Общество поглощения. Человечество в поисках еды - Марк Биттман

Британцы эксплуатировали и американские колонии, что, конечно, стало главной причиной Войны за независимость. В отличие от Индии Северная Америка была непаханым полем для своеобразной внутренней колонизации. По окончании геноцида исконных жителей она представляла собой практически безграничную землю и богатейший рынок. Начиная с периода колониализма вплоть до периода значительно позднее Гражданской войны американцы, урожденные и приезжие, могли разнообразными способами без затруднений покупать землю – при условии, что были белыми мужчинами.

Одним из способов была организация чартерных компаний[10], таких как Плимутская и Лондонская. Это было необычно, но если вы одним из первых приобретали долю в одной из них, то получали во владение землю, которую могли продавать.

Существовал также семейный земельный надел, первоначально утвердившийся в Вирджинии и позднее принятый еще несколькими колониями, ограниченный по большей части рамками XVII века. Согласно этой системе, вы получали 50 акров земли (иногда больше) за каждого человека, приезд которого в Америку оплатили, включая вас самого, членов вашей семьи, ваших наемных слуг и даже рабов. Так, если вы могли себе позволить ввезти шестьдесят рабов, слуг, родственников или любое их сочетание, то ваша собственность увеличивалась по крайней мере на 30 000 акров.

Вы также могли напрямую получить землю в дар от короля, деревни или церкви. Позднее стало более обычным делом купить землю задешево или просто перебраться на «незанятую» землю и объявить ее своей.

Суть в том, что, как только государство заявляло право собственности на кусок земли, независимо от того, жили ли на ней еще американские индейцы, белые мужчины – единственная категория граждан, признаваемая правительством, – могли поселиться на ней и получить как право собственности, так и защиту государства.

Коренные американцы не думали о земле как об отчуждаемой собственности, подлежащей продаже. И вдруг те, кто каждые год-два оставлял землю под паром и перебирался на другой участок, лишились возможности заниматься земледелием. Землю других исконных земледельцев «легально» украли и превратили в товар, смыслом существования которого стало не выращивание разнообразных продуктов для удовлетворения нужд ее обитателей, а разведение конкретной культуры или одного или двух видов животных на продажу.

Группа людей, понимавших природу и ее взаимосвязи, была вытеснена другой группой, убежденной, что ни с природой, ни с жившими в согласии с ней людьми можно не считаться. (Что касается животных, то на Великих равнинах когда-то было 30 млн бизонов{53}; к 1889 году осталось лишь чуть больше тысячи{54}. Аналогично буквально миллиарды странствующих голубей отстреливали, ловили сетями и даже травили газом, их тела складывались в огромные кучи, пока к 1914 году не осталось больше ни одного голубя.){55}

В XVIII веке европейцы считали все, что находилось к западу от Аппалачских гор, «фронтиром», то есть «самым дальним западным рубежом, который белые люди пока не контролируют». Даже до завершения работы над конституцией конгресс захватывал землю в декретном порядке, эта практика началась с «Ордонанса о Северо-Западе». Будучи «первой в стране гарантией свободы контракта», это установление определило, что вся земля, до сих пор не имеющая владельца (аборигены ничем не «владели», по определению захватчиков), отныне контролируется федеральным правительством и может свободно покупаться и продаваться.

Вновь прибывшие получили правительственный мандат на захват земель, а между тем доступная территория, казалось, лишь росла и росла. Трудно осмыслить скорость накопления и преобразования купленной, предоставленной или украденной земли.

Это явление стало возможным вследствие ряда международных событий. В 1789 году цветные жители французской колонии Сан-Доминго (теперь Гаити) начали борьбу против колониальной власти и рабства. Это был год Великой французской революции, а после успешной американской революции, случившейся за десять с лишним лет до этого, права человека повсеместно активно обсуждались, а в некоторых местах за них велась настоящая борьба.

Несмотря на старания Наполеона и других лидеров, Гаити стало первым на Карибах государством, законодательно запретившим рабство, а к 1804 году – второй независимой республикой Нового Света. Этому можно было бы радоваться, но более мощные правительства – в том числе Соединенных Штатов – отнеслись к Гаити практически так же, как к Советскому Союзу сто с лишним лет спустя, – с чрезвычайной враждебностью.

