Ненавижу игрушки - Прялухин Александр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но враг тоже это понимает, не торопится отдавать команду на выстрел. Пытается выкрутиться, спрыгнуть на землю. Успеваю почувствовать боль в руке, прежде чем микрочип блокирует болевые сигналы: тогда мне уже наплевать, что большой палец отрезан, продолжаю давить, выворачивая металлический сустав. Эйнер не выдерживает – вспышка, слабость в ногах, а потом серая пелена скрывает от меня окружающий мир.
Я кашляю. Со стоном поворачиваюсь на бок. Что случилось? Где я? Что со мной? Встаю на четвереньки, трясу головой. Вдруг рядом с оглушительным грохотом раздается выстрел! Подскакиваю, пытаясь вскрикнуть, но из горла доносится лишь сиплый вздох.
Рядом стоит Андрей, в его руке мой пистолет. В памяти всплывает все, что случилось… Пять минут назад? Десять? Неважно! Главное, что он добил того, кто вырубил меня, а заодно и себя, зарядом парализатора.
– Рука, – Андрей присаживается рядом, осторожно поднимает мою многострадальную левую.
– Что? Ох, черт!
Я брезгливо смотрю на залитую кровью ладонь.
– Подожди, сейчас перевяжу, – достает из рюкзака аптечку, обрабатывает рану, аккуратно перевязывает, – Что ж ты, горемычная, руки-то не бережешь?
Улыбается и я начинаю улыбаться в ответ.
– Онемение чувствуешь?
– Да я ее совсем не чувствую, она отключилась. Управлять могу, а ощущений никаких.
– Ничего. Сейчас рана затянется и снова откроются клапана, восстановится кровоснабжение.
Он встает, первым делом перезаряжает автомат, потом надевает рюкзак.
– Можешь идти? Вряд ли нас пасли только эти двое. Где-то рядом могут быть и другие. Надо уходить!
Я киваю головой.
* * *
Андрей прав – нас продолжают преследовать. Уже не по пятам, где-то вдалеке, но мы слышали пару раз раздраженное “уо-о-о-у-у-у!”
– Ты знал, что они идут за нами?
– Догадывался. Пока следили по телеметрии, не приближались. Как только потеряли сигнал, решили брать.
– Почему не сразу?
– По той же причине, по которой и монастырь не уничтожили. Я так понимаю, они тянут за все возможные ниточки, тянут очень аккуратно, чтобы не спугнуть людей, стараются выйти на членов сопротивления. Пока все ячейки не накрыли – предпочитают наблюдать.
– Проще в камере допрашивать, чем следить. Если в городе кого-то сумели расколоть, значит и других могут.
– Да, но поди возьми нас живьем! – он ухмыляется, – Никаких гарантий, что получится.
– Сейчас чуть не получилось, – замечаю я вполголоса.
Андрей по-прежнему ведет мудреным, одному ему известным маршрутом. А я снова привыкаю к тому, к чему привыкнуть невозможно – тошнотворному ощущению преследования, постоянной опасности, будто за каждым кустом, каждым деревом тебя подстерегает враг.
Мы стараемся говорить как можно реже и тише. В темноте не зажигаем костер, довольствуясь холодной пищей и объятиями друг друга, для того, чтобы согреться. Половину ночи Андрей не смыкает глаз, потом будит меня, чтобы самому отдохнуть. Мне стоит большого труда не подпрыгивать от каждого шороха, любого дуновения ветра. Правда, один раз я слышу звук, не принадлежащий лесу, но он далек и не вызывает панического ужаса, лишь тихую ненависть.
Утром снова чувствую свою руку и не могу сказать, что это приятные ощущения. Отрубленный палец хоть и остался валяться на проклятой поляне, все равно будто приделан к ладони и продолжает ныть тягучей, изматывающей болью.
Молча завтракаем и вновь отправляемся в путь. Господи, как же я ненавижу этот нескончаемый лес! Если будет еще другая жизнь, на свободной планете, без войн и эйнеров, я снова поселюсь на ферме, такой, как та, что покоится в детских воспоминаниях. Вокруг бесконечные поля, озера, реки… И никакого города, никакого леса – их не видно из окон моего дома.
Проходит еще один день, наступает другой. На нас по-прежнему охотятся. Я не понимаю как, но преследователи знают, где искать. Может, следуя простым логическим рассуждениям, сужая круг поисков, прочесывая один район за другим. Над лесом нет-нет да и разнесется протяжный вой – то справа, то слева. Со временем звуки становятся более частыми, они приближаются. Эйнеры еще не вычислили наше местонахождение, но если так будет продолжаться – неминуемо настигнут.
Перед нами горная гряда. Древняя, почти сравнявшаяся с холмами вокруг, отличающаяся от них лишь каменистыми уступами.
– Туда! – командует Андрей, указывая на расщелину и мне в очередной раз хочется возразить, но на этот раз я держу язык за зубами. Все равно ничего другого предложить не смогу, а он пусть и не гений, но какой-то план в голове имеет.
В расщелине виден узкий лаз, уходящий вглубь скалы. По высоте достаточный, чтобы прошел даже самый рослый человек, а вот в ширину двоим уже не разойтись. Я начинаю злорадно улыбаться, понимая, что и ходок сюда не протиснется.
– Зря так расцвела, – замечает Андрей мою светящуюся физиономию, – Если захотят – пройдут и здесь.
Узкий лаз тянется на несколько десятков метров. Потом пещера расширяется – потолок уходит вверх, стенки раздвигаются в стороны. Андрей включает светодиодный фонарик, но его свет теряется в темноте, выхватывая лишь небольшую часть окружающего нас пространства.
Мы идем вдоль правой стенки, бугрящейся неровными выступами. Пропускаем два или три ответвления, ведущие в другие, очевидно, меньшие по размеру пещеры. Но рядом с очередным коридором, уходящим в сторону, Андрей замедляется, внимательно осматривая стену, потом и вовсе останавливается.
– Сюда!
Мы поворачиваем, я замечаю, что эта пещера плавно закругляется и ведет куда-то выше: ноги чувствуют, что мы поднимаемся в гору. Скоро и это ответвление раздается в стороны, пространство увеличивается, пол снова становится горизонтальным. Еще несколько минут и мы замираем у едва заметного выступа, который располагается на высоте моего роста. Вряд ли на нем можно спокойно стоять, если только повернуть ступни ног вдоль стены. Но Андрея это не смущает: он подтягивается, хватаясь за неровности и выбоины, забирается на уступ, начинает обшаривать стену.
В какой-то момент мне кажется, что ее кусок, размером примерно полтора на полтора метра, поддавшись давлению его руки проваливается прямо в скалу!
– Чего там? – удивленно шепчу я, но эхо разносит голос по
