Золушки для холостяков - Маша Царева

– Да он же ее любит, – не удержавшись, шепнула я Закидонову.

– О чем я тебе и говорил, – также вполголоса ответил он.

– На месте Вари я бы уже сдохла от ревности.

– Подожди, сейчас еще не такое начнется, – усмехнулся Вольдемар. – Думаешь, Анька просто так к нам подошла? Да ей Люсик нужен как собаке пятая нога.

– А зачем же тогда?

– За сексом, – прошептал он. – Анюта у нас барышня раскованная. Ее новый муж смотрит на ее похождения сквозь пальцы.

Как выяснилось впоследствии, Вольдемар меня не разыгрывал. Через какое-то время я заметила, что между Люсиком и Анютой имеет место быть некий невербальный диалог, понятный лишь им двоим. Анюта профессионально стреляла глазами, Люсик вопросительно приподнимал брови, и тогда она неспешно облизывалась, словно ее губы были испачканы вареньем, и красноречиво смотрела на ведущую в уборную дверь.

И тогда Люсик, потупившись и стряхнув Варварину руку со своего плеча, сказал, что ему нужно в туалет и что он скоро вернется. Я наперед знала, что Анюта покинет наше общество через пять минут после его отбытия. Ошиблась я только в том, что пяти минут она не выдержала. Едва Люсик скрылся за дверью, как она поднялась, вежливо со всеми попрощалась и устремилась вслед за ним.

Мне было интересно, как отреагирует на это Варвара.

– Ты не ревнуешь? – осторожно спросила я, несмотря на то что Вольдемар наступил мне на ногу под столом.

– Ревную? – изумилась она. – Кого к кому?

– Люсика к его бывшей жене, – объяснила я. – Тебе не кажется, что между ними что-то есть?

– Вот еще, – фыркнула Варенька, – у тебя зрение не минус восемь случайно?

– Единичка, а что?

– А то! – передразнила она. – Как можно ревновать его к бабе, у которой вислые щеки и черные точки на носу? Ты посмотри на нее и на меня, а потом уже задавай такие глупые вопросы!

Мы с Закидоновым синхронно вздохнули и красноречиво переглянулись. Только одно осталось за гранью моего понимания: как после такой женщины, как Анюта, можно было вообще посмотреть в сторону такой ограниченной тупицы, как моя полуподруга Варвара?!

Глава 6

Как и положено мужчине, который претендует на статус джентльмена, Закидонов вызвался проводить меня до дома. Я согласилась, хотя, если судить по игривому блеску в его светлых глазах, где-то в глубине души он лелеял не совсем джентльменские побуждения.

Положа руку на сердце, я вовсе не была бы против, если бы Закидонов решил ознакомиться с интерьерами моей квартиры. Он красив, приятен и сексапилен, я хороша собой, свободна и как следует подогрета сладким вином, так почему же я должна отказывать себе, любимой, в удовольствии?

Единственное, что останавливало меня, – это мысль о том, что где-то на другом конце Москвы есть Борис Сыромятин. Который, перед тем как утонуть в вязких объятиях Морфея, непременно позвонит мне, чтобы удостовериться, что я не забыла о завтрашнем уроке верховой езды. Ну и пожелать мне спокойной ночи заодно.

Когда я об этом думала, по моей спине бежали мурашки.

– Ну вот мы и пришли. – Возле двери своего подъезда я обернулась к Закидонову и улыбнулась.

– Уже? – Он казался разочарованным, и это мне, несомненно, льстило.

Даже если его истинной целью является тривиальный секс как типичное окончание холостяцкого пятничного вечера, то все равно приятно, что он не «клеит» меня, как дешевую кокетливую девицу, а намекает на то, что я интересный собеседник, в компании которого не замечаешь предательского тока времени.

Ведь в такси мы вовсе не играли друг с другом, обмениваясь украденными у голливудских киногероев стандартными комплиментами. Мы говорили об искусстве. Я рассказала ему о сквоте художников, который мне довелось посетить в Амстердаме. А он в свою очередь говорил о международных выставках, на которых ему перепали дипломы и широкое искусствоведческое признание.

– Увы, все хорошее когда-нибудь кончается. Я рада нашему знакомству. – Окончательно вжившись в роль светской львицы, я протянула ему руку ладонью вниз.

Закидонов немного растерялся, но спохватился быстро и руку поцеловал.

– Настя, вы такая необычная… – В его голосе появились мурлыкающие нотки, что настораживало. – А может быть… Может быть, вы угостите меня зеленым чаем? Я уверен, что у такой девушки, как вы, непременно должен быть зеленый чай.

Усмехнувшись, я подумала, что в моих кухонных шкафчиках можно обнаружить лишь красное вино да тараканьи гнезда. Я почти никогда не ем дома. И чаи предпочитаю гонять в кофейне напротив.

