Крутится-вертится (сборник) - Марина Бородицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Холода
Не выйдет амнистии нам от зимы,И солнце о нас позабудет.Читаю, читаю над всеми дверьми:«Нет выхода». Что ж это будет?
Я помню, я помню, бредя по пустой,Просвистанной парковой зоне,Как лопнула склянка с замёрзшей водой,Оставленная на балконе.
…Здесь лыжники спросят, по насту шурша:«А эта фигура откуда?»А это – моя голубая душа,Принявшая форму сосуда.
1981«Возьми меня в ученики…»
Возьми меня в ученикиИ говори мне: мальчик.Мне все прозванья велики,Ты говори мне – мальчик.
Ты в заклинаньях знаешь толкИ в древних тайных чарах,А я умею клянчить в долгУ лавочников старых!
Когда зайдёшься ты тоскойВ своей холодной мастерскойСреди пустых бутылок –Пускай он будет под рукой,Пушистый мой затылок.
Себе на кисти отбериПомягче завитушки,И краску с пальцев оботриО кудри на макушке.
Я стану грунтовать холсты,Проклеивать картонкиИ даже, коль захочешь ты,Оденусь, как девчонки.
Мне только ждать твоей руки,Держаться к ней поближе…Возьми меня в ученики.Возьми меня.Возьми же!
1981«Единого не было бога в моем дому…»
Единого не было бога в моем дому:Яриле, Зевсу, Тору – и никому!И если Символ Веры я перейму,То я из уст твоих его перейму.
Три тыщи язычников –родом из наших мест.Три тыщи безбожников –вышло из наших мест.И если я когда поцелую крест,То я на твоей груди поцелую крест.
1980Перевод с английского
Шпагу мне! Я сегодня играювлюблённого лорда,Он прощается с милой,поскольку идёт на войну.Он ей пишет стихами: не плачь, мол,решился я твёрдо,И других не люби,а вернусь – я бока им намну.
Впрочем, что я! Отставить! Он пишет:«Прощай, дорогая,Слёз жемчужных не трать –лучше бусы из них нанижи,Но верни моё сердце,чтоб радостно шёл на врага я,И, как ладанку, в боймне сердечко своё одолжи…»
Так он весело, лихо, красивобумагу марает!Этот странный, старинный костюмя примерить должна:Мне к лицу и трико, и колет,а жабо натирает,Мне идёт этот слог и размер,только рифма тесна…
Ну же! – лихо, легко и отвесно,как в воду вонзиться,И свободней, свободнее,с радостью в каждом персте,И уже не лицо моё –облик иной отразитсяВ этом дьявольском зеркале,в белом бумажном листе!
Мёртвый лорд подбирает на лютнемотивчик весёлый,Триста лет его нет, а гляди,всё такой же шальной.…И однажды, одетая мальчиком,вскрикнет Виола:«Это ты, Себастьян? Ты воскреси вернулся за мной!»
1981Будущему сыну
Мне жить так ярко – будто кистью,Зажатой в детском кулаке:Дни – в солнце, цвета спелых листьев,А сны – на лунном молоке.
Как зыбко, милый, как нетяжко!И я всё проще и звучнейПою… пою, как неваляшка,От сладкой тяжести твоей.
1978«А был ты не друг, и не сват, и не брат…»
А был ты не друг, и не сват, и не брат –Ведро мне донёс от колодца.И был ты улыбчив, кудряв и женат,А вспомню – душа рассмеётся:
Какое нас вёдро застигло врасплох,Какая весёлая сила!И имя твоё означало – «как бог»,А отчества я не спросила.
И не было к ночи незваных гостей,И я не сказала «не надо»,И было у нас девяносто детей –Аж два пионерских отряда.
Был хлеб из столовой, и чай для питья,И общие песни для пенья,И с круглою раной гитара твоя,Дрожащая от нетерпенья.
Не болью, не варварством, не воровствомОсталось, лишь тайным богатством,Лишь радости с радостью кратким родствомИ кровосмесительным братством!
Лишь стойкость веселья, да скудость вестейОсталась, да песня – примета, –Да где-то живут девяносто детей,Что нашими были всё лето.
«Белокурый, белокрылый…»
А. И.
Белокурый, белокрылыйПарикмахер молодой,О, взгляни на хвост унылый,На подшёрсток мой седой!
Кипятком наполни чашу,Трав иранских замеси,Завари со мною кашу,Из промёрзших воскреси.
