Читая между строк - Линда Тэйлор

Терзаемая чувством вины за то, что попыталась было найти щель между машинами, чтобы обойти его по дороге, Джулия постучала его по спине и предложила свою помощь. Он выглядел настолько глубоко потрясенным, что ей показалось, будто она обидела его. Но теперь, после нескольких подобных встреч, она поняла, что это было его обычное выражение.

Вот и сейчас он точно так же стоял, в изумлении глядя на нее. Джулия взяла баночку кошачьих консервов и показала ему.

— Это для кота, — пояснила она, осознавая, что это прозвучало очень глупо.

— А?

Да, внезапно вспомнила она, он ведь к тому же почти глухой. Поэтому он всегда выкрикивает слова, и она должна кричать ему в ответ. Она уже замечала, как задергиваются занавески в окнах при их коротких, но чаще всего совершенно бессмысленных разговорах.

— Это — для — кота! — произнесла она, стараясь говорить громко и четко. Если бы придумалась какая-нибудь более удачная фраза для начала разговора, ей сейчас не пришлось бы чувствовать такое смущение из-за того, что приходится кричать это на весь магазин.

— Это кошачья еда, не так ли? — прокричал он в ответ, глядя на нее так, словно она представляла собой нечто совершенно нелепое.

— Да, — энергично закивала Джулия, решив вести себя соответственно. Так проще. Она перевела дух и по пути к кассе достала из холодильника пакет молока.

Мистер Хендерсон начал свои колебания туда-сюда, в попытках двинуться в том же направлении. Он старательно перемещал себя к цели, сжав в руках коробку с пирогом.

Джулия расплатилась и подождала его. По крайней мере стоит проводить его до дома, все равно ей идти мимо. Резкий стук отбойного молотка вдалеке периодически возобновлялся. Джулия сообразила, что они работают прямо рядом с домом мистера Хендерсона. И уже начала его жалеть, но тут же вспомнила о его глухоте.

— Я — провожу — вас — домой! — прокричала она, до предела напрягая связки, когда он, расплатившись за свой пирог, начал медленно разворачиваться к дверям и почти подпрыгнул, увидев ее перед собой.

— А?

— Пойдемте.

Они вышли из магазина и отправились в долгое путешествие за угол. Она шла в шаге позади него, пытаясь незаметно отрабатывать нужный курс. По прошествии времени, которое показалось ей несколькими десятилетиями, они дошли до рабочих, которые в этот момент, словно члены тайного братства, собрались в кучку вокруг какого-то из своих механизмов, склонившись над ним и совершая непонятные манипуляции. Звук отбойного молотка неожиданно оборвался, на улице воцарилась кажущаяся совершенно необыкновенной тишина. Прежде чем заговорить, Джулия дотронулась до рукава мистера Хендерсона, чтобы привлечь его внимание и одновременно напомнить о себе, чтобы он испуганно не подпрыгивал.

— Интересно — что — они — делают? — прокричала она, озадачившись — не переборщила ли, так как его лицо снова приобрело крайне удивленное выражение. Принимая во внимание громкость, с которой был задан вопрос, не было ничего удивительного в том, что, услышав ее, один из рабочих распрямился, потирая спину, словно она у него болела, и поглядел на нее.

— Мы прокладываем кабель, — с готовностью пояснил он, используя возможность поближе рассмотреть Джулию.

— Зачем? — спросила она.

— Для кабельного телевидения. — Его рука замерла на бедре. — Будем класть по всей улице.

Она поморщилась, представив, как они доберутся до ее дома.

— А? — проорал мистер Хендерсон.

— Они — прокладывают — кабель! — громко повторила она.

— Скажи ему, что уложим всю улицу, — сказал молодой рабочий, с невозмутимым выражением лица опирающийся на свой отбойный молоток.

— А?

— Они — уложат — всю — улицу! — повторила она как можно громче.

— Кто сделает что? — проорал он в ответ.

— ОНИ — УЛОЖАТ — ВСЮ — УЛИЦУ! — Это был абсолютный предел ее возможностей.

Взрыв смеха заставил ее обернуться и увидеть, как рабочие, все как один, сгибаются от хохота. Она вдруг с ужасом поняла, какую двусмысленность прокричала. Она подхватила мистера Хендерсона под локоть и потащила его к воротам его дома.

— Кого уложат? — продолжал он громко расспрашивать, выглядя крайне заинтересованным.

— Пойдемте домой, — бормотала она, открывая ему ворота и направляя его по дорожке к дому. Она приветливо помахала ему рукой, попрощалась и бросилась прочь, сопровождаемая смехом рабочих.

