Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье - Кэтрин Валенте

С тех пор как Сентябрь вернулась из Волшебной Страны, прошел почти год. Будучи девочкой практичной, она после своих потусторонних приключений заинтересовалась мифологией и усердно изучала обычаи эльфов, древних богов, наследных принцев и других обитателей Волшебной Страны. Из того, что она узнала, получалось, что год – это примерно столько, сколько надо. Один большой, полный оборот вокруг солнца. Теперь Зеленый Ветер с его ужимками, прыжками и шуточками может прилететь за ней в любой день. И поскольку Маркиза побеждена, а все оковы Волшебной Страны сброшены, на этот раз Сентябрь не придется собирать всю свою смелость и совершать немыслимые подвиги, ее не ждут никакие суровые испытания – только радость, веселье и черничные бисквиты.

Но Зеленый Ветер все не прилетал.

К концу весны она уже всерьез забеспокоилась. В Волшебной Стране время течет иначе. А вдруг, пока там пройдет год, здесь ей исполнится восемьдесят? Вдруг Зеленый Ветер прилетит и обнаружит старушку, которая жалуется на подагру? Нет, конечно, Сентябрь без колебаний отправится с ним, будь ей хоть восемнадцать, хоть восемьдесят! Но старушек в Волшебной Стране подстерегают всякие опасности: можно сломать шейку бедра, катаясь на диком велосипеде, или же все станут тебе подчиняться, просто потому что у тебя больше морщин. Хотя последнее, пожалуй, не так уж и плохо: можно стать потрясающей старой ведьмой и научиться зловеще покашливать. У нее бы наверняка получилось. Но так долго ждать! Даже собачка с унылой мордочкой с недавних пор стала многозначительно на нее таращиться, словно говоря: «Не пора ли тебе собираться?»

А вдруг дела совсем плохи и Зеленый Ветер забыл о ней? Или нашел другую девочку, которая не хуже, чем Сентябрь, умеет сражаться со злом и умно говорить? Что, если все друзья в Волшебной Стране просто сделали вежливый книксен на прощание и отправились по своим делам, думать забыв о подружке из мира людей? Что, если никто и никогда за ней не придет?

Когда Сентябрь исполнилось тринадцать, она не стала никого звать на день рождения. Зато мама вручила ей стопку продуктовых карточек, перевязанных бархатистой коричневой лентой. Мама копила их не один месяц. Сливочное масло, сахар, соль, мука! А в довершение всего этого богатства миссис Боумен в магазине подарила еще крошечный пакетик какао. Сентябрь с мамой испекли торт, а собачка вся извелась, подпрыгивая, чтобы лизнуть деревянную ложку. Какао было так мало, что торт получился цвета пыли, зато на вкус был великолепен. Потом они пошли в кино на фильм про шпионов. Сентябрь достался целый пакет попкорна и еще ириски. Голова шла кругом от такой роскоши! В тот день все было почти так же прекрасно, как в воскресенье, особенно когда Сентябрь получила три новенькие книжки, бережно обернутые в зеленую бумагу, причем одна из них была на французском. Книжки прилетели из далекой французской деревни, которую освободил папа. (Мы-то с вами понимаем, что папа освобождал эту деревню не один, но девочка была уверена, что он это сделал в одиночку. Может быть, золотым мечом, верхом на великолепном черном коне. Представляя себе войну, на которую ушел папа, Сентябрь не могла не вспоминать о своей войне.) Конечно, читать по-французски она не умела, но папа надписал на обложке: «До скорой встречи, моя девочка», так что эта книжка была лучше всех книг на свете. К тому же она была с иллюстрациями. На одной из них девочка, по виду не старше Сентябрь, сидела на луне и пыталась дотянуться до звезд, на другой – стояла на высокой лунной горе и беседовала с очень странной красной шляпой, украшенной двумя длинными перьями; при этом шляпа как ни в чем не бывало парила в воздухе. Сентябрь изучала эту книжку по дороге в кино, пытаясь выговорить странные слова и угадать сюжет.

Дома они быстро расправились с тортом пыльного цвета, и мама поставила чайник. Собачка принялась за чрезвычайно привлекательную мозговую косточку. Сентябрь взяла свои новые книжки и решила пойти в поле – посмотреть, как сгущаются сумерки, а заодно и подумать. Выходя из дома, она слышала, как трещит и бормочет радио; помехи следовали за ней серой тенью.

Сентябрь лежала в высокой майской траве. Она смотрела в небо сквозь золотисто-зеленые колоски. Небо светилось синим и розовым, а желтая звездочка на нем сияла, как электрическая лампочка теплым вечером. Венера, подумала Сентябрь. Она была богиней любви. Как это мило: вечером любовь появляется на небе первой, а утром уходит последней. Любовь светит всю ночь напролет. Тот, кто придумал назвать ее Венерой, заслужил оценку «отлично».

