Материальные памятники русской культуры в странах Балтии - А. Гапоненко

Кроме того, там неизбежно оставались материальные следы и мирных, и конфликтных контактов с регионами соседней Великороссии, а также следы их неоднократного пребывания в ходе исторических процессов в составе российского государства. В результате на территориях, где расположены современные балтийские государства за последнее тысячелетие наряду с другими, возникли также сравнительно многочисленные и разнообразные русские памятники. Многолетняя практика автора по исследованию таких памятников показала, что, в зависимости от причин своего возникновения и значения – локального («меньшинственного») или общерусского – эти памятники удобно разделять на две существенно отличающихся категории:

• «местнорусские» – ценные в основном для истории и культуры русского меньшинства;

• «общерусские» – ценные в основном для великорусской истории и культуры (с XVI века последние обычно рассматриваются как история и основная культура России).

Примерами местнорусских памятников могут быть памятники, связанные с организациями и деятелями местных русских меньшинств, примерами общерусских – памятники, связанные с межгосударственными отношениями и мирными переговорами России.

Однако при отсутствии межгосударственных договоров по памятникам с Российской Федерацией, вследствие действия правового принципа нахождения всех памятников, расположенных на национальной территории, только в национальной юрисдикции (особые случаи составляют лишь памятники общемирового значения и подпадающие под международные договоры), все русские памятники в национальных государствах фактически остаются предоставленными «воле местной судьбы». Это означает, что выявление и организация охраны и местнорусских, и общерусских памятников становится во многом моральным долгом местных русских меньшинств. Таким образом, перед русскими меньшинствами возникает задача формирования четкой и юридически корректной методологии выявления и организации охраны достаточно разнородного и многочисленного корпуса русских памятников истории и культуры, находящихся на территориях исторического проживания этих меньшинств.

Целью данной работы являлось формулирование адекватного методического подхода к выявлению и охране на территориях балтийских государств русских памятников, причем подхода, общего для обеих показанных выше категорий таких памятников. Для этого представлялось необходимым:

• получить оценки пригодности нормативных определений памятников в национальном (на примере Эстонской Республики); российском и общеевропейском (Европейского Союза) международном законодательстве и практики их применения для охраны памятников этнических меньшинств;

• на основании полученных оценок предложить юридически корректный и практически реализуемый общий метод выявления и охраны памятников русской истории и культуры на территориях проживания русских этнических меньшинств;

Оценка пригодности для охраны памятников этнических меньшинств нормативного определения памятника в национальном законодательстве и практики его применения

Для правового выделения каких-либо объектов и присвоения им статуса охраняемых памятников необходимо соответствие этих объектов всем установленным действующим законодательством признакам памятника, а также инициирование и успешное проведение законодательно нормированной процедуры экспертизы объекта и присвоения ему статуса памятника.

Однако национальные нормативные акты и методики экспертизы любого государства, равно как и его эксперты, определяют потенциальный памятник исходя из шкалы историко-культурных ценностей этого государства, объективно не могущей полностью совпасть со шкалой историко-культурных ценностей его национального меньшинства, уже вследствие различия культур меньшинства и титульной нации. Это должно приводить (и нередко приводит) к объективному или субъективному «не замечанию» государственной системой охраны памятников объектов, ценных как памятники для меньшинств с иной культурой и историей.

Например, определение памятника в действующем законе Эстонской республики достаточно широко и, благодаря предусмотренности в нем возможности «иной ценности» памятника [1] принципиально не препятствует присвоению статуса памятника объектам истории и культуры этнических меньшинств, однако практика его применения в отношении памятников русского этнического меньшинства явно дискриминирует русское население Эстонии.

Так, наблюдается изъятие из круга охраняемых объектов ранее охранявшихся местных русских памятников. Например, за постсоветский период сократилось в несколько раз число индивидуально охраняемых памятников «местнорусской» категории – могил русских деятелей культуры и общественной жизни XIX в. на старейшем православном некрополе Таллинна (кладбище Александра Невского), причем при сохранности этих могил на местности. Не получил статус охраняемого памятника более ста лет стоящий в центре Таллинна монумент – композиция из подлинных пушки и якоря шведского фрегата XVIII века, затонувшего в результате Ревельского морского боя 1799 года (исторический памятник «общерусской» категории). Общий перечень таких случаев внушителен. Не получили поддержки также предложения представителей русского меньшинства о признании памятниками вновь выявленных объектов, например, сооружений батареи Морской крепости Петра Великого у деревни Муммасааре близ Нарвы.

В силу действующего широкого нормативного определении памятника изъятие указанных объектов из числа охраняемых памятников возможно только по основанию их недостаточной ценности для истории и/или культуры Эстонии. При этом ценность этих объектов для истории и культуры русского меньшинства в Эстонии очевидна. Оставляя определение ценности объектов для истории и культуры эстонского этноса компетентным в этом экспертам, отметим, что в приведенных примерах имело место явное «не замечание» ценности объектов для русского меньшинства. То есть, как минимум в Эстонской Республике, справедливость тезиса о недостаточности национального нормативного механизма государства для эффективного выявления и охраны памятников его этнических меньшинств подтверждается выявленной практикой. На основании широко известного сходства в политиках всех трех балтийских государств по отношению к их русским этническим меньшинствам правомерно предположить, что описанный эффект «не замечания» имеет место во всех этих государствах.

Оценка пригодности для выделения памятников этнических меньшинств нормативного определения памятника в российском законодательстве

Несмотря на очевидную близость культур русских меньшинств и русской культуры в России, эти культуры объективно не могут полностью совпадать – тому препятствует частая диалектность культур меньшинств, наличие у меньшинств памятников собственной истории, радикально иной масштаб корпуса памятников меньшинств, инокультурная среда формирования и нахождения таких памятников и т. д. Поэтому шкала оценивания памятников зарубежного русского меньшинства объективно может не совпадать со шкалой историко-культурных ценностей, отраженной в нормах и практике экспертизы памятников Российской Федерации.

Определение памятника в действующем законе Российской Федерации также достаточно широко и, благодаря положению о возможности «иной ценности» памятника [2], принципиально не препятствует присвоению статуса памятника объектам истории и культуры этнических меньшинств. Однако практика применения этой нормы для выявления памятников русского этнического меньшинства в постсоветский период автору неизвестна.

Научная ценность потенциального памятника для истории и культуры отчасти определяется мерой его представленности: единичностью или массовостью объекта в регионе, его уникальностью или тривиальностью в окружающем культурном ландшафте и т. п. При этом социальная ценность памятника зависит от его значимости для общества (как минимум для русскокультурной его части), даже от «ностальгичности» данного объекта для местного русского населения.

Поэтому идентичные объекты для русских в России и вне ее могут иметь различную научную и социальную ценность и, как следствие, нуждаться в разных статусах. Например, для истории и культуры русского меньшинства, живущего в окружении нерусской культурной среды даже выполненный по типовому проекту православный храм может быть как памятник истории этого меньшинства ценен значительно больше, чем будет ценен идентичный храм для русской истории и культуры в глубине России. В то же время для формирующейся диалектной культуры зарубежного русского меньшинства могут быть весьма ценны следы влияния на памятник инокультурной среды, неоднозначные по ценности для русской культуры в России.