Узник острова Райкерс Айленд. Американский дневник - Егор Шевелёв

Между рядов ходит мент и собирает пустые пластиковые бутылки с прочим мусором в пакет. Между рядами трудно ходить. Всё завалено старыми газетами и хламом. Такого тщательного усердного обыска я здесь ещё ни разу не видел. Как народ умудряется прятать табак? Или это менты умудряются его не находить, ища лишь оружие.

Все формальности вроде «стой там, руки за спину, иди сюда» были строго соблюдены. Безукоризненная педантичность. Всё происходящее снимается на видеокамеру. После каждого завершённого обыска кровати капитан делал пометки в своём блокноте. Таких экзаменирующих капитанов было около десятка, плюс командующие капитаны, плюс наблюдающие капитаны. После обыска кровати нас по одному заводили в игровую комнату. Проходя мимо трёх броненосцев, я чуть было не рассмеялся. Ну и «сват»! накаченные мужики в бронежилетах, касках и с длинными деревянными дубинками смотрятся естественно. Но тут было всего два высоких крепких мужика. Между ними в таком же костюме спецподразделения стояла женщина. Она была в два раза ниже, чем они. Пожилая, изрядно намакияженная капитанша с габаритами колобка. Представьте себе бронежилет – вид сбоку. Одетый на худого человека, он более менее напоминает русскую буквы «П». А теперь представьте себе букву «Л», сидящую на букве «О». ну совсем не сходится он снизу, габариты не те. При этом сквозь пластиковое прозрачное забрало громадного шлема со ста метров виднеются чрезмерно подкрашенные глаза и ярко красные напомаженные старушечьи губы. Дубинка в её руке достаёт до пола. С видом Наполеона, созерцающего горящую Москву, она наблюдает за разгромом кроватей.

Надеюсь следующий обыск будет не скоро. После вынужденной тишины при проведении обыска в игровой комнате начали выплёскиваться наружу накопившиеся эмоции. Никто не ожидал шмона: не было ни единого сколь серьёзного повода. Тем более такого грандиозного шмона. Конечно же, первым делом начинается поиск виновных. И виноватые тут же находятся. Согласно всеобщему мнению, виновником шмона оглашается престарелая очкастая ментиха, по духу более похожая на школьную учительницу. Ей очень не нравился запах табака в ванной комнате, по этому поводу она очень любила возмущаться. Похоже ей надоело сотрясать воздух и она принялась действовать. Вот и результат.

Проходы между кроватями завалены не только мусором, но и носками, журналами, шлёпанцами и прочими нужными вещами. Мы все закрыты в игровой и наблюдаем за кроватями и всем происходящим через стекло. Происходит совершенно неожиданная вещь, начавшая щекотать нервы всем. Вместо уборщиков из нашей хаты пришли совершенно посторонние люди, со своими мусорными пакетами и швабрами. И начинают сгребать всё с пола, наполняя свои пакеты. Наши уборщики никогда не выбрасывают журналы и прочие личные вещи после проведённого обыска. Обычно вначале их выпускают из игровой первыми – они заметают проходы, а затем выпускают нас. Если в ходе обыска что-то нужное случайно упало на пол, то это можно успеть подобрать до выбрасывания. Сейчас они сметают всё подряд. Вот чужой уборщик пытается подобрать несколько игральных карт и положить их на кровать. Бдительный капитан не даёт ему это сделать. Карты отправляются в мусор. Я почему-то начал беспокоиться о своих записях – было бы чертовски обидно потерять их таким глупым способом. Среди сгребаемого мусора виднеются носки. Обидно терять вещи, созерцая без возможности вмешаться. В игровой комнате зреет злость. Почему-то все считают, что это именно его носки замели и выбрасывают. Нам отсюда сквозь окна хорошо видно, что именно распихивают по прозрачным мусорным пакетам. Новые журналы, страницы из книг, газетные листы, пакеты сахара из столовой (их хранить нельзя). Покупайте, товарищи, покупайте сахар в ларьке! Зачем Америку объедать? При обыске не выбрасывают лишь покупные серые пакетики с сахаром. Всё отправляется в мусор. Уборщики уходят, забирая мусорные пакеты с собой. Капитан уходит вслед за ними.

