Паутина - Джудит Майкл

Сабрина улыбнулась.

— Мне нравится, как ты сказала. То же самое я подумала про тебя, когда приехала в Везле.

— Ах… Значит, я тоже вызвала у тебя такие мысли? А кажется, что с тех пор прошло столько времени.

Стефани принялась расхаживать по террасе короткими, нервными шагами, еле касаясь рукой каменной стены.

— Может быть, со мной так и было. Мне кажется, со мной так и было, пока память не вернулась. А потом я так во всем запуталась…

Дойдя до угла, где заканчивалась терраса, она повернулась к ним лицом.

— У вас теперь новая семья, — сказала она чуть не укоризненным тоном. — Все вы так сильно изменились, особенно Пенни и Клифф. Они так… Боже, они так счастливы. А я не знаю… будет ли для них лучше, если… я не уверена… — Она закрыла глаза. — Я не уверена, что смогу это сделать, — докончила она шепотом.

— Стефани. — Сабрина уже привстала, собираясь подойти к сестре, но, наклонившись, Гарт придержал ее за руку. Она снова встретилась с ним взглядом и, ощутив тепло его руки, решила дать Стефани возможность разобраться во всем самой.

Стефани открыла глаза.

— Наверное… если дети счастливы, никто не вправе лишать их этого счастья. Они так прекрасны… правда, они так прекрасны, Пенни и Клифф? Так полны жизни и радости… Когда они, пританцовывая, шли по улице с Александрой, казалось, они идут покорять Париж. Им все было нипочем! Впрочем, нет, они тревожились, оттого что родители вроде бы разлюбили друг друга. А мне кажется, они уже привыкли к тому, что родители любят друг друга, правда? Они привыкли к этому. Дом, где безраздельно властвует любовь. Ведь они привыкли к этому?

— Да, — тихо ответила Сабрина.

Наклонив голову и словно пытаясь собраться с мыслями, Стефани уставилась на камешек, словно вьюрок, долбивший здесь стену своим клювом.

— Всю прошедшую ночь мы не спали, и я все думала о том, как вы жили в Эванстоне, в этом ужасном старом доме: все постоянно скрипит и требует ремонта… и вот вы все собираетесь на кухне за ужином всей семьей… Я отчетливо представляла все комнаты в доме и в них — всех вас, всех вместе… Перебирала в памяти все, о чем ты рассказывала мне в Лондоне — школу, футбольные тренировки Клиффа, рисование Пении, их друзей, этого молодого китайца… всю ночь я думала о вас, о вас вместе, но в основном о Пенни и Клиффе, и понимала, что они счастливы. А потом, когда их увидела, не поверила собственным глазам, я и представить не могла… что они так счастливы, так довольны, так переполнены любовью в… семье, где царит любовь.

Они долго молчали. Снаружи доносились звуки уличного движения, словно приглушенный рокот океана, и терраса казалась островком в нем.

— Я хочу сказать, что не… не представляю… как я бы заявила права на все это. На все, что вы создали вместе. Потому что детям кажется, что все так и должно быть, и они даже представить себе не могут какой-то обман. Мне сначала думалось, что они считают иначе, но это оказалось не так. Они счастливы. Они уверенно идут по жизни, все в ней кажется им знакомым… и стабильным. Они полны доверия, а не страха. До тех пор, пока… пока я… пока я буду молчать.

Она смотрела на Гарта.

— Сегодня я обратилась к тебе с просьбой насчет детей, потому что мне казалось, если ты скажешь «да», мы еще можем все уладить. Мне казалось, было бы так замечательно, если бы они остались с нами. Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы они были счастливы. — По губам ее скользнула слабая улыбка. — Счастье в мгновение ока. Но я не могла предложить тебе ничего нового, потому что не знала, как мы этого добьемся и что я скажу им, когда они узнают, что я — не Сабрина… потому что они, конечно же, об этом узнают. Ведь я не смогла бы обмануть их больше, чем на несколько часов… просто мне хотелось… это было бы так прекрасно. Словно я могла по собственному желанию сделать мир таким, что бы в нем все было прекрасно. Но что бы я стала делать, если бы они начали расспрашивать меня, почему я не такая, как их мать, которую они знают? Я не смогла бы сказать им правду. Раньше мне казалось, что можно придумать тот или иной способ сделать это, а теперь вижу, что нет. Они никогда бы не доверились мне. Дети ведь считают, что родители всегда будут рядом. Мне кажется, им еще как-то удается пережить развод родителей, но ведь сейчас речь не о разводе. То, что мы с тобой натворили, — игра… Робер сказал, что это глупая и опасная игра… и мы играли в нее так беззаботно, словно на руках у нас была колода карт. Как можно после этого надеяться, что дети поверят в надежность и стабильность этого мира? Мне это не под силу. Я не могу увести их с собой и сделать вид, что я их… — Губы ее шевельнулись, но она не издала ни единого звука. Потом еле слышным голосом она продолжала: —…сделать вид, что я их мать, когда мать у них уже есть.

Сабрину охватило безмерное удивление и радость, от которых у нее перехватило дух, но это ощущение сменилось невыразимой печалью. Стефани, ты же не можешь навсегда покинуть их, ведь ты их так любишь.

Но разве не этого я от нее жду?

Подойдя к Стефани, Гарт обнял ее за плечи. Посмотрев на него сквозь слезы, она склонила голову ему на плечо, словно ребенок.

— Прости меня, Гарт. Прошу, прости меня, пожалуйста. Я не думала, что делаю, все получилось само собой, а ты ведь заслуживал лучшей участи, так же, как Пенни и Клифф. Прости меня…

— Ш-шш… все будет хорошо, все будет хорошо. — Гарт погладил ее по голове. — Что сделано, то сделано. — Глядя поверх головы Стефани, он встретился взглядом с Сабриной. Он снова почувствовал радость и безмерное удивление, которое весь этот год охватывало его, когда он смотрел на нее. Он понял, что она — часть его жизни, часть его самого, и ничто не в силах этого поколебать. — Мы не будем вспоминать прошлое, — сказал он, обращаясь к ней. — Мы и так зашли уже слишком далеко и узнали слишком много.

— Но нам же нужно найти какой-то выход, — напомнила Сабрина. — Всем нам. Втроем.

— Да. И мы его найдем. — Казалось, его любовь к ней была настолько всепоглощающей, а взаимопонимание между ними — настолько полным, что он понимал: отныне в их отношениях никогда больше не будет места для обмана — в той жизни, которую они теперь будут строить сообща, которую уже начали строить, в нем нет необходимости. Правда, для этого мы избрали худший из возможных вариантов, черт побери, мрачно подумал он. Но мы начали строить новую жизнь, и неплохо начали, и отныне мы… как это сказала Стефани? Будем расти, да, отныне мы будем расти.

Вьюрок вернулся и теперь кружил над ними, подбираясь все ближе и ища место, где можно было бы приземлиться. Гарт улыбнулся. Вот упрямец. Он найдет место в жизни. Все они найдут, если им будет сопутствовать удача.