Тайный дневник Исабель - Карла Манглано
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я с трудом различила — как сквозь туман — принца с глазами, лишь взглянув на которые, можно было умереть от зависти; с шевелюрой, способной свести с ума кого угодно; с широкой грудью, увешанной медалями, похожими в совокупности на своего рода кирасу и свидетельствующими о заслуженном уважении и почете; с озорной улыбкой и не менее озорным взглядом; с изысканными манерами и, конечно же, с доброй душой и благородным сердцем… В общем, я увидела одного из тех принцев, которые встречаются только в волшебных сказках. А я ведь еще, поверь мне, не выпила и капли спиртного.
В детстве я прочла очень много сказок, а в юности проявляла интерес к литературе романтического жанра: романы, которые подпитывали мое девичье воображение и которые я вскоре, поневоле очень быстро повзрослев, отвергла за их чрезмерную вычурность, нелепость и несхожесть с реальной жизнью. «Но разве я сейчас не стала участницей идиллической сцены из романа?» — мысленно сказала я себе, стыдясь своей слабости.
— Это ты! — воскликнул сказочный персонаж, превратившийся во вполне реального человека.
Я даже понятия не имела, за кого меня сейчас приняли и какой смысл имело восклицание «Это ты!», однако была готова стать кем угодно, лишь бы только угодить своему герою.
— Да… — прошептала я.
Именно так шепчут героини сентиментальных романов, а я хотела казаться похожей на такую героиню.
— Исабель? Кузина Исабель?
— Да… — снова прошептала я, уже вжившись в роль.
— Черт возьми! Я сразу должен был догадаться. Как я рад тебя видеть! С того момента, как я приехал в Брунштрих, я только о тебе и слышу.
Мой сказочный принц вел себя уж слишком фамильярно для образа моей фантастической иллюзии. Впрочем, это был всего лишь малюсенький изъянчик, который терялся на фоне его красоты и его великолепной осанки.
Задумавшись над этим, я забыла о той роли, которую для себя избрала.
— Я — Ларс!
— Лоренс?
— Да, так меня называет моя матушка и так записано в моем свидетельстве о рождении: Лоренс Генрих Максимилиан. Но я предпочитаю, чтобы меня звали Ларс. Ты разочарована?
— Нет… Нет!
Боже мой! Разочарована? Как героиня романа, я была восхищена, ошеломлена, покорена и, возможно, даже влюблена. Тем не менее я — благодаря тому, что во мне на пару мгновений вдруг проснулось благоразумие — решила быть любезной, но сдержанной:
— Я тоже рада с тобой познакомиться, — сказала я довольно холодным тоном.
— Замечательно. Ну, раз уж мы теперь знакомы, ты должна пойти прямо сейчас вместе со мной в танцевальный зал. Мы наверняка придем туда самыми последними, и моя матушка опять на меня рассердится.
Воспитание — это тонкое кружево, в которое кое-где вплетены нити наших животных инстинктов. Если немного понаблюдать за тем, как ведут себя по отношению друг к другу самцы и самки других биологических видов, можно заметить, что во время ухаживания какое-либо животное завладевает другим с большей или меньшей легкостью, не стараясь соблюсти какие-либо приличия. Именно это я бы и сделала, если бы не была воспитана в том духе, что мне в подобной ситуации следует лишь с равнодушным видом опереться на предложенную мне руку. Я иногда сожалею о том, что такой биологический вид, как человек, ведет себя уж слишком рассудительно.
Спускаясь по огромным лестницам этого великолепного замка рядом с великим герцогом и чувствуя, что моя рука покоится на его руке, что подол моего платья скользит по покрытым коврами ступеням и что драгоценности на моей груди переливаются от света хрустальных люстр, я подумала, что сейчас как никогда похожа на героиню романа.
Когда мы вышли в большой танцевальный зал — ярко освещенный, сверкающий, с причудливыми украшениями в стиле барокко, — все собравшиеся там люди повернули головы и посмотрели на нас — как будто они только нас двоих и ждали.
Я подумала, что ты сейчас оставишь меня и присоединишься к толпе, уже колыхнувшейся тебе навстречу, — все желали поприветствовать тебя, поболтать с тобой, осыпать тебя знаками внимания… Однако ты, с высокомерным видом проигнорировав эту свою «паству», и дальше вел меня под руку, раздвигая людскую массу, как Моисей раздвинул воды Красного моря, вел до самого центра зала, обозначенного мраморным крестом на полу. Затем по твоему знаку заиграла музыка, ты обхватил меня рукой за талию, и мы с тобой стали танцевать. Вот тут-то я поняла, что именно в этот момент и начался праздник и что я в доставшейся мне роли должна вести себя как-то по-особенному. К счастью для меня, я прочла много литературных произведений, в которых описывались подобные ситуации, и это позволило мне быстро сориентироваться и без особого труда преодолеть свое смущение.