– Во-первых, в зеленом чае много кофеина, так что на ночь его употреблять вредно, – поучительно сказала я, – а во-вторых, уже слишком поздно. Боюсь, мне придется сказать вам «до свидания».

Я знала, что так просто он не отвяжется. Как и любой индивид, стопроцентно уверенный в своей мужской состоятельности и необыкновенной сексапильности, он будет долго морочить мне голову уговорами. Может быть, даже попробует меня поцеловать, надеясь на то, что виртуозные движения его искушенного языка растопят арктический лед моих предубеждений.

Я была настроена на решительную борьбу.

Но Закидонов почему-то сдался сразу же. Я даже обиделась немного и жутко удивилась, когда он сжал мою руку со словами:

– Ну, на нет и суда нет. Вы, Настя, меня простите, я, наверное, глупо себя повел. Мне тоже было очень приятно с вами познакомиться. Я вам позвоню, хорошо?

– Хорошо, – пожала плечами я.

Он шутливо склонил голову, развернулся на каблуках и пошел прочь. Даже ни разу не обернулся.

И пусть такой ход событий целиком и полностью меня устраивал, все равно было в его поведении нечто неестественное. Это странно, но мне показалось, что он как будто бы вздохнул с облегчением, когда я отказала ему в ночном приюте. Как будто бы ему и не надо этого было совсем.

Ну а зачем тогда, спрашивается, он вообще заварил эту кашу?

И после этого кто-то осмеливается говорить, что мужчины – не странные создания…

Поднимаясь по лестнице вверх (лифт был, как всегда, сломан), я подумала: а в этом что-то есть. Я имею в виду в неприступности. Вот когда ты полнокровно ощущаешь великую силу женственности. Вовсе не тогда, когда разомлевший от твоей красоты мужчина смотрит на тебя, чуть ли не облизываясь в предвкушении. И не тогда, когда он торопливо срывает с тебя белье, чтобы добраться до вожделенного тела. А тогда, когда ты, насмешливо попрощавшись, уходишь прочь, в свою никем не согретую постель, и стараешься при этом держать спину попрямее, потому что знаешь наверняка, что он влюбленно смотрит тебе вслед.

Я предвкушала, что остаток этого волшебного вечера проведу наедине с собою, за бокалом вина мечтая о завтрашней верховой прогулке.

Но одинокого вечера не получилось, потому что на последнем лестничном пролете меня поджидал сюрприз.

На подоконнике, прислонившись к грязному стеклу и смешно поджав ножки, устроился мой лучший друг Геннадий. Судя по его плотно сомкнутым векам и расслабленному лицу, Гена крепко спал, а значит, он ждал меня не первый час. Сколько же времени надо протомиться в подъезде, чтобы тебя сморило на неудобном холодном подоконнике!

Я потрясла его за плечо:

– Вставай, чучело!

На чучело он спросонья не обиделся, открыл глаза, улыбнулся и расставил руки в стороны, разминая затекшие мышцы.

– Где тебя носит?

– Я девушка свободная, где хочу, там и носит. А ты-то что здесь делаешь?

– Я мириться пришел, – потупился Гена, – принес сыр бри, французское вино и пончики с кремом.

– Раз пончики, то придется тебя впустить, – вздохнула я, возясь с ключами, – а позвонить не мог?

– Я боялся, что ты и трубку-то брать не будешь, когда увидишь мой номер.

– А если бы я вообще ночевать не пришла? Ладно, заходи уж. Будем пить вино. Только недолго, потому что завтра у меня свидание всей жизни.

Он прошел за мной на кухню и принялся распаковывать продукты. Я поставила чайник и принялась обшаривать холодильник на предмет внезапного нахождения в оном продукта, срок годности которого еще не истек. В итоге мной была обнаружена острая томатная паста и остатки сыра мааздам – из этого всего мог бы получиться неплохой соус для спагетти. М-м-м-м, спагетти с красным вином – прекрасное окончание дня, хоть такие снобки, как Варенька, и говорят, что на ночь кушать вредно.

Я поставила на плиту кастрюльку с водой и велела Генке тереть сыр. Наверное, со стороны мы выглядели как образцово-показательные супруги, которые вросли друг в друга корнями настолько глубоко, что их взаимность давно перестала быть чем-то сексуальным.

Я поделилась этой мыслью с Генкой, он, казалось, был польщен.

Остаток вечера был не таким уж и плохим – тихое позитивное обжорство перед телевизором. Приятная сонливость изредка перебивалась шуточками, тоже полусемейными. В конце концов я отправилась спать, оставив Генку хозяйничать, обустраивая спальное место на раскладушке.