку и сказал маме:

- Ничего страшного. И ничего я ему прописывать не буду. Я против этого. Знаете, лекарства, химия до добра не доведут. Я ему процедуры назначу. Специальные такие процедуры есть. Вот вам направление.

Он дал ей мятый листок с надписями на латыни и улыбнулся толстыми обветренными губами, и около глаз его с трудом собрались морщинки:

- Вот. Это он будет принимать ежедневно. Я сам прослежу. А вы не волнуйтесь...

- Спасибо, спасибо огромное! - сказала мама.

- Что вы, это вам спасибо!

- Ну, - близоруко прищурилась мама и вежливо сказала, - Мне-то за что! Что вы, что вы. И... а вы, простите меня, зачем вам пистолет?

Колька впервые с интересом взглянул на этого испанца, как тот выкрутится из этого вопроса?

- Это, - врач нахмурился и отвернулся и пробурчал, - Это просто игра такая. Вот.

Мама пошла в гости. Наступил вечер, и мама сказала Кольке, что идет к тете Люде. Впрочем, все равно.

Он лежал в постели и смотрел в потолок. В квартире никого, кроме него, не было. Может быть, в соседней квартире тоже никого не было, и в следующей, и в другой. И во всем доме не было никого, кроме него. А Земля кружилась, и дом кружился мимо звезд, криво размахивая крышей. Они все кружились мимо звезд. А навстречу им кружился вокруг Земли Юго-западный ветер и догонял свой хвост, если он у него был. И кружился мимо звезд. Зазвонил телефон.

Колька прошлепал без тапков, взял трубку и, может, и хотел сказать: Капитан? Но раздумал и спросил:

- Але?

В трубке зашуршало издалека, потом по чему-то металлическому шандарахнуло, прозвенела провалившаяся монета, рявкнули:

- Штрипктбеб тебя!!!

А потом проворчали таинственно и мрачно:

- Эта-а Старик Биз?

- Капитан!!! - завопил Колька.

- Нет. Но почти угадал.

- Почти капитан? - голос Кольки звучал томительными трубами надежды.

- Хрм... Ну, не будем вдаваться в подробности, в частности. Ни к чему нам эти тайны мадридского двора... Шлюпка ждет только вас, Старик Биз. Пожалуйста, поторопитесь, а то дождь...

- Уже выхожу, - сказал Колька, усиленно соображая, куда мама засунула серый свитер.

А куда? Впрочем, не важно... Важно! Ведь в море просоленный толстый свитер очень важно... Где он, где он, где же он! Ну, где же!... Позвонить спросить? Интерр-ресно. Телефончик-то мама оставила, хи, тетин Людин. Сказала, если что случится, звонить немедленно. Позвонить и спросить:

- Лев Моисеевич, здравствуйте?

А Олег, как и в прошлый раз, когда горячая вода в ванной не выключалась, скажет:

- Здесь тебе, мальчик, не киностудия!

При чем здесь киностудия? И где же все-таки свитер?

А мама потом скажет: ты проси, когда звонишь, сразу тетю Люду, а не ее мужа. Лады, Старик?

А он скажет тогда:

- Заметано, - скажет Старик Биз... - Вот он!!! - Колька затанцевал, вытащив свитер из вещей для стирки. Не больно и грязный, чего уж. Вечно мама придумает стирать чистую почти вещь, а она нужна. Колготки свои, например.

Колька хотел захлопнуть за собой дверь в квартиру, но подумал, а вдруг мама без ключа, и закрутил замок, чтобы язычок не выскочил. Начал спускаться, стараясь не заглядывать вниз - в темноту. Даже в подъезде был слышен свист ветра.

- Погодка!.. - бодрым голосом сказал Колька, чтобы те, кто внизу страшно сидят, знали, что он не боится.