— Итак, ты — юная кузина Исабель, приехавшая из Испании… — прошептал ты мне на ухо, ведя меня в танце. Я ощущала на шее твое дыхание.
Да, девушка из глуши, без единого реала за душой. Девушка, от которой жених сбежал почти перед самым алтарем.
— Теперь, возможно, разочарован уже ты… — предположила я, кокетливо приподняв бровь и загадочно улыбнувшись.
Я прибегала к подобной мимике довольно редко, однако искусно пользовалась ею, когда того требовали обстоятельства.
— А тебе известен хотя бы один мужчина, которого могли бы разочаровать экзотика и красота, воплощенные в одной представительнице прекрасного пола?
— О-о, ты необычайно любезен, мой дорогой кузен!
— Ты не совсем права. Это — не просто любезность, это — искреннее восхищение.
Каждой своей ловкой фразой ты показывал себя истинным мастером в искусстве обольщения. Такого уровня в этом искусстве можно, конечно же, достичь лишь благодаря большому практическому опыту.
— Вполне очевидно, — продолжал ты, — что созревание в течение всех этих лет под солнцем Испании привело к появлению плода, достойного стать украшением самого отменного урожая, — плода, из которого получается только самое лучшее вино. А я большой любитель хорошего вина — вина крепкого, но при этом очень приятного на вкус. Нет ничего лучшего, чем выпить такого вина столько, чтобы опьянеть до чертиков.
— Возможно… Однако чтобы узнать, действительно ли вино хорошее, его нужно попробовать.
Я, как мне показалось, и сама не поверила, что я сказала это тебе. Ты слегка отстранился от меня, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Я горю желанием это сделать.
Я демонстративно потупила глаза, демонстрируя тем самым, что не могу выдержать твоего взгляда. Как я и подозревала, ты в общении в женщинами особой стыдливостью не отличался. Ты, явно довольный своими «маневрами», наверняка внутренне ликовал, чувствуя, как сильно у меня колотится сердце — может, из-за быстрых движений танца, а может, и из-за близости к тебе. Ты, наверное, считал себя в этот момент титаном, который одержал победу, сведя на нет все мои усилия, направленные на то, чтобы с честью отбиться от твоих хитроумных домогательств, на которые ни одна здравомыслящая женщина не захотела бы ответить отказом. И уж тем более не захотела бы ответить на них отказом я, ведь, хотя я и пыталась показать безразличие, что приличествовало любой барышне в любом уголке мира, я была всего лишь девушкой из захолустного городишка, с которой опытный донжуан с поразительной легкостью сорвал бы маску равнодушия. Мой смущенный взгляд и стыдливый румянец наглядно показали тебе, что я ничем не отличаюсь от всех остальных девушек.
Дальнейшее наше общение с тобой грозило перерасти в занятную игру — игру обольщения, увлекательность которой зависит от того, с кем в нее играешь.
— А-а, Исабель! Я вас искал, — сказал герцог Алоис, беря меня за руку и отводя в сторону от группы беседующих людей, к которой я присоединилась, чтобы отдохнуть между танцами. — Надеюсь, вы позволите представить вас человеку, которому очень хочется с вами познакомиться. Я рассказал ему о вас и о ваших злоключениях…
Он подвел меня к пожилому мужчине, с рассеянным видом бродившего по залу, держа в руке тарелку, на которой остались одни лишь жалкие объедки. Мужчина этот был высоким, дородным, с жиденькими седыми волосами. На его круглом толстощеком лице выделялись маленькие лукавые глаза и усы с кончиками, искусно закрученными — в соответствии с требованиями нынешней моды — вверх.
— Борис, эта барышня — та самая девушка, о которой я тебе рассказывал. Исабель де Альсасуа, маркиза де Виламар. Исабель, позвольте представить вам весьма незаурядного человека — Бориса Ильяновича.
— Очень приятно с вами познакомиться, маркиза, — сказал Ильянович, целуя мою руку.
Он говорил по-испански с сильным акцентом, но, тем не менее, у него был такой самоуверенный вид, как будто он свободно владел этим языком.
— Мне тоже очень приятно, господин Ильянович, — ответила я.