Дома она поставила чайник и уселась в кухне, глядя, как ветер сгибает ветки форзиции, которая уже собиралась зацвести.

Она пыталась проанализировать свой поход в магазин и его последствия. Неужели у нее пропало чувство юмора? Или просто сегодня неудачный день? И сколько еще неудачных дней ей придется пережить, прежде чем наступит хоть какой-нибудь просвет?

Завтра вечером снова надо идти в школу. Там ей снова придется встретиться с Робом и со всеми остальными и найти в себе силы вынести это. А может, позвонить Вивьен и сказать, что простудилась? Это был бы самый простой выход.

Нет, к черту, она должна пойти и пережить это. Роб ведь не знает, что их нелепая и бессмысленная ночь привела ее к таким последствиям. Она не должна скрываться от него, сейчас, когда наконец решила посмотреть в лицо всем своим демонам. Ни от кого и ни от чего она прятаться не будет.

Она заварила себе чай, решив провести остаток дня в одиночестве. Неожиданно она подумала о мистере Хендерсоне, который точно так же сидел один в своем доме в конце улицы, разогревая свой мясной пирог. «Он, должно быть, привык к одиночеству, — подумала она. — Но это довольно странная привычка. Ничего удивительного, что всякий раз, когда кто-то пытается с ним заговорить, он выглядит так, как будто на него напали». Ей казалось, что она почти понимает, что он чувствует.

Взяв на колени Блошкин-Дома и целуя его в макушку, она подумала: могла ли прийти в голову мистеру Хендерсону вероятность оказаться единственным человеком, с которым она разговаривала сегодня.

Глава 6

Все было так плохо, как она и ожидала. Роб игнорировал ее, сконцентрировав все свое внимание на Вивьен, которая представляла новую ученицу — женщину за двадцать, с длинными выкрашенными в иссиня-черный цвет волосами, одетую в черные леггинсы и черные «мартенсы». Каждый раз, когда Вивьен останавливалась, чтобы перевести дыхание, и пауза оказывалась достаточно длинной, чтобы вставить слово, новая ученица, которую звали Сандра, делала это шепотом, широко раскрывая густо накрашенные глаза.

Они втроем удалились в маленькую комнатку, специально предназначавшуюся для людных вечеров, когда все не помещались в основной комнате. Вивьен через некоторое время оставила Роба с Сандрой наедине, выйдя из комнатки и тщательно прикрыв за собой дверь.

«Странно, — думала Джулия, разбирая папку с бумагами в ожидании Мака, — неделю назад я была готова жизнь отдать за то, чтобы оказаться вдвоем с Робом в душной комнатке величиной с обувную коробку». Встреча с ним вновь расстроила ее. Когда она сегодня вошла в комнату и увидела его, листающего какую-то книгу, которую он достал с полки, ее вновь поразило, насколько он красив: высокий, слегка ссутулившийся над книжкой, с каштановыми волосами, спадающими на глаза. Она наблюдала за ним, разматывая свой шарф, ожидая, что он оторвется от книжки и заметит ее. Она уже готова была приветливо улыбнуться, чтобы вновь не показаться грубой, но его темные ресницы оставались опущенными, закрывая от нее выражение зеленых глаз, и она продолжала сидеть теребя шарф, пока не начали приходить остальные. Она надеялась, что он должен по крайней мере посмотреть на нее и сказать что-нибудь. Для начала хотя бы просто «привет». Но он делал вид, что полностью погружен в книгу, до тех пор, пока не пришли остальные, и тогда приветствовал всех, не обратив на Джулию никакого особого внимания.

Это произвело на нее неожиданный эффект. Когда она подходила к школе, ее колени при мысли о предстоящих двух часах подгибались, а поворачивая дверную ручку, она даже панически подумала, не стоит ли развернуться и пойти обратно домой. Но его поведение разозлило ее, и злость придала ей сил. Она должна быть уверенной в том, что может справиться с ситуацией, как взрослый человек. Внутри у нее все бурлило.

Встретив такой прием, она злилась и на себя за то, что сегодня вечером волновалась о своей внешности, размышляла, что лучше надеть. Она слегка накрасилась, надела хорошие шерстяные брючки и кремовый облегающий свитер. И отказалась от бесформенного анорака, в котором она всегда чувствовала себя как приземлившийся парашютист, в пользу плотной кожаной куртки. Однако, призналась она себе ей действительно стало лучше из-за равнодушия Роба. А Мак вновь удивил ее, когда, войдя в класс, кинув на стол шлем и плюхнувшись в кресло, сделал ей комплимент.