Колька был одет как настоящий мореход: лыжные ботинки, а под ними шерстяные носки и просто носки, лыжные шаровары, а под ними тонкие спортивные, под ними длинные синие трусы, потом сверху футболка с длинными рукавами, байковая рубашка и серый свитер, потом красная куртка с пристегнутым капюшоном, на голове старая вязаная шапочка без всяких пумпонов, как хоккейная под шлем. В карманах у него было: три тяжелых гайки и короткий шуруп на прочном длинном шнурке с узелками у гаек, складной нож грибника, пачка малиновой резинки, большая шоколадина, маленькая шоколадка, два карандаша, пара шерстяных носков и две пары простых, письмо от капитана Флика, испанский разговорник, красный гуммозный нос, который ему дал какой-то дядька в Катином садике, куриный бог на суровой нитке, прошломесячный ванильный сухарь, чтобы с ним есть солонину, тетрадка в клетку за три копейки и двенадцать конвертов, чтобы писать маме письма, нитки белые и черные и иголка. В правой руке он нес походный котелок, в котором гремели кружка, вилка, ложка, два вчерашних двадцона на мороженое и восемнадцать разноцветных стеклянных шариков. Фу-у!

Колька вышел из подъезда, и осталось пройти по двору, пройти арку, немного по набережной и спуститься к воде - вот он это почувствовал. Шлюпка должна ждать там.

И он задрожал, не от страха, не от холода - исполнялось. Но разве так бывает?

Колька вспомнил, что может должны вспоминать родители, но вот он вспомнил - как они с мамой давно вдруг говорили о смерти. Мама сказала, что человек рождается, учится, взрослеет и влюбляется. Рождаются дети, у детей внуки, после человека остается его родная кровь. Для чего это, спросил Колька. Для жизни, тогда сказала мама, для жизни, которая продолжается вечно. А когда конец? У вечности не бывает конца. А начало? У вечности нет начала и конца, но у людей когда-то было начало, сказала мама. Значит, у нашей вечности были первые люди? Ну... почти, тут мама задумалась. Их родила первая женщина, как ты меня, это сказал Колька. Ну нет, то есть, в общем, помнишь, мы видели в зоопарке больших обезьян таких? Вот от них появились люди, первые. У обезьян? - он поморщился. Ну да, сказала мама. А у людей обезьяны потом родились в зоопарке? Мама рассмеялась: нет, конечно, потом только люди рождались. Как же так? О, это был долгий путь развития... Сначала было море, одно, большое, потом там появились маленькие звери, потом больше, больше, потом обезьяны, потом человек. В море? Нет, уже на суше, конечно... и разные другие звери появились. А море? Ну, море тоже из разных капелек постепенно слилось... дожди шли все время. Да? А дожди? Ну, Старик, я так не объясню, я вот лучше тебе книжки возьму в нашей библиотеке, там все специально для детей написано про все это.

А потом, когда мама стиралась, он пришел к ней в ванную и:

- Я знаю, как началось море. Кто-то наверху на небе заплакал, потому что ничего нет и грустно. И, и слоны в зоопарке тоже от обезьян родились?

Ну вот - разве достаточно выйти из дома и спуститься к реке, чтобы исполнилась судьба пирата? И Колька остановился посреди двора. Он стал думать, что они жили с мамой, что он целый год ходил в школу - вот школа эта. Как он играл в минус пять об эту стенку, которую каждый год красили, и с которой они опять сбивали краску мощнейшими и точнейшими ударами мяча, шахматный кружок в Доме пионеров и школьников, свои книжки и свои рисунки в тепле дома, и свои сны. Дождь кончился, и в разрывах туч Колька увидел луну. И осталось ведь пройти вонючую арку, от стен которой натекали по ночам ручейки и собирались в лужи, пройти по набережной и спуститься к реке, а там - будь это даже кровавые испанцы!

А просто людей Колька не боялся - нечисть всякая, это да. И он шагнул в арку, за которой отражалась луна в воде реки. Скорее всего луна.

- Вот он идет, - сказал толстый доктор в дождевике поверх белого халата бородатому человеку, одетому в такой же дождевик и с серьгой в левом ухе.

И трое седых матросов с ясными глазами приподнялись с банки, чтобы увидеть его.