Еда и патроны - Артем Мичурин

– Как звать? – резко сменил тему командир.

– Стас.

– Сразу хочу расставить точки над «i». Стас, ты мне не нравишься. Если по-хорошему, то таких, как ты, нужно давить. Лично для меня ваша прослойка олицетворяет все худшее в людях. Вы – стервятники, слетающиеся на кровь. Причем вам абсолютно наплевать на происхождение этой самой крови. Мрази и выродки. Я больше чем уверен, что твоя мать подохла где-нибудь в грязных трущобах под Владимиром, пока ты просаживал с блядьми деньги, полученные за резню в очередной деревушке, поля которой приглянулись ее более богатым и сильным соседям. – Командир замолчал и, не моргая, уставился на объект своего негодования, ожидая ответной реакции.

Стас глубоко вздохнул, сосчитал до пяти и выдохнул.

– Я подобными вещами не занимаюсь, – ответил он спокойно, как только мог. – Мне платят за другое.

Командир продолжал молча смотреть на собеседника, но больше ничего не услышал.

– Зачем таскаешь с собой пакет гаек?

Стас растерянно нахмурился, пытаясь сообразить, о чем идет речь, и даже обернулся, дабы удостовериться, что сзади никого нет и нелепый вопрос адресован именно ему.

– Вы о чем?

Командир молча выдвинул ящик, достал оттуда коричневый бумажный сверток и бросил его на стол. Из надорванного края, позвякивая, высыпались широкие плоские гайки.

– Сука, – шепотом процедил Стас и усмехнулся.

– Не понял…

– Кинули меня. Да, признаюсь честно, два раза за один день кинули как последнего лоха.

– А кроме того, еще и заказали. Да?

– Возможно. Я так понимаю – у вас имеются некоторые соображения по этому поводу?

– Имеются. – Командир откинулся в кресле, сцепив пальцы за головой. – Вчера днем я собирался подвесить тебя в амбаре за ноги да поокунать башкой в бадью, пока ты не изложишь в доходчивой форме историю заказа и не назовешь имя заказчика. Но ты, изворотливая тварь, сделал финт ушами и, скажем прямо, спас мне жизнь. Ты вообще представляешь себе, насколько это омерзительно – быть обязанным жизнью такому ублюдку? Это… Это – словно в грязи изваляться. Как будто твое говно теперь и ко мне прилипло. – Командир состроил брезгливую гримасу, расцепил пальцы, облокотился о стол и снова молча уставился на Стаса в ожидании ответа.

«Да, представляю. Вы ведь мне тоже в некотором роде жизнь спасли», – завертелось у Стаса на языке, но, вовремя спохватившись, он сумел подавить этот вредоносный позыв.

– Нет, не представляю. Мне жаль, что у вас сложилось обо мне такое мнение. Намерения мои были исключительно добрыми.

– Добрыми намерениями вымощена дорога в ад, – назидательным тоном сообщил командир. – Знаешь, откуда это? – Вопрос носил, видимо, риторический характер, поэтому он сразу же продолжил, не дожидаясь ответа: – Я почти весь вчерашний день, вечер и всю ночь ломал голову над тем, как теперь с тобой поступить. Веришь? Не спал! Мучался. Пару раз уже решался – все, точка, пулю в лоб и кончено. А потом – полежу, полежу, и снова в душе черви копошиться начинают, роются, роются, ворошат дерьмо. Твое дерьмо! «Как же так?! – думаю. – Он мне жизнь спас, а я его возьму да и грохну?» Лежу, смотрю в потолок и представляю, как черви эти уже не в душе у меня копошатся, а в брюхе, в голове, в жопе моей ползают, печень мою жрут, глаза выцеживают, из ушей сыплются. Ты знаешь, страшно мне стало, жутко. Ведь если бы не ты, скотина недобитая, так бы оно все и было. Жрали бы меня сейчас черви да личинки. Хотя, справедливости ради, нужно отметить, что и тебя на пару со мной они бы тоже уминали за обе щеки. Ты ведь не мою жизнь спасал, ты свою шкуру покоцанную с того света вытягивал. А потом взвесил я все «за» и «против», прикинул расклад и решил, что шкура твоя всяко дешевле моей выходит. Сделка-то охрененно выгодная. Так что повезло тебе, поживешь еще немного, вкусишь чуток радостей шакальих. Сегодня парни мои отвезут тебя к дороге на Муром. После этого можешь уебывать куда глаза глядят. Доволен?

– Вполне, – кивнул Стас. – А когда мне вещи вернут?

Лицо у командира вытянулось, глаза округлились, а губы зашлепали в беззвучном возмущении.

– Ну… Бля… Ты наглец!

– Понимаете, – начал Стас, наигранно смущаясь. – Я вот что подумал. Раз уж так случилось, что вы оказались обязаны мне жизнью, то такая мелочь, как возврат автомата, разгрузки с магазинами и ножом, рюкзака с вещами и часов – дело само собой разумеющееся. Мне так кажется.

Командир снова откинулся назад и, барабаня пальцами по столешнице, принялся мерить Стаса недовольным взглядом.

