Цеховик. Книга 2. Движение к цели - Дмитрий Ромов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После пельменей Большак варит кофе и мы идём в гостиную, как настоящие джентльмены. Не хватает только сигар и камина.
— Вот, держи, — говорит Платоныч и кладёт передо мной стопочку красненьких. — Двести рэ.
— Ого, — поднимаю я брови. — Это что?
— Это зарплата твоя и премиальные.
— Не многовато ли? Я даже месяца не отработал.
— Нормально, — кивает Большак, — не много. И вот ещё. Духи. За них я деньги вычел, не переживай.
Он ставит передо мной синюю коробочку «Клима».
— Скоро же у мамы день рождения, так ведь? — спрашивает он. — Ну вот и подарок твой, как обещал.
— Да как-то чересчур щедро, Юрий Платонович. И так меня задарили.
— Слушай, деньги не из моего кармана, а из прибыли. Понимаешь? Решение было общим, так что всё честно. Ты действительно операцию провернул серьёзную и одним ударом решил кучу наших проблем. Так что бери смело. Ты вот что скажи, по поводу работы точно решил?
— Точно. Увольняйте со склада, а к Любе я завтра съезжу и скажу, что надо к экзаменам готовиться.
— Ну ладно, как знаешь. Ну, и чего делать будешь?
— Учиться, учиться и ещё раз учиться. Хотя, если честно, с одной стороны, время на это тратить не хочется. Я же парень и без того учёный. Но, с другой стороны, пока не «началось», как говорится, можно постараться освоить перспективные специальности. Экономику, например. Хотя в новом мире она будет совсем другой. Не знаю, в общем. Не определился ещё. Думаю.
— Ну, думай. Времени, впрочем, почти нет, так что думай скорее. Что делать-то? Я сейчас не про образование, а вообще, в глобальном смысле, понимаешь? Я всё прокручиваю то, что ты мне рассказал и не могу понять, чего хочу.
— Ну, для человеческих существ, — усмехаюсь я, — это как бы норма. Вечно мы не знаем, чего хотим.
— Понимаешь, результаты вашей перестройки повергли меня в уныние. То, что стало… станет со страной — это просто катастрофа. Но, с другой стороны, к этой катастрофе приведут не только действия ваших олигархов и прочее. Ведь то, что сейчас происходит, уже создаёт предпосылки для этого. Правильно?
Я смотрю на него и не отвечаю.
— Вот и получается, что надо выбирать из двух хреновых вариантов.
— Цугцванг, — говорю я.
— Вот именно, — кивает он. — Сохранять совок, как ты его называешь, в том виде, как мы сейчас имеем, нельзя. Нужны какие-то изменения. Я, честно говоря, как человек дела, ты понимаешь меня, думаю, что свободное предпринимательство, должно быть. И свободы должны быть, и права человека эти сраные…
— Тут вот какой момент, Юрий Платонович. Ничего этого не существует, свобод то есть. Это ведь лишь… ну как объяснить-то. Ну вот смотрите, вот у вас икона висит, — я показываю на старинную икону на стене. — Это образ Всевышнего, так? Образ истины.
— Да, — соглашается он.
— А демократия — это образ искажённой идеи. Видите разницу? То, что мы называем демократией — это извращённое изображение изначально неосуществимого идеала. Просто всё обставлено так, что на первый взгляд можно подумать, да, вот она демократия. Она есть и я её вижу. Но знаете, это сплошная манипуляция. Матрица. Правда, в ней жить приятно. Приятнее же думать, что ешь сочный бифштекс, в то время, как сам являешься едой для огромной машины, чем осознавать истину и жить в вечных страданиях. Слушайте, это большой разговор. Давайте потом как-нибудь к нему вернёмся.
— Так что делать-то?
— Вы так спрашиваете, будто у нас тут теневое правительство с неограниченным ресурсом и мы решаем, какой же нам путь выбрать, какую ещё модель попробовать на этих жалких людишках. Вы Рокфеллер, а я Ротшильд.
Я улыбаюсь.
— Но мы должны что-то предпринять! — уверенно говорит Большак.
— Ну давайте пойдём путём китайских товарищей. Как вам такое?
— Это что ещё за путь?
— Сейчас расскажу, если хотите. Но, на самом деле, да, делать что-то надо. И у меня мыслишки имеются кое-какие. Вот смотрите, в принципе…
В этот момент раздаётся телефонный звонок.
— Извини, — говорит Большак, вставая с кресла. — Сейчас вернусь.
Он идёт в прихожую к звонящему телефону и практически сразу возвращается.
— Егор, — говорит он. — Мама твоя звонит.
Я подхожу к телефону.
— Алло…
— Егор, тут такое дело, только ты не расстраивайся…
Такие вступления… блин, от таких вступлений становится не легче, а наоборот
— Я пошла гулять с Раджой, чтобы тебе ночью потом не пришлось его выводить.
Я молчу, терпеливо сжимая зубы, не перебивая и не поторапливая…
— В общем Раджа убежал.
— Как убежал?
Ничего более глупого и спросить нельзя.
— Не знаю. Мы с отцом уже всю округу обежали, нигде нет. Я с ним домой возвращалась, и он побежал вперёд к подъезду. Он часто так делает. Я и не придала значения. А потом к дому подхожу, его нет. Там перед этим машина отъезжала. Я испугалась, думала, вдруг он под машину попал… Но нет, ничего такого…
— Какая машина была, ты не запомнила?
— Да я в них не разбираюсь. Белая какая-то…
Белая! Твою же за ногу! Белая!
— Ладно, мам, не переживай. Прибежит, побегает немного и прибежит. Я его ещё поищу немного…
Я вешаю трубку и хватаю с вешалки куртку.
— Знаете, как Киргиза найти? — спрашиваю я.
— Нет конечно, — удивлённо отвечает Платоныч. — А что случилось?
— Он мою собаку украл!
7. Иногда я умею убеждать
— Погоди! — кричит мне вслед Платоныч, когда я выскакиваю из квартиры. — Я тебя подвезу на машине.
— Нет! — отвечаю я. — Не надо, вас светить. Ни к чему это.
Я несусь вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки.
«Цок-цок-цок», — доносится снизу. Кто-то энергично поднимается на каблуках. Просто отмечаю это для себя. Разумеется, отвлекаться на дамские каблучки я не намерен. Я лавиной скатываюсь вниз. А навстречу мне идёт молодая женщина с роскошной шевелюрой. Идёт без шапки, в лёгком пальто, импортном. Вероятно приехала на авто.
Отмечаю это машинально и уже практически пролетаю мимо, как вдруг… Ба!
— Егор…