Долгоногий, долговласый,Пробуждённый до зари,В зеркалах проделай пассы,Жизнь из мрака сотвори.
Ножниц хищное круженье,Солнечная благодать…Я готова постриженьеИ помазанье принять.
И восстав с лицом нахальным,С невесомой головой,Покачусь яйцом пасхальнымПо московской мостовой!
«О девочке смуглой и смелой…»
О девочке смуглой и смелой,О девочке резкой, как стриж,Мне солнце по крышам гремело,Шуршала шершавая тишь:
О пряменькой, высоконогой,С мальчишеской стрижкой в кружок,О девочке сильной и строгой,Прекрасной, как точный прыжок.
Все десять литых полнолунийОна восходила во мне –Гимнастка, танцорка, молчунья,И вот я твержу в полусне:
«Любовь моя! Видишь – спросонокИюльской зари розовей,Накуксенный круглый совёнокРасселся в кроватке твоей…»
Но нет, её легкая зыбкаВсё так же пуста и чиста,Сквозит в зазеркалье улыбкаЕё негритянского рта,
И я говорю, обеднелыйЗагад зажимая в горсти:«Как девочка, сильный и смелый,Как девочка, сын мой, расти!»
1984«Я раздеваю солдата…»
Я раздеваю солдата,Спящего праведным сном.Вот кобура уже снятаИ гимнастёрка с ремнём.
Я раздеваю солдата –Как же ещё поступать?Легче ведь без автомата,Да и без обуви спать.
Я раздеваю солдатаПрямо-таки до белья.Знаю, скандалом чреватаБесцеремонность моя.
Я поднимаю солдата,Спать уношу без помех…Боже, всего и труда-то!Я их раздела бы всех.
Польская песенка
Мой единый, коханый, бессонный,Скоро ль милой меня назовёшь?А не то я умру некрещёной –Тяжкий грех ты на душу возьмёшь!
Не любви я прошу, не участья –Поцелуя да ласки на грош…А не то я умру без причастья –Тяжкий грех ты на душу возьмёшь!
Матка Боска! Немножечко волиМне позволь в этом мире простом,А за это в холодном костёлеПролежу я три ночи крестом.
Пол в костёле камнями мощённый,И в простудном, бесстыдном жару –Причащённой, крещёной, прощённой,Со спокойной душою умру.
1981«Американское кино…»
Американское киноТы пересказывал по-польски.В пустом Смоленске – как хмельноКружил нас древний фильм ковбойский!
И слышал сумрачный собор,И видели со стен монахиТвой католический напор,Мои языческие страхи.
О Езус, это был подвох!Кренился поезд угорелый,Я знала: главный польский богКрылат и носит лук и стрелы.
Я знала: в имени твоём –Походный стан, хмельная слава,Ты пел: «Средь гор, средь гор мой дом…»,В окне Москва вставала справа.
С тех пор средь гор, в твоём краю,Где может всякое случиться,Улыбку влажную моюТы носишь в ямке над ключицей.
С тех пор, куда бы день ни влёк,Ко всем занятьям и понятьямНошу твой взгляд – как уголёк,Вот тут, на шее, под распятьем.
Как я седлаю лошадь
Я сую лошадке трензель,А лошадка не берёт.Трензель – это вам не крендель,А совсем наоборот.
Трензель – это железяка,Это просто удила.Я сую лошадке сахар –Сахар, умница, взяла!
Я сую лошадке трензель,Нажимаю на губу…У неё, как будто вензель,Метка белая на лбу.
Я топчусь, лошадка рада:Не берёт – и все дела.Молодец! Так мне и надо!Я б давно уже взяла.
«Косынка, пижамка, пелёнка…»
Косынка, пижамка, пелёнка,Прохлада, как в летнем лесу…Я выкупанного ребёнкаВ постель на закорках несу.
Сердитого, тёплого зайкуИз ванной везу на спине –Коленки сквозь нежную байкуПод рёбра втыкаются мне.
Пусть лошадь и кормлена худо,И масти довольно простой,А всадник не тянет и пуда –Зато он сидит как влитой!
И будет наездник он добрый:Недаром же дал мне ГосподьОтличные, прочные рёбра,Практичную, лёгкую плоть.
Ни роста, ни стати, ни пыла,Ни прочих изящных затей –Одна лошадиная силаДосталась породе моей.
На нас сэкономлены средства,Зато нам легко на земле:Ведь мы – переносчики детства,Мы учим держаться в седле.
«Как пахнут морем и жасмином…»
