Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

Вот бы мне узнать, к чему всё сие. И ещё хочу сказать тебе, о Квотриус мой стыдливый, да сбудется мечта твоя давняя - и не только целовать невинно будешь ты высокорожденную патрицианку, пышную формами, младую, но и обладать ею будешь, как супруг женою своею. Ей же зачнёшь и ди…

О, пришёл Накра, наконец, с двумя рабынями. Так значит, туника эта праздничной… была? - быстро сменил тему Снейп, ведь Накра был болтлив безмерно.

- Ужели не сумеют отстирать её рабыни, даже используя чудотворное мыло, кое изготовил ты, о Северус?! Ведь туника сия суть воспоминание единственное моё о матери усопшей! - то ли подыграл брату, то ли и вправду забыл обо всём на свете, кроме испорченной тряпки, Квотриус.

- Но разве матерь твоя спряла пряжу и соткала тебе, своему единородному сыну, лишь только одну тунику? - подготавливал Северус названного брата к самому худшему, так и не прозвучавшему.

- О, нет! Есть у меня множество туник, даже шёлковых, изготовленных её милыми сердцу и душе, но не разуму руками за то, что она восхотела убить тебя, мой невиданный цветок Юга Пламенного, вот, откуда ты происходишь!

- Пусть будет правдивой версия твоя, мой Квотриус, но береги горло! Не говори много и подолгу. Тебе бы вообще хорошо помолчать до утра.

Брат и сейчас был сильнее Северуса потому, что выпил достаточно большое количество Укрепляющего зелья, а зельевар весь день был на ногах за исключением недолгого возлежания на пиру. Поэтому, чтобы остановить брата, уже садящегося от возмущения словами брата в постели, Снейп призвал на помощь Накру:

- Накра! Скорее! Уложи брата моего - бастарда так, чтобы ни спина его, ни, главное шея, не были искривлены! Прямо, только прямо!

Накра сначала повалил Господина Квотриуса обратно на ложе, а затем легко поднял его, как пушинку, под крестец и голову и уложил так прямо, что лучше и желать не стоило, как будто Накра только всю жизнь и занимался, как переносом раненых.

Да, кажется, он действительно жутко огорчён и растерян, а мыла-то нет! Кончилось. И без того Гарри обмылочком натирал тело, купаясь в ледяной воде бочки. Но сказать потрясённому Квотриусу, что последние крохи мыла извёл на себя Гарри, ни в коем случае нельзя, не то потомок рабыни может вернуться к дикой озлобленности на и без того несчастного, одинокого, влюблённого молодого человека.

Квотриус от волнения и неожиданного прилива сил - оба зелья подействовали единовременно - даже зачем-то попытался приподняться, но стоявший в углу опочивальни, уже наставленный на путь истинный, Накра, быстро, но осторожно, в четверть силы, не более, приложил Господина Квотриуса лопатками о ложе.

- Молодец, Накра!

А теперь позови камерного раба Господина Квотриуса, коий, грубый варвар, дрыхнет, как последняя собака, покуда Господин его чуть было не умер от потери крови, да погрубее можешь с ним! Дарую тебе разрешение на превосходство над этим дикарём Рх`алнэ.

Ты же сын самого Снепиуса Малефиция!

Северус чуть было не сказал: «Мой сводный брат», но Папенька наплодил полные каморы таких же «братьев» и «сестёр», попавшему в это время Северусу Снейпу, и если называть каждого раба или рабыню братом и сестрой, тут уж до коммунизма недалеко. А что - раб становится братом Господина, горячка перекидывается сначала на другие города Британии, тьфу, Альбиона, а потом, иншалла, на Континент, и возникает Мировая Революция рабов против господ. Вот только это уже непоправимый анахронизм, проистекший от графа Северуса Ориуса Снейпа. Такого развития ситуации, начатого с невиннейших слов, допустить никак нельзя.

- Рагална, - своему, теоретически могущий, но принципиально не выговаривающий бриттского «х`" полукровка - пикт Накра, - а ну вставай давай. Быстро! Ишь, хуило-то выставил! Подымайся, скот недорезаный!

И пошёл к Господам Северусу и Квотриусу в опочивальню Господина своего. Видно, понадобился ты, негодник и балбес, соня ты никчёмная и похабник, зачем-то Господам. Ну, встал и пшёл!

И Накра с великим удовольствием и явным превосходством залепил полновесный тумак ещё полусонному Рх`алнэ, хотя тот был на пол-головы выше маленького, плотного обидчика.

Тем временем, для острастки придерживая брата за плечи и не давая ему пошевелиться, зельевар успокаивал немерено и неестественно разволновавшегося младшего брата.

- О Квотриус, прошу тебя я - Господин дома - успокойся ради милостивых твоих да и моих тоже богов. Ну, разумеется, отстирают рабыни умелые тунику твою мылом сим чудодейственным, как отстирали прежде от крови одеяние моё, в кое облачён я был во время похода и кое в крови засохшей, нестиранное никем, много времени было на мне. Но учти, что одет я был не в чистую шерсть, но с примесями волокон неких… словом, иных, из-за коих ткань отстирывается лучше. А потому нужно только поскорее отдать тунику твою им, покуда кровь не вьелась в ткань. Только ты лежи спокойно и не смей двингаться и даже пошевелиться не вздумай - сейчас рассеку я её по шву. Ведь только так, не тревожа тебя, можно высвободить тунику из-под спины твоей. Распорю я её так осторожно, что не рваной попадёт она обратно в руки твои.

Северус впервые при рабах - а что же тут поделаешь, если братец распсиховался опять? - решился сотворить заклинание, отведя распоясанную широкую тунику и найдя один из двух швов, ближний к себе. Профессор спокойно, не обращая внимания на внимательно следящую за его жестами нескольких пар глаз, без дрожи в руке, нацелил на шов волшебную палочку. Бабы взвизгнули и заохали, мужчин передёрнуло, но они отвернулись.

- Seco!

Наверное, впервые в истории волшебства страшное по своей сути Режущее заклинание прозвучало в мирных целях, а не для нанесения увечий или даже убийства. И зельевар провёл твёрдой рукою с палочкой ровно по шву, указав направление действия заклинания. Ткань разошлась очень легко, как и предполагалось, просто шва больше не стало.

- Разумеется, так оно и должно было произойти. Это же не упругая человеческая плоть. А заклинаньице-то было модным среди Пожирателей и весьма активно использовалось членами Большого Круга для увеселения Волдеморта. Да, до сих пор не укладывается в голове, как Том, собственно, из-за меня, не перевоплощаясь, будучи почти уже добитым моею Авадой, но почти убить нельзя, особенно Третьим Непростительным, исполнился жгучей ненавистью к Квотриусу и чуть не убил его душу, подчинив себе, уже мёртвому. И как Квотриус страдал после, и во что это вылилось в прямом смысле слова - в бочку с мутной и красной от крови водою. Но… почему сам Квотриус говорит, что не помнит той злосчастной раны? А... если бы не Гарри, я услышал Квотриуса раньше, он был бы ещё в сознании. Но всё это «если бы да кабы». Не стоит об этом вспоминать. Сейчас надо окончательно успокоить названного брата, не говоря о том, что его тунику невозможно да и нечем отстирывать, как ни три её песком, пятна вокруг горловины и на груди всё равно останутся, и он не сможет больше надеть эту тряпку, к которой он так странно и страстно привязан. Не любил же он мать! Сам нахваливал меня, когда я Распинал её у него на глазах. Ну не может себя так вести любящий сын!