Обескураженные утратой Гаити и боявшиеся, что та же судьба постигнет их североамериканские колонии, французы согласились продать оставшиеся колонии соседним Соединенным Штатам. Эта территория стала называться Луизианской покупкой. Приобретенная за 15 млн долларов, она удвоила размер территории Соединенных Штатов.

Поскольку стимулами для переселенцев в Северную Америку являлись главным образом земля и жадность и они имели возможность получить землю, по большей части бесплатно, скоро они устремили взгляды на богатую и плодородную и менее каменистую почву, которую мы сегодня называем Средним Западом и «самым сердцем страны». Поначалу эти западные регионы исследовались и использовались охотниками, звероловами, торговцами и отдельными поселенцами, и все они желали проникнуть за фронтир в поисках лучшей доли.

Для вновь прибывших и тех, кто последовал за ними, непостижимо огромные пространства плодородной, богатой солнцем и водой земли были необычайно притягательны. И небывалое дело: власти желали, чтобы они их получили.

Бежали ли эти пилигримы от религиозного преследования или только утверждали это, земельные наделы, полученные ими от короны (а позднее и от республики), никогда не предназначались для того, чтобы гарантировать свободу или честную жизнь. Целью было позволить белым колонизаторам объявить землю своей частной собственностью и в таком качестве ее обрабатывать. Это был блестящий способ создания богатства для привилегированных слоев.

Задолго до того, как редактор The New York Tribune Хорас Грили (или один из многих других, поскольку этот клич уже звучал задолго до того, как Грили его использовал) призвал: «Иди на Запад, юноша!» – европейцы – сначала северяне, преимущественно из Шотландии, Ирландии, Германии и Скандинавии, но позднее и южане – начали селиться на Среднем Западе. Это было самое крупное добровольное движение людей с одного континента на другой.

Все, что вставало на пути вновь прибывших, наводнявших континент, считалось досадной помехой, и часто самым целесообразным решением становилось насилие. Туземцев убивали, преследовали, сгоняли с их земли или лишали ее обманом, по большей части легально. Самым вопиющим примером стал закон «О переселении индейцев» президента Эндрю Джексона, который привел в 1838 году к маршу смерти по Дороге cлез людей племени чероки (а также представителей семинолов, чокто и других племен), изгнанных со своих территорий восточнее реки Миссисипи в нынешнюю Оклахому. Некоторые потомки чероки до сих пор не берут в руки 20-долларовую банкноту, на которой изображен Джексон.

Во многих западных областях важнейшей отраслью, наряду с сельским хозяйством, стала горнодобыча. В некоторых штатах, например богатых углем Пенсильвании, Западной Вирджинии и Кентукки и нашпигованной золотом Калифорнии, добыча полезных ископаемых предшествовала фермерству и господствовала в ландшафте несколько десятилетий.

Однако во всей стране, за исключением самых неприветливых или, напротив, богатых минеральным сырьем регионов, скоро возобладало фермерство, после того как были сведены леса, укрощены реки и выровнены холмы. Окружающая среда была полностью трансформирована, и деятельность теперь сконцентрировалась на строительстве жилья, производстве еды и других товаров, главным образом на продажу.

Луизианская покупка усилила растущее чувство «явного предначертания», что занять весь континент от Атлантического океана до Тихого – это Богом данное право молодой нации. Северные и южные границы приобретенной территории также надлежало раздвинуть до предела. Явное предначертание – в сущности, термин из сферы торговли недвижимостью – являлось псевдорелигиозным оправданием захвата, покупки и продажи земли. Автором этого термина обычно называют Джона О'Салливана, журналиста, оказавшего огромное влияние на президентов Джексона и Полка, которых можно считать легальными захватчиками земли.

В 1840-х годах Соединенные Штаты развязали войну против Мексики, и Договор Гуадалупе-Идальго, которым она завершилась, вынудил соседей уступить США за сумму менее 20 млн долларов территории, примерно равные по площади Калифорнии и большей части пяти остальных юго-западных штатов, – примерно столько же, сколько было получено в результате Луизианской покупки. В то же десятилетие американское правительство аннексировало современный Техас, а также восточную половину Нью-Мехико и часть центрального Колорадо. Американцы и британцы в то же время договорились о сделке, получившей название «Орегонский договор», которая благополучно добавила