ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЗВЕРЯ - Василий Головачев Головачев

— Потом будешь изучать, на досуге, — буркнул Приймак, усмехнувшись в ответ на озадаченно-удивленный взгляд Ратникова. — Что, нравится?

— Тут есть рациональное зерно, — признался капитан. — Особенно насчет «преданно любить своих близких».

— Там много рациональных и здравых мыслей. Идеологи наших наци не дураки. А главное, они правы, когда призывают нас перенять опыт некоторых малых народов, умеющих сплачиваться и держаться друг за друга во имя выживания. Русским давно пора объединиться и начать отстаивать свои права, отнятые другими в родном же государстве. Там дальше найдешь интересный анализ того, чем мы не владеем в России. К примеру, какой народ в мире не имеет своего национального правительства?

— Русский, — пробормотал Ратников, не ожидавший от начальника Управления таких откровений.

— Какой народ не имеет национального телевидения? Национальных средств массовой информации? Тоже русский. А какой народ в России самый униженный?

Ратников молчал.

Валерий Павлович усмехнулся.

— Что, думаешь, крыша поехала у генерала? На старости лет националистом сделался? Не сделался. Я им был! Но не оголтелым, как черносотенцы, казаки и мальчики из РНЕ. Кстати, тебе тоже не мешало бы стать националистом — умеренным, здоровым и умным. Свой род тоже надо уметь защищать.

— Но если создатели этой «Доктрины» правы…

— А нас заставляют ими заниматься, то о чем это говорит? Ты это имел в виду? К сожалению, Папа выполняет чью-то волю, а мы вынуждены ему подчиняться. Хотя все не так просто на самом деле. Некоторые руководители нацформирований настоящие отморозки, тоже выполняющие чьи-то приказы, поэтому их надо ограничивать, ловить и сажать.

— Понял, товарищ генерал.

— Тогда свободен. Чтобы через пару дней дал мне версию убийства Савагова: кто и за что.

— Постараюсь, товарищ генерал.

Ратников пожал протянутую руку начальника Управления, взял папку и вышел, не зная, радоваться ему или огорчаться, что Приймак не стал выяснять подробности его отношений с подследственным Антоном Громовым и его другом Пашиным.

В машине он снова раскрыл папку, собираясь полистать документы, и в это время зазвонил телефон.

— Капитан, мы вернулись, — заговорил в трубке голос Ильи Пашина. — Ты сильно занят?

— Не очень, — ответил обрадованный Терентий.

— Есть разговор.

— Так вы уже в Москве? Нашли что-нибудь?

— Подъезжай ко мне, поговорим.

— Еду. — Ратников бросил папку на заднее сиденье и включил двигатель.

Через час — из-за пробок ехать пришлось медленно — он оставил «Лагуну» во дворе дома Пашина и поднялся к нему в квартиру.

Обмен информацией длился долго.

Смерть Савагова ни Пашина, ни Громова не удивила. Они высказали ту же гипотезу, что и Славик: замдиректора ВВЦ убили заказчики похищений восемнадцатилетних девушек. А ими могли быть только слуги-агенты Морока: Черный Вей, верховная жрица храма и колдун Хрис.

В свою очередь, рассказ друзей о походе к озеру Лихов Колодец произвел на Ратникова большое впечатление. Не верить друзьям он не мог, но удивлялся откровенно, хотя и ни разу не прервал собеседников.

— Что ж, этого следовало ожидать, — сказал он, когда Илья закончил. — Слава богу, что вы остались живы! Однако мы зашли в тупик, парни, давайте думать, как из этого дерьма вылезать. Генерал подтвердил карт-бланш на поиск и нейтрализацию похитителей девчонок, так что я имею право привлечь к работе весь наш технический арсенал.

— Весь не потребуется, — сказал Пашин. — И чем меньше людей будет знать об истинном положении вещей, тем лучше. Но мы, конечно, воспользуемся твоим предложением. У меня есть план, послушайте и выскажите свое мнение.

План был такой.

Позвонить Калошину и предложить обменять его магические вещи на Владиславу. В случае, если он согласится, совершить обмен и продолжить работу по храму, чтобы не дать свершиться преступлению — не допустить жертвоприношения. Если же Всеволод Марьевич откажется — попытаться захватить его, выяснить координаты храма, вызволить из неволи Владиславу и остальных девушек, а затем взорвать храм и портал Морока — каменную плиту с его изображением.

— Ко всем чертям! — закончил Пашин с прорвавшейся в голосе ненавистью.

— Годится, — одобрил план Ратников. — Вот только Калошину я бы не звонил и обмен не предлагал. Он сейчас уверен, что вы погибли, поэтому ослабит бдительность и не станет посылать за вами своих филеров. А мои ребята последят за ним, послушают телефонные и прочие переговоры. Авось да проговорится Черный Вей!

Пашин и Громов обменялись взглядами. Мнение капитана совпадало с мнением Георгия, что говорило о правильности предложенного варианта.

— Вообще-то выбор у нас невелик, — покачал головой Антон. — Но действовать надо быстро. Если бы знать, что храм остался на Ильмени…

— Мне кажется, все слухи о переносе храма — полная ерунда, — заметил Ратников. — Деза. Стены ведь не перенесешь? Он должен стоять там, где стоял. Готов возглавить экспедицию на Ильмень-озеро. Возьмем вертолет, десант-группу и через два часа высадимся в нужном месте.

Пашин слабо улыбнулся.

— Не лезь поперек батьки в пекло, капитан. Надо хорошенько подготовиться, прежде чем брать вертолет. Кстати, было бы неплохо в самом деле подскочить туда по воздуху, на бреющем, чтобы не добираться сутки.

— Хха услышат и поймут, что появились нежелательные гости, — сказал Антон.

— Их можно обхитрить, — махнул рукой Ратников. — Я договорюсь с авиаторами, и они в момент нашего десантирования затеют над озером тренировочные полеты на «вертушках».

— Кажется, наш капитан умеет не только погоны носить, — хмыкнул Антон.

— Голова! — поддакнул Илья.

Ратников засмеялся, погрозил обоим пальцем.

— Ох и нравится мне ваша манера разговора.

— Не обижайся, мы так шутим.

— Я уже понял, все нормально. Итак, когда начнем?

Ответить Илья не успел. Зазвонил мобильный телефон Терентия. Он включил его, поднял брови:

— Что случилось, Надежда Петровна? — Прикрыл ладонью микрофон, шепнул: — Это мама Иры… Да, да… нет, не знаю… не возвращалась? Хорошо, я попытаюсь найти ее и перезвоню. — Он выключил телефон. — Беспокоится, где ее дочь.

— А где ее дочь? — полюбопытствовал Громов.

Ратников смущенно дернул себя за мочку уха.

— Да, в общем, тут такое дело… она у меня ночевала… Хотя могу признаться…

— Не надо ни в чем признаваться, — улыбнулся Антон. — И стесняться. Мы все понимаем. Ты когда говоришь о ней, у тебя лицо меняется.