– Ты прав, – решительно констатировал он. – Шкурка твоя продажная стоит даже меньше, чем я предполагал, так что шмотье свое ты получишь назад в целости и сохранности. Можешь считать это доплатой.

Стас согласно покивал, рассудив, что в данный момент лучше ничего не говорить, дабы не провоцировать хозяина ситуации на пересмотр только что принятого решения.

– Юрка! – позвал командир, и в дверях снова появилась физиономия монгола.

– Здесь я.

– Отведи пленного в карцер и сбегай за Агафоном, пусть придет, быстро.

Монгол кивнул, взял Стаса за плечо и вывел на улицу.

Карцер оказался небольшой землянкой с толстой дверью и здоровенным амбарным замком. Внутри пахло сыростью и плесенью. Из мебели присутствовала только скамья, которая служила одновременно и кроватью. Рядом со скамьей приютилось ведро, видимо, для отправления естественных нужд, хотя куча подсохшего говна в углу свидетельствовала о том, что такие удобства здесь были не всегда.

Стас уселся на скамейку и, бесцельно глядя на муравьев, деловито бегающих по земляному полу, погрузился в ожидание близящегося освобождения. Время шло, муравьи бежали, а дверь по-прежнему оставалась запертой. В голову начинали закрадываться сомнения. Сначала Стас их успешно отгонял. «Командир, конечно, мужик нервный, но на суку не похож». Немного погодя линия обороны начала прогибаться. «Хотя одевается как пидор, от таких любого дерьма огрести можно». Спустя еще некоторое время оборона посыпалась. «Вот ведь козлина паскудная. Нужно было дать пристрелить эту суку». Стас встал, подошел к ведру и расстегнул ширинку с твердым намерением отлить. Дабы немного разнообразить этот процесс и придать ему более глубокий смысл, он постарался представить, что вместо помятого ведра на земле стоит голова командира. Рваный неряшливый срез шеи прилепился к мокрому глинозему в обрамлении лоскутков кожи. Бледное синюшное лицо застыло в нелепой гримасе удивления, мертвые глаза смотрят непонимающе. «А? Что? Уже все?» Раскрытый рот с лиловыми губами хочет что-то сказать. Но кому это интересно? Гораздо интереснее будет наполнить его мочой. Да. А не надо было хамить, не надо было петушиться, нужно было всего лишь поговорить по-человечески. Сказать что-то хочешь? Поздно. Глотай. Розовато-желтая жижа потекла из-под обрубка шеи, запузырилась в побагровевших ноздрях…

– На выход давай, – раздалось за спиной, и Стас вздрогнул от неожиданности, чуть не заплескав ботинки.

– Бля! Сейчас.

Быстро упаковав хозяйство и застегнув ширинку, он обернулся и увидел в дверях знакомую чумазую рожу в помятой каске.

– Хе, опять тебе подфартило. Живей выходи, ссыкун.

– Да уж… – пробубнил Стас и проследовал за конвоиром.

Конвоир оказался не один, за дверью ждали еще двое бородатых мужиков с АК-74. Такое серьезное отношение к его скромной персоне тронуло Стаса до глубины души.

– А чего это вы без гранатометов? – поинтересовался он.

– Расстрельной команде гранатометы ни к чему, – ответил Рупор, сочувственно заглянул Стасу в глаза и после непродолжительной паузы радостно заржал под аккомпанемент коллег. – Да шучу я, шучу. Видел бы ты сейчас рожу свою. Хорошо, хоть поссать успел, а то в портках все было бы.

Стас не нашел ответа на эту дикую инсинуацию, поэтому просто взглянул на Рупора словно на кусок говна и отвернулся. Сердце постепенно возвращалось к своему обычному ритму, да и неприятное ощущение в желудке пошло на убыль.

– Ладно, хорош ржать, выдвигаться пора, – все еще похохатывая, распорядился плечистый мужик в бушлате песочного цвета и черном танковом шлемофоне с выкорчеванной гарнитурой.

Процессия из четырех человек – один впереди, двое сзади, Стас посередине – двинулась по улице в сторону ворот.

– Юрка, ну где телега-то? – пробасил плечистый в распахнутые ворота сарая.

– Щас, щас, все будет, запряг уже, – торопливо заговорил монгол и вывел старую гнедую клячу, понуро волокущую телегу, на которой лежал тонкий слой соломы, кое-как прикрытый брезентом.

– Нет, узкоглазый, ты вообще охренел, что ли? – развел руками «танкист». – Нам туда и обратно весь день кандыбать. Я чем лошадь кормить буду?

– Соломой.

– Да она это за один присест сожрет. А мы потом жопами полдня на голых досках сидеть будем? Что, бля, за жмотяра? Тебе соломы жалко?

Пока «танкист» спорил с монголом, а Рупор что-то увлеченно втирал второму охраннику – плюгавенькому мужичонке с обширной плешью на непокрытой голове, прибежал Лаврентий Кузьмич. Он подскочил к Стасу и сунул ему конверт.