Простим нашу девочку за то, что она не сразу обратила внимание на звук. Вопреки обыкновению, в тот день она не искала странных звуков и знаков. Она думала не о Волшебной Стране, а о девочке, беседующей с красной шляпой, и что это все могло бы значить, и как славно, что папа освободил целую деревню. К тому же шорох – вполне обычный звук, когда вокруг тебя поля пшеницы и дикие луга. Она слышала этот шорох, и легкий бриз шелестел страницами ее деньрожденных книжек, но не поднимала взгляда до тех пор, пока над головой у нее не пронеслась на бешеной скорости гребная шлюпка, рассекая колосья пшеницы, будто волны.

Сентябрь вскочила и увидела в черной лодочке две фигуры. Одна – в широкополой шляпе и черном рыбацком дождевике – неистово работала веслами. Другая фигура проводила по пушистым верхушкам колосьев длинной серебристой ладонью. Рука с изящным женским запястьем отсвечивала металлическим блеском, пальцы были увенчаны железными ногтями. Лиц Сентябрь не видела: мужчина своей широкой сгорбленной спиной загораживал серебристую даму целиком, кроме руки.

– Стой! – закричала Сентябрь, припустив вслед за лодкой на всех пара́х. Она с первого взгляда поняла, что эти существа из Волшебной Страны, однако они неумолимо удалялись. – Стойте, я здесь!

– Старьевщику Фрицу не попадись, – прокричал через плечо мужчина в черном блестящем дождевике. Лицо его скрывала тень, но голос казался знакомым, такой надтреснутый хрип Сентябрь определенно слышала раньше. – Он всегда с тележкой, набитой тряпками и костями, и у него список всех наших имен.

Серебряная леди приставила ко рту сверкающую ладонь.

– Когда у тебя молочные зубки резались, парень, я уже колючую проволоку перекусывала. Не надейся впечатлить меня своими словечками, верлибрами и обходительными манерами!

– Пожалуйста, подождите! – кричала Сентябрь им вслед. Ее легкие сдавило до хрипа. – Мне за вами не угнаться!

Но те гребли все быстрее, скользя в сгустившейся тьме по верхушкам колосьев. Нет, я их ни за что не догоню, мысленно отчаялась Сентябрь, и сердце ее сжалось.

Хотя, как мы уже сказали, все дети бессердечны, к подросткам это не вполне относится. Сердца у них еще новенькие, необученные, стремительные и яростные, и сами не знают своей силы. Равно как не знают, что такое рассудительность и сдержанность; но, по правде говоря, немалое число взрослых сердец тоже так и не научились этому. Поэтому сейчас мы можем сказать то, чего не могли сказать раньше: сердце Сентябрь сжалось, ибо оно уже начало расти у нее в груди, как цветок в темноте. Так что можно улучить минутку и немножко пожалеть ее, поскольку наличие сердца неизбежно ведет к взрослым печалям.

И вот Сентябрь со своим незрелым, необученным, сжимающимся от страха сердцем неслась еще быстрее. Она столько ждала, а они уплывают прочь. Она слишком маленькая, слишком нерасторопная. Если она упустит этот шанс, то не выдержит этого, точно не выдержит! Сентябрь тяжело и часто дышала, в уголках глаз собирались слезы, которые тут же срывал ветер, а она все мчалась, топча старые початки и редкие голубые цветочки.

– Я здесь! – задыхалась она. – Это я! Не бросайте меня!

Серебряная леди поблескивала вдалеке. Сентябрь изо всех сил стремилась разглядеть их, догнать, бежать быстрее, хотя бы чуточку быстрее. Давайте же и мы бросимся в погоню, настигнем ее и шепнем ей на ухо: «Беги! Ты можешь! Ты их догонишь, девочка, еще чуть-чуть, самую малость, только протяни руки!»

И она действительно перебирала ногами все быстрее, тянулась руками все дальше, она бежала и не замечала, что путь ей внезапно преградила низенькая, поросшая мхом стенка, – не замечала, пока не споткнулась, и не перелетела через нее, и не упала лицом в траву, такую белую, будто только что выпал снег, и прохладный луг чудесно благоухал чем-то вроде лимонного сока.

Ее книга осталась забытой на траве нашего мира. Внезапно налетевший ветер с неуловимым ароматом всего зеленого, что только бывает, – мяты, розмарина, свежескошенного сена – быстро-быстро перелистал страницы книги, будто спешил узнать, чем она закончится.

Мама с опухшими от слез глазами вышла из дому, ища свою девочку. Но на пшеничном поле девочки уже не было – только три новенькие книжки, надкушенная ириска в вощеном фантике да пара ворон в небе, каркающих вслед гребной лодке, которая уже почти скрылась из виду.