Наша ментиха открывает дверь в игровую комнату. Первым выбегает паренёк, с самого начала обыска просившийся в туалет. Ему так и не разрешили. Я направляюсь к своей кровати. Воздух наполняется матерщиной. Итак. Блокноты на месте. Все записи свалены в одну кучу. Нахожу ручку. Роюсь дальше ища дневники. Неужели месячный труд пропал? Нет, вот они. Странно, она же раскладывала вещи совсем не так. Содержимое тазика, скорее всего, вывернули сверху на вещи. Да, так и есть. тем не менее суперручке удалось спастись. Все записи на месте. Теперь можно приступать к наведению порядка. Зубная щётка лежит на бумагах. Картонную коробку из-под зубной пасты, в которой лежала щётка, выбросили. Ну и ладно. Осталась одна пластиковая вилка. Коробку из-под чая, в которой вместо пакетиков чая, я хранил приправы, тоже выбросили. Пакетики хаотично разбросаны по всему тазику. Картонные упаковки из-под риса открыты. Из кроссовок вынуты стельки. Наверное, это было к лучшему, что я не прятал свою ручку, а оставил на виду. Этим она совершенно не вызвала никаких подозрений. В ней осталось около 6см чернил – надо писать побольше.

Стельки у меня какие-то грязноватые. Вечером после ужина я их постирал и сам принял душ. Куда-то запропастилась одна из моих футболок, я её отчётливо запомнил по небольшой дырке на рукаве. То ли я давным-давно забыл её в игровой, не забрав после сушки, то ли она потерялась в ходе обыска. Трудно сказать. В запасе у меня остались ещё 3 белые футболки. Тащить всё это ново нажитое барахло с собой во Флориду или не тащить? Выбросить или потерять всегда успею. Буду барахольщиком. Хоть и живу как-будто в отсеке одного дня, но запасливо. Своё будущее я сейчас предсказать никак не смогу. Оно генерируется абсолютно без моего участия. Странно так жить – без будущего. Никакой уверенности или гарантий на день грядущий нет. Урок с неожиданным переездом в эту новую хату показал всю нестабильность, хлипкость и шаткость моего положения. Фигаро здесь, Фигаро там. В среду суд – последний оплот надежды на хоть какую-то определённость.

Понедельник 25 октября 2010.

Утром у меня состоялась самая скромная закупка продуктов в ларьке. На счету осталось 26 баксов. Денежный перевод сегодня так и не пришёл. На 12 баксов купил продукты первой необходимости (20 супов, 10 псевдоколбасок, 50 пакетиков сахара и батарейку). Ни сладких булочек, ни мини-пирогов в наличии не оказалось. Я так надеялся захватить с собой на суд что-нибудь калорийное – пожевать сладость в камере ожидания. В 7 баксов мне обошлись звонки за прошлую неделю и 7 баксов остаётся на эту. Суд на носу, надо и консулу звонить, и домой. Куда лучше иметь хоть какой-то запас на звонки, чем сидеть совсем без денег и ждать перевода.

На улице очень тепло +21С. Выхожу погулять. На улице не только тепло и хорошо, но и мокро. Вся трава мокрая от обильной росы. Гуляю кругами, одетый в свитерок и спортивные штаны. Желтеющие листья постепенно опадают с деревьев. Посмотрел себе под ноги, штанины снизу намокли, к ним налипла сухая трава и грязь. По возвращении в хату пришлось стирать штаны, носки и мыть кроссовки.

Хорошая новость – удалось добыть такую дефицитную сейчас сладость, ведь сам того не ведая, я оказался хранителем ещё более дефицитной вещи – ваучера-купона на стрижку. На суд я решил твёрдо не стричься как все делают (неужели бритоголовость здесь у судей ассоциируется с невинностью?), а пойти на рандеву с судьёй и прокурором в своём самом естественном виде – хорошо помытой головой с волосами умеренной длины и в тенниске с воротником, а не казённой белой футболке. Я обменял свой ваучер на сладость, псевдоколбаски и чипсы. Хоть это и запрещёно здешними правилами, но все так делают. Ибо это есть жизнь. Куплю себе другой ваучер на следующей неделе.

Звони домой – сегодня дошло моё письмо. 13-го послал, 25-го дошло. Быстро. В голове зародилась идея быстренько послать домой побольше из того, что я успел написать.: а это и дневники, и главы книги. Я взял разлинованный листок бумаги и провёл карандашом ещё одну линию между уже напечатанными линиями, пользуясь вторым альбомом вместо линейки. Теперь на одну страницу поместиться в два раза больше текста. Архивация, однако. И экономия не только бумаги, но и денег: здесь на почте письма взвешивают, чем тяжелее письмо, тем больше денег стоит отправка. Моё воображение рисует тысячи исписанных страниц. Тем более черновики всё равно надо переписывать и исправлять: ума не приложу, почему в них столько описок, черканий и стрелок переноса фрагментов написанного текста. Плюс это резервное копирование данных на случай если письмо не дойдёт и потеряется. Весь день занимался кропотливой писаниной. Мелкие буквы пишу гораздо медленнее, чем обычные крупные и плохо читаемые. Под вечер онемел кончик большого пальца руки. Работы «не початый край». И когда это я успел исписать столько листов?