Роман Брянский - Сычев К. В.

Несмотря на шум битвы, седовласый севский воевода Милорад услышал зычный окрик князя и сразу же поспешил на выручку.

В последние годы Милорад со своим отрядом уже не шел в первых рядах русского войска: сказывалась старость. Но сидеть на печи, когда его князь в походе, воевода не хотел, хотя сам князь Роман его к тому не неволил.

– Помогу тебе, княже, хотя бы стрелами, – сказал как-то на одном из военных советов Милорад, когда князь Роман предложил ему остаться в тылу и охранять обозы. Роман Михайлович, зная о высоком боевом мастерстве лучников Милорада, не возражал. И вот теперь в очередной раз убедился в полезности своего севского воеводы.

Одетые в темно-зеленые кафтаны поверх боевых доспехов, чтобы прочие воины их видели и не мешали ведению стрельбы, быстрые брянские лучники выскочили из-за спин наступавших на врагов воинов, спешились и стали посылать смертоносные стрелы навстречу свежему отряду болгар.

Сам Милорад наложил стрелу и прицелился прямо в лицо быстро шедшего на него болгарского полководца. – Вжик! – взвизгнула стрела, и седовласый лучник улыбнулся, уверенный, что главный вражеский воин обречен. В былые времена Мирослав сразу же доставал из колчана другую стрелу и пускал ее вслед за первой: так было верней. Но на этот раз цель была так близка, что он поленился натянуть еще раз свой лук и пожелал полюбоваться зрелищем гибели вражеского воеводы. Вдруг неожиданно Мирослав увидел перед собой какую-то дымку, которая все росла, расширяясь, как дождевое облако, и, наконец, превратилась в рослого чернобородого болгарского воина, одетого в богатый кафтан.

– Неужели промахнулся?! – вздрогнул Милорад и схватился за меч, пытаясь вытащить свое некогда беспощадное оружие из ножен. Однако рука не слушалась его и, дрожа от напряжения, все никак не могла извлечь тяжелый меч. – Эх, старость, – подумал Милорад. – И какая оплошность!

В этот миг страшный удар потряс его седую голову, и свет померк в глазах славного брянского воина: воевода Тимофей, увернувшись каким-то чудом от русской стрелы, со всей яростью обрушил на него свой неотразимый меч. Голова Милорада, отделившись от плеч, с хрустом отлетела в истоптанную конницей траву, а тело, обагрив чужую землю алой кровью, забилось в агонии у ног верного коня.

– Батюшка, великий князь! – крикнул воевода Добр, увидев гибель Милорада. – Злодеи убили нашего славного лучника!

– Смерть нечестивым! – заорал не своим голосом князь Роман. – За Милорада, братья, бей лютых врагов!

– Бей врагов! – подхватили слова своего князя брянские ратники. – Рази супостатов!

Разъяренные брянцы с такой силой врубились в резервный отряд болгарского воеводы, что враги остановились и едва не смешались.

Но воевода Тимофей не был ошеломлен этим натиском. Имея большой опыт сражений со многими врагами, он не пал духом и что-то громко крикнул своим воинам.

Услышав своего военачальника, болгары успокоились и вновь сомкнули ряды, смело сражаясь с наседавшими на них брянцами.

– Ах ты, поганец! – заревел разгневанный князь Роман, по щекам которого катились крупные слезы. – Так это ты убил моего славного Милорада?! – И он, не думая об опасности со стороны многочисленных врагов, потеряв от ярости голову, ринулся прямо на хитроумного болгарского полководца. В мгновение ока князь Роман, перескочив на своем все видавшем коне через трупы и рытвины, оказался в самой гуще болгарских воинов, угрожая их воеводе.

– Что ты, великий князь! – вскричал оторопевший Добр Ефимович, устремляясь за ним. – Так же можно погибнуть!

Однако Роман Михайлович ничего не видел, кроме чернобородого лица болгарина Тимофея. Тот стремительно надвигался на него, размахивая мечом.

– Братья, вперед! – возопил отчаявшийся, застрявший в сече, воевода Добр. – Рубите врагов, спасайте князя!

Ожесточенный натиск брянского полка превратил затянувшееся сражение в побоище. Обезумевшие от злобы брянцы почувствовали в себе невероятные силы: то там, то тут падали, как снопы, болгарские воины. Вопли, стоны, звон железа, казалось, заполонили весь мир.

Князь Роман тем временем добрался-таки до вражеского воеводы: враги, не ожидавшие от русского князя столь необычного поступка, растерялись. А опомнились они лишь тогда, когда беспощадный княжеский меч с силой опустился на их доселе непобедимого военачальника. – Получай, злодей! – прохрипел князь Роман и в этот миг почувствовал, как с сокрушительным ударом, рассекшим едва ли не надвое лютого врага, под ним закачался верный конь и с визгливым ржанием повалился прямо на залитый кровью труп воеводы Тимофея.

Болгарские воины, видя гибель своего полководца, дружно закричали и, размахивая мечами, устремились к упавшему на бок, запутавшемуся в стремени брянскому князю. – Рази! Рази! – кричали они, обезумев от ярости.

Князь Роман не успел опомниться, как над ним навис беспощадный вражеский меч. – Господи, помоги, – пробормотал он и резко откинулся в сторону. Тяжелый меч с тупым стуком ударился о бок умиравшего княжеского коня и изверг струю густой липкой крови. Другая струя свежей крови брызнула откуда-то сверху, залив и шлем, и кольчугу и даже высокие сапоги брянского князя. – Получай же! – вскричал успевший, наконец, выбраться из пут князь Роман, вскакивая на ноги. С него потоками стекала горячая кровь.

– Остановись, княже! – прозвучал знакомый голос, и княжеский меч со звоном ударился о секиру, которую держал перед собой обеими руками брянский воевода Добр Ефимович.

– Это ты, Добр! – сказал растерявшийся князь. – Но где же наши враги?

– Теперь эти злодеи там, – Добр махнул рукой в сторону недалекой рощи. – Бегут, как зайцы, от твоих псов!

– А как же те болгары, напавшие на меня? – недоумевал князь. – Куда же они подевались?

– А за это, великий князь, – улыбнулся Добр Ефимович, вытирая рукой со лба пот, – благодари нашего Господа, нашу заступницу Богородицу и всех святых! Мне удалось изрубить всех твоих неприятелей с помощью небесной силы! Помогла и эта секира: не знала пощады к тем нечистым болгарам! В который раз до них добралась!

– Благодарю тебя, верный мой Добр! – сказал, прижав руку к сердцу, Роман Михайлович. – Ты снова спас мне жизнь! Как и твой славный батюшка, Ефим Добрынич, царствие ему небесное!

Вечером великий темник, ордынский бекляре-бек Ногай принимал в своем шатре военачальников и приближенных. Ногай сидел в своем бесхитростном плетеном кресле, окруженный знатными татарами. По правую руку от него стояли князь Роман Брянский с воеводой Добром и сыновьями погибшего Милорада – княжескими дружинниками Славко и Любимом.

– Так это дети твоего славного лучника? – вопросил Ногай, кося своим единственным глазом в сторону русских.